Тараксандра - Повелитель магии

– Нет, наоборот, ваши предостережения лишь убеждают меня в том, что Симон – это тот, кого мне так не хватало в жизни. Он дан мне самой Вселенной, чтобы скрасить мое одиночество. Честно скажу, я бы взял его на воспитание, даже, если бы он и не обладал экстрасенсорным даром, а был обычным мальчишкой. Но вот захочет ли Симон принять мою помощь? Он из другой страны, творческой семьи, привык к определенному укладу и ритму жизни. Не стану ли я ему в тягость?

– О нет, вот об этом можете не волноваться. Симон сразу же принял вас, как родного и близкого человека. Я видел, как он успокаивается, когда вы даже подходите к нему. Мое лекарство так быстро и хорошо подействовало лишь потому, что вы были рядом. Симон чувствует вашу поддержку. Он вам безгранично доверяет.

– И я не обману его доверие, в этом могу поклясться.

– Но и держать постоянно при себе мальчика тоже не надо. Ему нужна свобода и друзья-экстрасенсы. Это связано с нашей биологией—физиологией. Вы слышали про энергетический обмен полями?

– Да, что—то такое слышал, но не очень представляю, о чем идет речь. Говорят, что вы, экстрасенсы, просто держите друг друга за руки, смотрите в глаза и получаете от этого удовольствие.

– Так и есть, мы не ведем сексуальную жизнь, а особо посвященные – вообще девственники и девственницы. И не только удовольствие, но это поддерживает наше здоровье. Так мы делимся с братьями и сестрами по служению Вселенной силами.

– Я не буду мешать Симону жить той жизнью, которая ему полагается. Я приму все ее законы и правила.

– Хорошо, – кивнул Нармер, но все же экстрасенс был немного смущен. – И вот еще что, сэр. Не стоит забывать, что каким бы талантливым и одаренным ни был ваш воспитанник, Симон – еще ребенок, мальчик-подросток. И вне работы он будет вести себя так, как ведут себя дети в его возрасте, переходном возрасте: капризы, упрямство, желание настоять на своем и в тоже время – ранимость и неуверенность.

Шельдман рассмеялся.

– Ну, мистер Нармер, если вы думаете, что я был образцовым ребенком из рекламного журнала, этакий прилизанный ученик Оксфорда, то вы глубоко ошибаетесь. Я был отчаянным сорванцом и стоил многих нервов моим родителям и учителям. Не волнуйтесь, мистер Нармер, я умею находить общий язык даже с самыми отмороженными парнями. Симон будет счастлив со мной.

– Отлично, тогда я со спокойной душой доверяю вам этого юного экстрасенса.

Нармер и Шельдман в знак соглашения пожали друг другу руки.

Утро следующего дня началось крайне неспокойно, Шельдман шел навестить своего подопечного, когда услышал доносившейся из-за двери плач. Роберт Шельдман вбежал в комнату юноши и увидел Ирвинга, пытающегося успокоить Симона.

– Что случилось? – взволнованно спросил Шельдман.

– Я не знаю, – сказал секретарь, – господин Меровинг спокойно спал и вдруг проснулся и начал плакать. Ничего такого не было. Все шло хорошо. Я уже собрался позвать вас, может, вы разберетесь в происходящем.

Шельдман взял мальчика за руку и посмотрел ему в лицо, пытаясь прочитать ответ.

– Сим, что с тобой? – спросил Роберт Шельдман. – Тебе больно? Тебе что-то приснилось? Может, тебя кто-то обидел или напугал?

Симон попытался говорить, но рыдания перехватывали его голос.

– Я позвоню Нармеру. Сим, сейчас тебе помогут, держись.

Но юноша, словно не слышал голоса покровителя. Минут через 15 приехал Нармер. Экстрасенс послушал сердце и пульс Симона, посмотрел зрачки.

– Я вас предупреждал, что будет сложно, – сказал глава жрецов.

– Но что с Симоном? – спросил Шельдман. – У него боли? Это опасно? Почему он страдает? Если нужно какое-то лекарство, только скажите, я достану.

– Лекарство уже есть. Сейчас я вам все объясню, но сначала помогу юноше.

Нармер напоил Симона одним из своих диковинных снадобий, источавших странный приторный аромат.

– Это тибетские травы, они облегчат состояние мальчика.

Рыдания стали тише.

– А теперь попросите кого-нибудь из ваших людей побыть с ним, а я вам расскажу, что происходит, а дальше уж решайте сами, как быть.

– Чтобы вы мне сейчас ни сообщили, я не брошу Симона, – решительно проговорил Шельдман. – Я буду биться за его жизнь и здоровье.

Нармер предостерегающе поднял руку.

– Я вас ни к чему не призываю, я просто опишу ситуацию.

Шельдман позвал Ирвинга. Миллиардер и экстрасенс вышли из комнаты Симона.

– У Симона случилось гормональное расстройство, – сказал Нармер. – Мальчик перенес тяжелый стресс. Такую нагрузку да еще в столь юном возрасте – даже представить невозможно. В итоге, все системы разладились, это же произошло и с гормональным составом. Симон, как вы уже знаете, андрогин. В его теле сбалансированное сочетание мужских и женских гормонов. У Симона как последствия пережитых испытаний произошел чудовищный выброс женского гормона, эстрогена. Почему случилось перепроизводство именно этого гормона? Да потому, что андрогины, сами по себе, более эмоциональны, к тому же, Симон экстрасенс, что значит «сверхчувствующий», тут вообще особая нервная система. Таким образом, мы наблюдаем очень сильный истерический припадок. Сейчас Симон, как девушка. В такие моменты ему почти ничем не помочь, даже мои снадобья будут малоэффективны. К сожалению, такие приступы у него будут случаться еще не раз. Поэтому лучше, пока Симон к вам не привык, отказаться от него, а я заберу паренька к себе.

– Мальчик он или девочка – не имеет значения, я буду с Симоном. Шельдманы не бросают своих друзей.

– С Симоном будет трудно.

– Меня не пугают трудности. Я знаю, что нужен ему.

Нармер размышлял.

– Да, вы, как никто другой, можете его поддержать. Хотя предупреждаю, вы имеете дело с ребенком, страдающим ребенком, ребенком-экстрасенсом.

– Рыдающий мальчишка или девчонка, пусть и экстрасенс, не смутит меня. Я сам подростком здорово плакал, мог часами лить слезы где-нибудь в уголке. Что я должен сделать, чтобы помочь Симону?

– Будьте с ним добры и терпеливы, хотя об этом напоминать излишне. Я вижу, как вы заботитесь о Симоне. Я дам вам нюхательную соль, следите, чтобы юноша не терял сознание. Не передумали еще остаться с Симоном?

– Конечно, нет, Нармер! – возмутился Шельдман. – Симон – уникальный удивительный молодой человек и то, что я делаю для него, – это все пустяки. Симон заслуживает гораздо большего.

– Это верно. Убедили. Я со спокойной душой оставляю вас с Симоном. Если что, позовите меня. Я буду в соседней комнате.

Нармер дал бизнесмену флакончик с нюхательной солью и ушел. Симон лежал, уткнувшись лицом в подушку, его плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Ирвинг растерянно сидел рядом и что-то бормотал, пытаясь успокоить мальчика.