Ари Хёственн - Спроси призрака

– Не слышала, но я в курсе, что он ещё вечером собирался зайти, а его на работе задержали какие-то дела. Вероятно, он волнуется насчёт дома – хочет как можно скорей уладить бумаги, чтобы уже со спокойной душой на законных правах въехать. Или хотя бы услышать обещание миссис Пёрк отдать дом, ведь она почему-то холодно приняла весть о нём – неприятным человеком, что ли, он ей показался.

– А по-твоему как?

– Я считаю его обычным постояльцем. Мне дела нет до соседей.

– А кто он, Бетти? Он надолго перебирается сюда?

– По-моему, он говорил, что собирается с женой кардинально поменять образ жизни, включая и место проживания, – хочет многое оставить в прошлом. А отсюда можно сделать вывод, что они имеют планы на наш старый особняк, и, скорее всего, дальновидные. – Тут она задумалась, что-то припоминая. – Поэтому можешь запомнить их имена: А́йзек и… Поли́н, если не ошибаюсь.

Элли знала, что раз Бетти произнесла это вслух, то вряд ли она ошибается.

– А чей это был особняк-то? Почему я ничего о нём не знаю?

– Мало кто хочет вспоминать его историю. Но раз ты уже взрослая, – здесь тон Бетти издал нотки вкрадчивости, – то приходи посекретничать после завтрака.

Она подмигнула Элли и прошла в комнату миссис Пёрк.

Минут через десять девушка вернулась в спальню и потратила оставшееся время, разглядывая найденные в книге закладки.

Первая – белая, выпавшая вчера из страниц, – лежала перед ней на столе: ровно вырезанный кусочек довольно дорогой бумаги, на которой пишутся письма в важные инстанции либо близким людям на долговечную память; плотная, гладкая, приятная на ощупь.

Элли открыла книгу со второй, синей; выглядела она как случайно, резко оторванный клочок с шершавыми, лоснящимися краями, тоже из плотной, но будто прессованной, более дешёвой бумаги; явно не для писем.

«Это и кажется подозрительным. Можно с лёгкостью думать о человеке, читавшем этот том, о мыслях, которые он выделил закладками, чтобы возвращаться к ним при необходимости, но зачем ему использовать разные? Может, он просто в разное время, в разных комнатах использовал то, что было под рукой, или… – что гораздо интригующе – читавших было двое. Были ли они знакомы? А может, как и я, спустя несколько лет кто-то открыл книгу и, найдя заложенную страницу, не стал выбрасывать чужую метку, чтобы первый читатель, даже по прошествии долгого времени, мог снова вспомнить, на каком именно месте застыла его мысль».

Взгляд на часы дал знать, что завтрак был уже на пороге и надо торопиться вниз.

Само трапезничание не принесло ничего интересного. Наоборот, Элли ждала, чтобы оно побыстрее закончилось, – ведь предстоящая разгадка истории Руины не давала ей покоя.

Точно подгадав, когда Бетти останется одна, Птичка мухой скользнула в приоткрытую дверь отцовского кабинета, где сейчас велась уборка (время от времени, естественно, прибирались даже необитаемые участки дома).

– Я и не сомневалась, что ты сгоришь от любопытства, – улыбнулась Бетти. – Ну, садись в кресло мистера Пёрка: я его уже вычистила. Тебе всё с самого начала интересно знать, Элли?

– Конечно, как же ещё?! Начинай же, я больше не выдержу! Я даже не запомнила, что на завтрак ели.

– Лили доедала вчерашнюю запеканку – ты же знаешь, что Филиппа для неё всегда отдельно готовит. Миссис Пёрк порадовали сливочный омлет и булочка с вишнёвой начинкой…

– Бетти, ну хватит! Не смешно. Начинай давай!

– Хорошо, мисс, уговорили, – деланно строго ответила та. – Начинаю.

Девушка думала, что Бетти, как и няня, будет говорить, параллельно продолжая уборку, но нет – она отодвинула тряпки, сняла перчатки и села напротив. Запрокинув ногу на ногу, а голову – в задумчивом порыве, Бетти приступила к рассказу, который в сжатом виде можно передать примерно так:

Овладев медицинским образованием, теперешняя управляющая хозяйством, а тогда ещё неопытная молодая амбициозная девушка, поработав некоторое время на побегушках и получив хорошие рекомендации, всё же решила не идти по стезе своей профессии. Ей хотелось самой проявлять организаторские способности. В итоге она была принята на работу мистером Пёрком-старшим в качестве прислуги и будущей гувернантки (поскольку обладала недюжинными знаниями в разных областях).

Работы было много для одного человека, но и жалованье было соответствующее в доме, уважаемом не только в округе. Мистер Пёрк-старший – бывший военный, по чьим стопам и пошёл Джек, – с женой были милыми, приветливыми людьми, но с чёткой дисциплиной во всём: от времени трапезы до прогулок и соседских приёмов. Здесь степенность Бетти очертилась, дисциплина вошла в кровь – и её «железность» в военной семье обрела смысл. Оттого в ней души не чаяли. Их сын тогда был на войне, и старики начинали потихоньку «гаснуть» от переживаний да чаяний на единственного позднего ребёнка. Специальность Бетти пришлась к месту, и она во многом заменила им врачей, оставляя последних на крайний случай.

Чета ушла на тот свет, не дождавшись сына, и дом опустел. В письмах Джек уговорил Бетти остаться присматривать за домом и далее, покуда он не вернётся, с дальнейшим проживанием, если девушка того желала (рекомендации отца сделали своё дело, и Джек знал, что если она смогла угодить родителям, то действительно способна быть мажордомом). Ради светлой памяти семьи Пёрк, которые прекрасно к ней относились, она приняла предложение, но жить одной в опустевшем особняке было жутко одиноким занятием, и тогда она начала снимать себе жильё ближе к окраине города. Оставила неполную неделю на посещение особняка с целью уборки и оплаты счетов. Узнав об этом, Джек начал высылать ей деньги, в том числе и на аренду жилья.

Но не это было главным в то время для юной точёной красавицы: сердце занялось поисками чувств. Их было много: и моряк, и банкир, и простой рабочий, как-то дворник ей приглянулся, а один раз даже и полицейский. Но не видела она ни в ком того, чего искала. А что же она искала? Долго и сама пробовала получить в себе ответ – вышло что-то вроде: «все они не моего уровня, будто простые, что ли; или цели в них не приживаются, а некоторые – слишком горячие для моего рассудка».

До создания семьи дело так и не дошло. Тогда-то она и погрузилась с головой в работу. Джек вернулся в осиротевший дом и впал в уныние. Попросил Бетти переехать обратно и стать гувернанткой, когда появится ребёнок у них с женой. Так и было сделано. С Анной (здесь Элли условилась с ней называть маму не миссис Пёрк, а Анна) они быстро нашли общий язык, ведь Бетти, прекрасно зная здешние нравы, обучала её правильному слогу и поведению, будучи примером для деревенской девушки.

С беременностью жены Джек воспрянул. Наверное, началó возвращаться к нему ощущение семьи, и пустота потери родителей зарастала постепенно мыслями о ребёнке и супруге. Да настолько он загорелся этим чувством, что решил пригласить родителей Анны – Артура и Амелию – в гостевой дом. Погостить они приехали, набрав вещей недели на две, чтоб насмотреться «высокой жизни», но они и разобрать сначала не смогли: то ли улыбка Джека была чересчур шутливой, то ли он и взаправду в первый же вечер объявил им о сюрпризе. Скорее о подарке – собственно, о том доме, который Элли звала теперь Руиной. Конечно, они, нисколько не раздумывая, остались, а за вещами послал Джек – так что им и не повидалось больше старое жильё.