П. Ингварссон - Элли

Это происшествие я вспомнил спустя много лет, а ведь не исключено что и эта ситуация, когда родной человек хотел меня убить, стала одной из причин нарушения сна.

Но я отвлекся. Поиски локации для поправки моего здоровья напомнили маме о том, что её тётя Бонни давно звала нас в гости. Стоило им разок созвониться, и вот уже родители взяли отпуск на месяц и всей семьей мы начали собирать вещи, особенно тщательно и основательно собирались мои сумки, ибо мне предстояло задержаться у тети надолго.

Как выманить городского ребенка за город на свежий воздух? Современным детям нужно пообещать, что за городом будет телевидение или даже интернет, мне хватило фразы «ты хочешь увидеть руины настоящего форта пиктов?».

Сейчас путешествия уже давно не роскошь, кажется путешествуют все, никаких преград уже не существует. Для кого-то перелететь шесть тысяч миль туда и обратно уже привычное дело. Я не могу похвастаться своими достижениями путешественника. Наш путь составлял всего триста миль. Да, я знаю людей которые просыпаются утром пораньше, чтобы проехать не меньший путь в другой город ради собеседования, работы или учебы, но с моим путешествием это все равно не сравнится. Да, можно проехать и ещё больше, получить хорошую работу в другом городе, но путешествие ещё более судьбоносное, чем моё, найти сложно.

Когда вещи были собраны, мы отправились в путь – в самое главное путешествие в моей жизни.

Именно это место я начал считать своей родиной. Мамины предки действительно жили в этих краях довольно долго, наверно все средние века, а может, и дольше. Но сам я был ребенком исключительно городским, выросшим среди сверстников, которые не привыкли находиться на природе дольше, чем длится родительский отпуск.

Меня не нужно было упрашивать и уговаривать остаться пожить у тети, вдали от дома, от родителей, настолько я влюбился в этот край.

Край чертополоха и вереска. Край скал, камней и холмов, противостоящих ударам морских волн. Бродя вдоль скал у моря, я будто бы видел как шотландцы сбрасывают связанного пикта в море, как это описывал Роберт Стивенсон. Конечно, надо помнить, что образ это романтический, о чем ещё при жизни писал сам Стивенсон, а из школьных уроков я знаю что пикты давно уже смешались со скоттами, и эти черные острые камни и рокочущие голубые волны, взбивающие такую нежную и невесомую белую пену не осквернены кровью невинного юноши, который мог выдать секрет верескового меда. Впрочем, местный пивовар до сих пор активно использует в производстве вереск, не знаю насколько его продукция проигрывает древнему напитку, но уж всяко лучше любой дряни из алюминиевых банок.

Насчет форта пиктов меня не обманули. Правда, он находился далековато от деревни, где я поселился у тетушки Бонни. Форт находился гораздо дальше к северу, до него было легко доехать на автобусе, а для тренированного человека не было проблемой проснуться в выходной день пораньше и с посохом в руках пуститься в путь, чтобы к обеду оказаться на месте и насладиться прекрасным видом. Здесь ты будто оказывался в другом мире, в другое время. Брох (если правильно называть это строение, или, точнее, то что от него осталось) возвышался на вершине холма. Несмотря на то что от башни осталось всего полтора этажа, достигавшие в самой высокой точке всего 6 метров, древнее строение из серого камня, сложенное столетия назад, до сих пор впечатляло своим видом. Возможно, остатками этих сооружений когда-то вдохновлялся Толкин, когда описывал сторожевые башни гномов, хотя, в те времена большинство связывало эти постройки с кельтами, и их не соотносили с полумифическим низкорослым народом.

Вдалеке, на западе виднелась дорога и крыши деревенских домов, кое-где выглядывающие среди множества холмов. А вот если встать у западной стены броха и смотреть строго на восток, то пейзаж открывался просто потрясающий – с восточной стороны холм резко обрывался и дальше не было никаких домов, никаких дорог, только разноцветный ковер, словно древний великан забыл здесь свою камуфляжную военную куртку – коричневые холмы, редкие заросли зеленых деревьев, серая каменная порода, растущий на ней мох всех оттенков зеленого, желтоватая к осени трава или, в период цветения, ровный фиолетовый цветочный ковер, а завершала эту волшебную картину голубая полоса моря.

Глядя на всё это величие, я начинал фантазировать, что не просто пришел сюда пешком или приехал на автобусе чтобы полюбоваться местными красотами, мне казалось, я вошел в портал между мирами, прошел через дыру в самой материи времени, что человечество освободилось от бремени техники и здесь не надо читать противопоказания на коробочке с лекарствами – древние волшебники лечат своей магией абсолютно всё, и не стоит бояться аллергии и индивидуальной непереносимости, тут лечит цветочный воздух, поднимающийся с полей вверх по холмам. Мне казалось, что пикты скоро вернутся и починят свою крепость, которую они покинули лишь на время.

А как красиво было здесь зимой! Всё было покрыто ровным белоснежным ковром, в котором отражалось голубое небо. Теперь можно было вставать у восточной стены броха и смотреть на запад – слой снега засыпал редко используемую дорогу, а крыши домов далекой деревни укрывались белым одеялом, скрывая свой ядовитый и неестественный цвет. И теперь даже этот уголок цивилизации казался сказочным.

Но зимой я бывал здесь крайне редко – доезжал, разумеется, на автобусе и бродил по холму в одиночестве. В теплую пору людей здесь было гораздо больше, взрослые и пенсионеры приезжали, как правило, большими группами на экскурсионных автобусах и задерживались не больше двадцати минут, а вот студенты, только недавно получившие права, приезжали небольшими компаниями и оставались до вечера. Как правило, это были будущие художники или историки, которые часами сидели на привезенных пледах и с разных ракурсов рисовали руины.

Многих очень привлекало с каким мечтательным видом я прогуливаюсь и изучаю наследие бронзового века. Некоторые ребята с альбомами заговаривали со мной, они были не местные и очень часто не знали о крепости ничего, кроме места расположения и её вида с одного ракурса из справочника достопримечательностей. В их глазах я выглядел архаичным старожилом (без году неделя!), я рассказывал известные только местным жителям истории о появлении здесь приведений и исторические сведения, которые почерпнул из справочников по археологии и этнографии. В нашей деревенской библиотеке книг о родном крае было мало, а те, что имелись, порой уже являлись устаревшими, но тетю очень радовало мое увлечение историей и после деловых поездок в город она часто привозила мне свеженькие тонкие монографии с новыми исследованиями местных памятников археологии. Не скажу что я был общительным, но студенты-художники были мне очень симпатичны, они показывали свои рисунки, исполненные во всевозможных техниках, в основном это были карандашные наброски, были также рисунки сделанные ручкой, ах как они передавали зазоры между камнями в стенах башни! Некоторые держали черными пальцами свои альбомы с рисунками, сделанными углем, в них мне особенно нравилось как получались облака и тучи, тени на далеких холмах и мох на сухой кладке. А некоторые приезжали на целый день со здоровенными мольбертами и писали маслом.