Марк Кёльнер - Перевернутое сознание

После урока биологии я выходил довольный, забывший о боли в тыкве и хорошенько поржавший так, что мышцы живота заболели. Разумеется, рассказ биологички был сухой и заученный за долгие годы преподавательства, но зато, благодаря такой тоске, я смог создать свой собственный веселый (а самое главное взаимосвязанный) рассказ о том, как мутируют виды, и пережить эти вонючие сорок минут. На радостях я даже чуть не подошел к Натали, которая все уроки сидела на третьем ряду с опущенной головой, но я тут же застопорил себя. Скорее всего, всплыло произошедшее два дня назад, да к тому же мне не хотелось подходить первым – в конце концов, я не начинал всей этой бадяги. Черные волосы Нэт с кудряшками были завязаны ленточкой по цвету, напоминавшем цвет крыльев бабочки-крапивницы, в конский хвост, и взгляд у нее был такой печальный, что так и подмывало подойти к ней, обнять и заверить, что все путем, но вместо этого я держался от нее на расстоянии в этот школьный день. Для меня это было ой как нелегко, и я, само собой, поговорил бы с ней на следующий день или в другой, не утерпев, но мне хотелось узнать все-таки, что будет делать она. Про себя я решил, что если мне придется говорить с ней о том, что у нас произошло, то после выяснения причин, мы с нею никакими друзьями не будем.

В пятом часу, когда я валялся с Беном под боком, зазвонил телефон. Когда я снял трубку и сказал «алло», то там некоторое время было глухо, а затем раздался подрагивающий и звучащий тише обычного голос Натали: Прости меня, Дим…извини.

Мне было безумно приятно слышать это. А я усомнился в ней! Моей Нэт. Чтобы сказать это требовалось огромное мужество, и Натали была настоящим храбрецом. У меня даже комок к горлу подкатил, точно вот-вот заплачу. Я сказал Натали, что все нормально и что в этом есть и доля моей вины (не следовало мне выпивать тот стакан сидра, тогда бы Нэт меня не утащила с кружащейся башкой в спальню родителей Серого, и не произошло бы «мокрое» происшествие). Она сказала, что чувствует себя грязной, словно ее валяли в помоях пару месяцев, что это чувство внутри жрет буквально заживо ее. Спросила, тяжело ли мне было совладать с собой и не переступить грань, если выражаться привычным мне языком. Я вспомнил щекочущее сладкое желание, которое притягивало, как гигантский магнит, а особенно, когда ты еще хорошенько на веселее и разгорячен, и ответил, что невыразимо, как сложно. Натали сказала, что она не помнит, что делала – хронология события того вечера в ее мозгу обрывалась на том месте, когда я вхожу на кухню и говорю еще эту шутку насчет яичницы. «На меня словно наваждение нашло, – добавила Нэт. – Я узнала, что отец окончательно уходит от нас с мамой к любовнице, и мне захотелось напиться, чтобы не чувствовать себя брошенной и использованной, а дальше ты сам знаешь, что было, к чему меня толкнуло». Я сказал, что знаю.

Теперь для меня все стало ясно, мне стало понятно, почему Нэт послала все к черту и решила плыть по течению в тот вечер – это был результат того, что отец у нее уходит на совсем к другой женщине. Видать, она его сильно любила, если так среагировала.

Натали извинилась еще раз, назвав меня милым. Вы знаете, многие треплют это слово, то и дело, только для показухи иль чтоб показать, как они близки, но Нэт вложила в это слово все свою признательность, благодарность и даже возможно некоторое сожаление, а самое главное это было искренне (она называла меня так очень редко, и, очевидно, я его на самом деле заслужил). По мне это личное слово, которое предназначается лишь тому, к кому питаешь теплые чувства или даже может что-то сильнее – поэтому его и исследуют говорить друг другу не для позерства. И говорить не на публике, то и дело, как может Серый сделать это (он может подвалить к Юльке хлопнуть ее по заднице своей пятерней или по плечу и сказать типа: «Здорово, милах! Или как дела, милух!), а наедине или хотя бы и на публике, но не так кичливо, даже можно сказать незаметно от других. Ведь, по сути, тогда уже теряется все очарование, которым обладаете лишь вы вдвоем, если делать это лишь для показухи. Я вот могу поспорить на что угодно, что для Серого Юлька – лишь плоть или что-то вроде коровы, которой он попользуется, а затем кинет, как он делал это до того с некоторыми. Он обращается к Юльке в такой ласково-извращенной форме и на первый взгляд, может, показаться, что у них там чуть ли не райский мир да любовь, но если копнуть поглубже и присмотреться, то вы не увидите ничего кроме «приятно» пахнущего… В классе я не позволяю себе ничего такого похабного по отношению к Нэт: я могу положить ей руку на плечо, обнять за талию и не более. Никаких хлопков по попке или щипков ни в коем случае, как это есть в привычке у Серого, а иногда и у Рика, когда он хочет не отстать от Серого. Не стану отрицать, что и у меня есть желание иной раз вести себя, как мои друганы, я же все-таки не золотой мальчик без единого изъяна, но я ставлю себя на место или же думаю о последствиях своего такого действия.

ДЕЙСТВИЕ-ПОСЛЕДСТВИЕ

Один раз я не удержался и хлопнул Натали по заднице, так она меня так смачно треснула, а потом еще и два дня не разговаривала. «Я что-то тебе лошадка, что ль какая? Если Юльке это нравится, то мне нет ». – Сказала она тогда.

Естественно, она была права. По отношению к ней это было свинство. А за последующие два дня я это отлично осознал.

Я сказал Натали на прощание, чтоб не думала больше об этом, что она молодчина: набралась мужества, позвонила и так все открыто сказала. «Спи спокойно, малышка, и пусть тебе приснится прекрасный сон, который унесет все плохое». – Пожелал я ей на прощание. Я говорил честно, и мое сердце так и переполнялось теплом и радостью, но все же слово «малышка» мне далось не очень (вероятно, из-за того, что говорил его не часто, и было непривычно поэтому). Когда я говорил его, я изо всех сил согнул пальцы на ноге. Я делал это, когда волновался. Отсюда можно видеть, что и крутые парни вроде меня, которые на вид круче некуда, временами волнуются. Натали нежно проговорила сладким голосом: «И тебе», а затем добавила: «Спасибо, Дим».

Должен сказать, что это был наш первый открытый разговор, если не считать тот недавний разговор, когда она мне сказала, что ее отец собирается от них слинять. Какое у меня было впечатление от нашего разговора? Изумительное. Натали поднялся в моих глазах выше некуда. Прекрасный белый лебедь расправил свои изящные крылья и воспарил. И вообще открытый разговор бодрит и приносит удовлетворение: словно открываешь все свои карты, а потом узнаешь, что у игрока напротив, и уже не страшишься и не гадаешь, а что там у того, кто с тобой играет эту партию – успокаиваешься, видишь все целиком и в душе наступает удовлетворенность, завершенность, как та, к которой я стремлюсь, когда мне кажется, что жить мне осталось всего лишь один день.