Алан Банкер - Долина скорби

– Эля, эля хочу, – пробормотал старик, подняв голову над столом.

Обведя взглядом таверну, утопающую в полумраке, он уронил голову и уткнулся лицом в пустую миску.

Отставив кружку, дядюшка Блоссом обернулся и одарил старика хмурым взглядом. Впрочем, узнав в нем одного из постоянных клиентов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше,

он смягчился и бросил взгляд в сторону юного помощника, клевавшего

носом за прилавком.

– Эй, Джими, слышал, что господин сказал!? – крикнул дядюшка Блоссом.

Подскочив на месте, Джими захлопал глазами, огляделся и с некоей ленцой соскользнул со стула, будто испытывал терпение хозяина. Затянув веревку, которой подпоясывал не в меру просторную рубаху, он метнулся в подсобку и воротился с кружкой эля. Следом отворилась входная дверь и в таверну ворвалась ночная прохлада, а вместе с ней вошел мужчина в черном плаще.

– О, Боги, ты ли это!? – вскричал Блоссом, поднявшись со скамьи столь поспешно, что нижняя пуговица на его куртке зацепилась за край стола и оторвалась, закатившись под стол.

На пороге стоял высокий согбенный человек, вооруженный мечом. Низко опущенный капюшон скрывал верхнюю часть его лица, но, не усы и окладистую бороду, по которым хозяин таверны мог опознать их обладателя хоть среди тысячи людей.

– И тебе привет, Блоссом, – откликнулся Барнэби Аддерли, бывший лордом-казначеем и членом Королевского совета. – Или как там тебя кличут – дядюшка Блоссом?

Те немногие клиенты, что пребывали в таверне, при виде незнакомца замолкли. Могло показаться, что их распирает от любопытства, ибо одни, те, что были ближе к выходу, осматривали незнакомца с головы до ног, а другие, те, что сидели поодаль, вытягивали шеи в тщетном стремлении рассмотреть его лицо. Впрочем, вскоре таверна снова наполнилась голосами пьяных бродяг и сомнительных личностей, чей вид не внушал доверия.

– Верно, так и кличут, – улыбнулся Блоссом. – О, Боги, как же я давно тебя не видел.

Радость в глазах Блоссома была столь безмерна, что вот-вот еще немного, и он бросился бы обниматься. Пройдя на середину залы, он остановился и осмотрел друга с головы до ног.

– Нечего на меня глазеть… десять лет человека не могут изменить. Подай-ка лучше эля, у меня к тебе важный разговор.

И, действительно, с тех самых пор, когда они виделись в последний раз, Барнэби Аддерли ничуть не изменился. Все тот же сухопарый старик, которого равным образом боялись и уважали за твердость духа и схожесть с королем Аргусом, основателем дома Бланчестеров. Как и Аргус, он обладал большим горбатым носом, возвышающимся, словно утес, на его узком лице. Помимо этого с королем его роднили жесткие черные усы, кончики которых топорщились в разные стороны, и окладистая борода, закрывающая подбородок и шею. Блоссом же за эти десять лет несколько сдал, ибо уже не походил на прежнего весельчака. Взгляд, прежде полный задора, погас, а приветливая улыбка, никогда не сходившая с его лица, теперь была редким гостем на его лице.

– Ох, дурья моя голова, эй, Джими! – всполошился Блоссом.

Подмигнув помощнику, он указал другу на ближайший стол.

– Слышал, дела твои не так хороши, – начал Аддерли вкрадчивым голосом.

– А ты хорошо осведомлен.

– Земля слухами полнится.

– Плохие вести, что вонь в крепостном рву, быстро разносятся ветром.

– Хозяин, – буркнул Джими, поставив на стол медный поднос с четырьмя кружками.

– Свободен, – небрежно бросил Блоссом.

– Ночь коротка, и я буду краток, – сказал Аддерли, наклонившись вперед. – Не сегодня-завтра в Городском совете освободится место, и я хочу, чтобы ты его занял.

– О, Боги, – пробормотал Блоссом, выпучив от удивления глаза.

– Что, боишься не сдюжить?

– Ты знаешь меня, я ничего не боюсь. Но, одно дело контрабандой промышлять, и совсем другое – лезть в политику.

Обменявшись взглядами, они улыбнулись, вспомнив далекое прошлое. По молодости лет они занимались тем, что промышляли контрабандой, но, затем бросили столь опасное дело, дабы не испытывать судьбу. Прикупив большой дом возле суконного рынка, Аддерли подался в ростовщики, ссужая средства беднякам под небольшой процент. Столь неразумное поведение привело к тому, что у него появилась уйма врагов, подсылавших к нему убийцу за убийцей. Обложившись должниками, Аддерли с успехом избегал встречи со смертью, и с таким же успехом изничтожал врагов. Устранив два десятка конкурентов, Аддерли занялся скупкой долгов аристократов, проматывающих состояния в тавернах и борделях. Дела шли настолько хорошо, что со временем он опутал долговыми расписками добрую половину столичной знати. И, вот наступил тот день, о котором он и в смелых мечтах не помышлял. Отягощенный лестными рекомендациями, Аддерли был представлен ко двору как человек, обладающий большим умом, так необходимым для управления финансами. Так он получил титул лорда-казначея и должность Хранителя Королевской казны, а вместе с тем и право заседать в Королевском совете.

Что до дядюшки Блоссома, то у него судьба сложилась иначе. Послушавшись дружеского совета, он вложил все сбережения в торговое дело, открыв в верхней части Миддланда пару скобяных лавок. Благодаря застройке столичных окраин он быстро разбогател, став одним из крупнейших держателей скобяных лавок. Не желая останавливаться на этом, Блоссом, опять же по совету друга, решил вложиться в землю – дело весьма доходное, как его заверял Аддерли. Прикупив в трех милях к востоку от Южных ворот большой кусок земли, он возвел на пустыре таверну, три борделя и сотню домишек для бедноты, войдя в число богатейших домовладельцев Миддланда. Но, увы, счастье Блоссома продлилось недолго. Через год он был вынужден закрыть один за другим все три борделя. Причина тому – тошнотворная вонь, исходящая от крепостного рва, вдоль которого и находились его владения. Единственное, что осталось у него от славного прошлого, так это таверна, да хибары бедняков, плативших за аренду сущий мизер.

– Поверь мне на слово, политика не в том, чтобы управлять во благо толпы, а в том, чтобы обеспечить себе безбедную старость. В совете сидят те же самые люди, из плоти и крови, ничем не отличающиеся от простого люда. Разница в том, что одни воруют втихую, прикрываясь властью, другие воруют в открытую, рискуя жизнями каждый божий день.

– Вижу, ты о многом ведаешь, раз такое говоришь.

– Мое положение обязывает знать про все и про всех, – сказал Аддерли, отпив глоток из кружки. – Так что, ты согласен?

– Вопрос трудный, надо бы посидеть, обмозговать.

– А что здесь думать, ты либо принимаешь предложение, либо продолжаешь гнить в этой дыре, выбор за тобой?!