Роман Ратковский - Арканум. Том 1

Женщина спустилась к супругу, стараясь поднять его, а кицунэ, оцепенев, стояла на месте.

– Убирайся от нас! Тебя никто не просил вмешиваться, ты могла его убить! – Женщина увела своего суженного в дом, хлопнув дверью.

Лиссандра почувствовала, как ее схватили за руку. Это был Авитус, он потянул ее прочь от этого места.

Когда они отошли за угол, он спокойно сжал ее ладонь и тихо сказал:

– Не стоит лезть туда, где тебя не ждут, ты не знаешь, что произошло у этих людей, ты не можешь решать за них. Это их жизнь, и они могут сами справиться с ней.

Лиссандра едва сдерживала слезы, по ее телу пошла дрожь.

– Не все в этом мире подчиняется законам справедливости. Мы не всесильны и не всезнающи. Ты сама говорила, что не нужно поспешных решений. Поверь, лучше не брать на себя то, чего не понимаешь. Эти люди сделали свой выбор.

Лиссандра вырвалась из рук Авитуса и отошла на пару шагов. Она глубоко дышала, стараясь сдерживать фонтан эмоций, что так старался вырваться наружу.

Помолчав пару секунд, кицунэ набралась усилий для одной лишь фразы:

– Ты не просил меня о помощи, пока я сама не навязалась.

Лиссандра всхлипнула и протерла глаза руками.

Альва

В безвременном храме ожидал своего призыва защитник мира и блюститель справедливости. Легенды о его героических победах и подвигах стали народным достоянием для лунарцев. Он служил истинным покровителям, окруженный верными товарищами. Семеро воинов бок о бок прошли через всю войну и обрели покой до того дня, пока угроза вновь не сгустится над Лунервейном. Многие из них остались верны своему делу и своей вере, но, отнюдь, не все.

Джордж был предводителем Ночных Сателлитов, решительным и неукротимым. Он был избран в день, когда впервые услышал шепот с небес. С тех пор его долг – служить Троим.

Пусть годы войны далеко позади, но день, с которого жизнь Джорджа Фредлигсона изменилась навсегда, все еще преследует его во сне – долгом и очень правдивом.

Хоть эльфийское древо, как и весь народ Сиельдиров, было уничтожено, но его бессмертные корни не собирались отпускать разум командира Сателлитов, даруя горькое виденье.

(Джордж Фредлигсон стоял, взирая на свой отряд с нагнетающим смятением.

– Это засада! – крикнул раненый боец.

– Длинноухие обошли нас со спины! Что нам делать, друг мой? – Эрика повернулась к Джорджу, ища ответ в его стекленеющих глазах. Уверенность командира всегда дарила ей надежду, но сейчас Фредлигсон утопал в сомнениях.

– Нам не пробиться. – тревожно огласил Джордж. Теплый воздух из его груди заклубился белым облаком. – Но это не значит, что мы не будем бороться!

Джордж Фредлигсон обхватил револьвер так крепко, что кровь перестала поступать по сосудам.

Внезапно раздался крик солдата:

– Они прижимают нас со всех сторон!

Джордж громко и чётко отдал приказ:

– Тащите раненых обратно в лагерь! Всех, кого сможете! Остальные же готовьтесь биться до последней капли крови!

Из-за сильной бури даже ближайшие деревья подернулись снежными завихрениями. Весь отряд укрылся за камнями, все-ещё надеясь дать отпор грозному врагу. Из-за снежной завесы полетели горящие стрелы, поразившие пару бойцов из отряда.

Джордж выполз из укрытия и прицелился, стараясь всмотреться в пургу. Оттуда начал прорисовываться огромный силуэт, что нёсся на командира Сателлитов. Эльф, облачённый в тяжелую латную броню, которую Сиельдиры обычно не использовали.

Джордж выстрелил в эльфа, но пуля скользнула по броне, как корабли по морской глади. Противник сшиб Джорджа с ног, заставив того кубарем катиться со склона.

В глазах Фредлигсона потемнело, сверху доносились крики и отчаянная мольба. Затем метель донесла омерзительную эльфийскую речь.

Джордж приподнялся из сугроба, встав на колени, отполз за ближайший камень и облокотился на него.

Вывихнул ногу , подумал Ночной Сателлит.

Снежная буря притихла, и стало ясно, что Джордж сидел на краю обрыва. На его лицо бросило свои лучи

восходящее солнце, нежные и розовые, они пронизывали все его искалеченное тело, насыщая своим теплом. Джордж почувствовал легкое и приятное покалывание на щеках. Вот ради чего мы боремся. Джордж сделал глубокий вдох и почувствовал, что из глаза прорвалась слеза, она еле заметно сверкнула, отразив свет ангельского восхода.

Джордж Фредлигсон приподнялся, в его глазах, наконец, промелькнула надежда, но резкий укол в спину заполонил разум кровавой пеленой. Еще один удар, острая боль все усиливалась. И последний. Фредлигсону даже не хватило сил обернуться, но он и так все прекрасно осознал. Эльфы победили его. Все должно было быть совсем иначе.

Джордж пошатнулся, почувствовал страх в груди, ещё мгновение и он перестанет ощущать землю под ногами, а в ушах лишь засвистит ветер, да и тот скоро затихнет.

Я не верю… – удивлялся Джордж.

Нахлынувший ветер подтолкнул его тело в обрыв. Фредлигсон проредил кроны замёрзших деревьев. Фредлигсон чувствовал каждое ранение, но его голос испарился, окоченел на бездушном холоде.

Наконец, он достиг земли. Раздался сухой хруст костей. Джордж Фредлигсон стал напоминать поверженного гризли, чье тело пронизывали остроконечные мечи.

Треск древесины спугнул собравшихся у трупа ворон, и старая ель накренилась на бок, укрыв павшего защитника своими ветвями.

Через минуту все затихло: птицы больше не пели, заглохли звуки войны.

Потом была долгая безлунная ночь, прервавшаяся чьей-то грубой неразборчивой речью. Постепенно слова начинали обретать смысл.

Я снова жив? – Джордж сделал вдох. Он чувствовал боль и… ничего кроме боли.

Яркий свет, слепящий, слегка жгущий.

Как это возможно? – его мысли были только об этом. Он поднялся, уловил дуновение ветра, широко раскрыл глаза, увидев пред собой расплывчатую мужскую фигуру.)

Визави I

Сумрачный чертог окутывала тишина, лишь где-то вдали слышался рокот грома. Посреди помещения на громадном почерневшем троне восседал давно упокоившийся мертвец. То был эльфийский король, чей чья династия пала от рук лунарских захватчиков. Это место не посещалось уже сотню лет с того момента, как Элестия погрязла в могилах. В этом замке не водилось даже крыс, тут царило лишь запустение.

Под потолком чертога красовались нервюры. По обе стены от входа возвышались тоненькие колонны, подпирающие протяженные антресоли, огражденные позолоченной балюстрадой. С потолка свисала люстра в форме сужающегося к низу конуса, состоящая из тысячи кристалликов. На северной стене чертога тускло освещало помещение гибельным светом огромное, почти полностью разбитое, окно, состоящее из золотистой мозаики.