Алан Банкер - Долина скорби

Узрев незнакомое лицо, тот собрался было всплакнуть, как тут же переменился в лице, завидев смешную гримасу.

– Спасибо, Калум.

– На здоровье.

Сбросив плащ, Калум преклонил колено и продолжил дело, умело орудуя кинжалом.

– Калум, а давно ли ты потерял жену? – спросила Тармиса немного погодя.

– Давно.

– В столице или в дороге?

– В столице.

– А как сына звать?

Воткнув кинжал в землю, Калум на мгновение задумался, а затем снова принялся за работу.

– Много вопросов, – ответил он, только сейчас поняв, что так и не придумал королевскому отпрыску имя.

– Прости.

– Это ты меня прости, просто не люблю, когда лишние вопросы задают.

– Понимаю, мой отец то же не из говорливых.

Подняв голову, Калум посмотрел на Тармису долгим взглядом и, вытерев пот со лба, возобновил работу, с которой управился довольно быстро.

– Ну, вроде все, – сказал Калум, вытерев кинжал о землю.

Поднявшись с колена, он подошел к старухе, наклонился и подхватил ее так, точно она была гусиным перышком – легким и невесомым. Могила два на шесть футов стала последним пристанищем для тетушки Мэй, отделяемой от мира живых футом земли.

– Спасибо, – снова поблагодарила Тармиса, глядя, как ее спаситель закапывает могилу, орудуя руками.

Пропустив благодарность мимо ушей, Калум спрятал кинжал за пояс, накинул плащ на плечи и взял из рук Тармисы младенца, не выказавшего особого желания с ней расставаться.

– Ну, Тармиса, прощай.

– И тебе прощай, Калум Круил.

Обойдя дуб, Калум подобрал дорожный мешок и направился в сторону коня. Бросив последний взгляд на Тармису, он взобрался на коня и погнал его в сторону Королевского тракта. Что до Тармисы, то проводив взглядом спасителя, она подобрала мешок с провизией и побрела вслед за ним.

– Ну, чего скис? – буркнул Калум, завидев на лице младенца гримасу недовольства. – Вот сейчас выйдем на тракт, будет тебе дорога.

Но, королевское дитя эта весть не особо порадовала. Хмыкнув, младенец всплакнул и разверзся слезами, чего прежде с ним не случалось.

– Вот дурашка! – усмехнулся Калум, стрелой выскочив на тракт. – А я, было, думал, что ты из Бланчестеров.

Но, и это не особо порадовало младенца, ни сном, ни духом не ведавшего, про каких таких Бланчестеров говорит Калум. Пытаясь успокоить младенца, он корчил всевозможные рожицы, а когда это не помогло, не в шутку рассердился.

– Вот же напасть! – вскричал Калум, в сердцах встряхнув младенца.

– Калум, не тряси ребенка, это тебе не кукла, – проговорила Тармиса, появившись за спиной Калума.

– А, это ты, – отозвался Калум, обернувшись на голос. – Миддланд на севере, а не на юге.

– Я знаю.

– А если знаешь, то куда тебя демоны понесли!?

– В родные края, – с достоинством ответила Тармиса, не обратив внимания на неучтивый тон спасителя.

Улыбнувшись, она похлопала коня по крупу и последовала дальше, всем видом показывая, что от своего не отступит.

– Эй, Тармиса, постой! – крикнул Калум, подстегнув коня.

– Не говори ничего, я так решила, и сделаю так, как мне нужно! – выпалила Тармиса на одном дыхании.

– Да подожди ты! – вскричал Калум, преградив Тармисе дорогу. – Если уж решилась, то позволь проводить тебя до ближайшей таверны.

– Только до ближайшей?

– Это малое, что я могу сделать для тебя, а там, глядишь, найдешь попутчиков или еще кого.

– Хорошо, – поспешила согласиться Тармиса.

– Вот и славно, – заулыбался Калум, спешиваясь с коня.

– Вставай брат, уже утро, – раздался голос в голове Анри.

Открыв глаза, он узрел небо и стройные стебли пшеницы, покачивающиеся не то от ветра, не то от тяжелых колосьев.

– Это ты, братец? – спросил он.

Внезапный порыв ветра всколыхнул пшеницу, принеся с собой отдаленное пение петухов.

– Да.

Тряхнув головой, Анри несколько раз ударил себя кулаком по лбу, пытаясь прийти в себя. Ощутив боль, он приподнялся, опершись на локти, и посмотрел по сторонам.

– Нет, этого не может быть, и я все еще сплю.

– Вставай брат, путь не близкий.

– Кем бы ты ни был, ты не брат мне, ибо своими глазами видел, как мой брат сгинул в тумане, – сказал Анри, выговаривая каждое слово, будто проставлял печать на бумаге.

– Вставай, путь не…, – раздался голос брата, оборванный резким порывом ветра.

– Арьен?

Не получив ответа, Анри уселся, ощутив жжение в правой ноге и еле уловимый запах мочи.

– Чтоб тебя! – вскричал он и скинул сапог с поврежденной ноги.

Опухшая ступня, с проступившими на пальцах синими пятнами, ввергла его в уныние. Стянув с себя куртку, Анри впопыхах снял рубаху и разорвал ее на два куска, после чего одним куском обмотал ступню и завязал узел, а другой кусок запихал за пояс. Потерев ступню, он облегченно вздохнул и поднял взор к небу, по которому плыли редкие облака, подобные кораблям, плывущим по спокойной глади реки.

– Ну, долго будешь сидеть!? – раздался голос брата, от которого он подпрыгнул на месте.

– Ах, же ты дерьмо собачье! – выругался Анри, схватив палку, лежавшую подле него.

Опершись на палку, он поднялся и окинул взглядом поле, походившее на море в погожий день. Тяжело вздохнув, Анри поплелся

в сторону тракта, идя по самую грудь в пшенице. С каждым шагом его сердце билось все сильнее и сильнее, а голова сжималась так, словно она пребывала в плену железных тисков.

– Пошли прочь! – крикнул Анри, взмахнув палкой на ворон, клевавших тело Арьена.

Каркнув в ответ, одна из ворон взвилась в небо и полетела к трупу, лежащему позади в сотне шагов в окружении пяти ворон. Что до второй вороны, то она отскочила в сторону, держа в клюве кусочек мяса. Взобравшись на тракт, Анри огляделся и подошел к безжизненному телу брата. Согнувшись в две погибели, тот лежал на левом боку в луже засохшей крови. Его руки неестественным образом были вывернуты, будто перед смертью Арьен подвергся пытке на дыбе. В его правом боку зияла черная дыра с застывшей по краям кровью, напоминающая рану от копья. На лице, изодранном в клочья, отсутствовали нос, оба глаза и правое ухо, а из приоткрытого рта

тянулась загустевшая слизь черно-бурого цвета.

– Эх, братец-братец, – проговорил Анри с горечью в голосе, укладываясь рядом. – И как же я тебя не уберег.

Посмотрев в небо, он вспомнил то самое умиротворение, которое испытал этой ночью. Вот только не было полноты ощущений, ибо ветер продолжал гулять, а рядом раздавалось карканье вороны. Вышагивая вперевалочку и прыгая бочком, она выписывала круги, не желая бросать добычу.

– Долго будешь лежать? – раздался голос брата у самого уха, от которого Анри вскрикнул и рванул в сторону от тракта, совершенно позабыв о боли в ноге.

Нырнув в траву, он выглянул и посмотрел на брата: как и прежде, Арьен лежал на своем месте, не подавая ни единого признака жизни.