Наталья Бобло-Никитина - Неизвестные переменные

– Думаешь, я всё придумала и поверила в это?! – Прислушиваясь к веским аргументам подруги и имея хорошую привычку никогда не отвергать мнение других, пока до конца не разберётся и не убедится в обратном сама, уточнила Татьяна.

– Ну конечно! С тобой произошло всё, чтобы ты сама хотела, чтобы так оно и было, хотя в жизни всё с точностью наоборот: мама умерла, муж далеко не красавец (уж извини), в кафешку, не говоря уж о ресторане, ты себе не можешь позволить сходить, а вниманием у других мужчин, ты, подруга, опять же извини, но никогда не пользовалась…

– Ладно. Согласна. – Перебила её Татьяна, забегая мыслями уже далеко вперёд, – а куда тогда я по твоей теории Милану дела? Уж кем-кем, а ею я очень даже довольна!

– Ты же сама как-то говорила, что у неё начался переходный возраст, пошли разборки всякие там с мальчиками, учителями, подругами, и весь этот геморрой валится как снежный ком на тебя, вот ты и запаниковала. Отсюда и отсутствие её в твоих… Как бы это лучше выразиться… – мечтах наяву! – Блеснула оригинальностью Лена.

– Не знаю… Может, ты и права, конечно. Но… Не знаю… – повторилась Таня и как-то даже вся сникла.

– Вот же дура, блин, я! – Стукнула себя небольно по лбу Лена. – Только расстроила тебя. Ещё подругой называюсь… – с самокритикой, похоже, у неё было всё в порядке… – Нужно было сказать, что да, мол, именно так у нас во снах всё и происходит. А я… Дура.

– Прекрати. – Прервала её самобичевание Таня. – Всё ты правильно сделала. Ненавижу, когда люди себя обманывают. Я разберусь во всём сама, потом и поговорим, о, кей?

– Ладно. Послушай, помнишь того новенького, о котором я тебе рассказывала, рыжий, высокий? – Легко перевела тему подруга, выдержав положенную паузу, и её глаза в мгновенье загорелись озорным блеском.

– Да, припоминаю… – Таня пыталась вспомнить и переключиться от собственных мыслей на слова Лены (ведь она старалась быть хорошей подругой, которой важны не только собственные проблемы) – он тебе, вроде, не понравился сразу…

– Ну да… поначалу. А потом он, можно сказать, всё сделал для того, чтобы изменить моё мнение о нём. И, кажется, он своего добился. – И Лена задумчиво-загадочно закатила глазки, разливая по бокалам, а точнее, доливая в свой (Танин был нетронутым), вино. – Предлагаю выпить за то, чтобы и я нашла, наконец-то, своё счастье.

– Конечно. Выпьем. – Поддержала не слишком с большим энтузиазмом Татьяна, пригубив вино. Оно не показалось ей таким приятным и выразительно-бархатным, как то, что она пила в ресторане сегодня ночью. Зато и Лена не сильно расстроилась по этому поводу, без умолку делясь с внимательно слушающей (конечно, не факт, что всё слышащей…) подругой своими восторгами и надеждами относительно новичка в их отделе. Лена допила и её вино. А Татьяна через пару часов пошла домой с чувством исполненного долга, как подруга, и с лёгким разочарованием как женщина, ещё утром ощущавшая себя вполне счастливой, а к концу дня почти разубеждённая в этом вескими доводами подруги.

– Ничего себе на часик сходила! – Встретил её дома недовольный Виталий. Не прочитав в глазах жены утром не малейшего намёка на упрёк по поводу вчерашнего дня рождения, Виталий заметно осмелел и даже стал борзеть (как выразилась бы, не терпящая глупости и наглости чужих мужчин Лена).

– Не помню, чтобы обещала тебе нечто подобное! – Непривычно огрызнулась Татьяна.

– Ты пивка купила? – Всё ещё нагло, но на порядок сбавив тон, поинтересовался муж.

– А ты что, сам за столько времени не мог сходить?! И вообще, почисти, наконец, зубы! Фу! – И скривив в отвращении лицо, жена, отстранив благоверного, прошла на кухню.

– Что с тобой произошло? – Возмущённо, но уже совсем не нагло, не отставал от жены Виталий. – Я всегда говорил, что твоя банкирша плохо на тебя влияет. Только вот что-то замуж её брать особо никто не спешит. – В тоне читался абсолютно нескрываемый сарказм.

– Быть незамужем – не напасть, кабы замужем не пропасть… – не уступала Таня.

– Я запрещаю тебе к ней ходить! – Чуть ли ни проверещал он. – Она тебя со своей эмси… амен… имнен…

– Эмансипацией… – не перенесла мужниных потуг жена.

– Вот именно!, – не решился повторить сложное слово Виталик, – из семьи уведёт, глазом не успеешь моргнуть! И останется ребёнок без отца! – Чуть не плача от жалости к дочери, а, может, и к самому себе, продолжал истерить он. А ты, когда поймёшь, что натворила, будешь горько жалеть, но будет поздно! – Забежал в праведных мыслях уже далеко вперёд Виталик.

– Послушай, давай обойдёмся без драмы. – Прервала дальнейший полёт его фантазий Таня. – Я всё поняла. Тебе нравится, чтобы я была исключительно твоей нянькой и никакого инакомыслия. У меня нет желания сейчас с тобой спорить и ссориться. Хочешь, я схожу в магазин за пивом для тебя? – Окончательно капитулировав, отступила она, лишь бы не присутствовать при этом дешёвом представлении и дальше.

– Приятно слышать, что в тебе заговорил здравый смысл! – Покровительственно резюмировал Виталий. – Сходи…, если тебе не трудно. – Он умел не перегибать палку, зная, на что способна его жена, когда предел её терпения был превышен. Это случалось крайне редко, но и тех немногих случаев хватило, чтобы понять, что не стоит будить зверя в жене с высшим образованием и плохо скрываемым нетерпением к глупости, жадности и отсутствию такта.

Развернувшись и бросив взгляд на мужа, под которым тот как-то весь скукожился и сжался, Татьяна царственной (не по ситуации) походкой продефилировала к выходу.

В магазине, который находился недалеко от дома, с единственной лежащей на дне корзины литровой бутылкой пива, Таня подходила к кассе, когда её окликнул знакомый мужской голос:

– Танюша, солнце, ты ли это?!

Обернувшись, она увидела своего одногруппника по институту, с которым у них некоторое время была взаимная симпатия, не зашедшая, однако, дальше поцелуев под луной, после чего почти сразу он уехал доучиваться в Москву, и они больше не виделись. Таня тогда ужасно переживала по этому поводу, но, как известно, время лечит.

– Генка! – Неожиданно для себя обрадовалась Таня. – Привет! Какими судьбами!?

С каждой фразой её радость медленно, но верно ускользала, то ли от тяжести воспоминаний, а, возможно, и от внешнего вида старого знакомого. Перед ней стоял зеленоглазый, высокий, стройный (без привычного для всех мужчин его возраста пивного брюшка) брюнет, дорого и модно одетый, со стильной стрижкой и необыкновенно пахнущий потрясающим парфюмом.

– Как ты? Всё здесь? Я пытался тебя найти в прошлом году, но никто из наших о тебе ничего не слышал.

– Ну да… Как-то я потерялась, – пожала плечами Таня. Она не особо гордилась своим положением, тем более, что в институте как раз подавала большие надежды, а сейчас стеснялась мужа и особенно его поведения в гостях. Для её теперешней среды обитания оно, в принципе, годилось, но вот вводить его в круг институтских друзей она не рискнула. Сначала её приглашали, но она постоянно придумывала «убедительные» причины, чтобы не идти на встречи, так что и приглашать её в скором времени перестали.