Роман Канушкин - Канал имени Москвы

– Идёмте, – мягко позвал гид. – Не стоит нам красть своё собственное время.

И они пошли к пятну яркого света впереди – перекрестье мощных прожекторов выхватывало из тела ночи громаду каменного исполина, нависшего над берегом. Вход в канал должен был выглядеть торжественно в любое время, и самая большая из созданных когда-либо в мире статуй Ленина стояла здесь, как каменный страж, бдящий у ворот в сокровенный поток, хранивший дорогу, вдоль которой не угасала жизнь. Ева держалась теперь намного лучше, да и Павел Прокофьевич начал успокаиваться. Хардов посмотрел на перекрестье лучей света впереди, и это вечное ощущение обмана, которое всегда приходило к нему на этом месте и за которое когда-нибудь придётся расплачиваться, вновь тупой иголкой кольнуло его сердце. Ленин не был подлинным стражем канала, хотя в Дубне любили этот памятник, да и во всех окрестных поселениях также, вплоть до Дмитрова. Молодожёны со своими замочками и ключами клялись перед ним в вечной любви, вовсе не догадываясь, что каменная статуя давно уже глуха к их надеждам и обещаниям. Возможно, в отличие от того, что когда-то возвышалось на таком же огромном каменном пьедестале, только на другом берегу дамбы перед входом в канал. Хардов поймал себя на этой мысли, и она ему очень не понравилась.

– А ты знаешь, что за груз? – вдруг спросил Фёдор.

Капитан пристально взглянул на юношу, затем отрицательно тряхнул головой:

– О подобном спрашивать не принято, Тео. Нам платят не за это, а за доставку. Если наниматель захочет, он сам расскажет. За исключением тех случаев, когда груз опасен сам по себе.

– Какие-нибудь яды? Сатанинские грибы? Латентные мутанты?

– Разное бывает, – уклончиво ответил здоровяк. – Но если груз опасен, команда должна знать.

– А… я хотел ещё спросить, – замялся Фёдор. – Голоса канала – что это? И правда ли, что их слышат лишь в шлюзах?

– Не стоит здесь об этом говорить, – хмуро промолвил здоровяк. – Потом спросишь у него, днём. Когда будем подальше отсюда. Он-то явно лучше расскажет.

– Кто?

– Хардов, – усмехнулся Матвей. – Я думаю, он знает побольше нас всех вместе взятых. Они все молчуны, гиды, но этого ты заинтересовал.

– C чего ты взял?!

– Вижу. Я уже давно хожу капитаном, Тео. И в серые, а бывало, и в чёрные рейсы, и кое-что в людях понимаю. О, сегодня Ленин освещён даже поярче обычного, будь они неладны с их фонарями.

Памятник выплыл из-за изгиба берега по левому борту, величественный, как и всё связанное с каналом, прекрасно сохранившийся, возможно, последний памятник в мире такого размера, на который не жалели электричества. А может, и нет. Ведь ещё мальчишкой в Дубне Фёдор слышал странные рассказы о том, что жизнь сохранилась где-то и за пределами канала. Возможно. Где-то. Нужно лишь отыскать способ пройти сквозь туман. Фёдор тогда мечтал, что он обязательно сделает это. Отыщет путь, как червь, прогрызёт стенки тумана и принесёт спасение, найдёт эти новые миры, островки жизни, отрезанные хищной мглой. Мечтал, – и юноша чуть печально улыбнулся, – вместе с Вероникой. Что случилось с ней? Куда делась та девочка? «Она просто выросла», – тихо шепнул ему в ночи тот самый насмешливый голос. Он не издевался и не глумился, просто предпочитал звучать отрезвляюще. «И мостик молодожёнов с замочками и ключами от сердец». Но разве не для того он всё это затеял, не для того пустился в путь, чтобы вернуть дорогу к этому мостику, вернуть мечту?

Фёдор смотрел на памятник. Ещё в той же Дубне шутили, что скульптор поработал так, что левой рукой Ленин вроде как чешет попу. Похоже, так оно и было, только сейчас это не выглядело смешным. Убранный светом памятник внушал если не восторженный трепет, то что-то близкое к тому.

– Как красиво! – восхищённо протянул Фёдор. – Никогда не видел его с воды.

– Ну, да, красиво, – непонятно буркнул Кальян. – А вот и Хардов. Похоже, с ним ещё кто-то. Давай правь к берегу, – бросил он рулевому, – за ступенями можно удобно пришвартоваться. Фёдор, бери канат и приготовься. – А потом голос здоровяка зазвучал глуше: – Я б не задерживался здесь надолго.

Взгляд Фёдора быстро пробежался по трём фигурам на берегу, укрытым тенью пьедестала. Значит, будут ещё пассажиры? Один из них, в плаще с капюшоном, показался слишком уж худым, субтильным для гребца или гида, словно был переодетой женщиной.

«Или дохляк какой-то, или девчонка. Точно, баба в мужской одежде!» – мелькнула у юноши уверенная мысль. Но вот взгляд его уже приковал вожделенный мостик, – ему тоже хватило частички света, – мостик с замочками молодожёнов, ключи от которых покоились на дне канала. Фёдор машинально провёл рукой по груди – его ключ висел на шнурке, и он сейчас ощутил его надёжную твёрдость. И хоть Вероника посмеялась над ним и его предложением, юноша сумел незаметно подбросить замочек в её сумочку перед тем, как она ушла.

И теперь по обычаю Вероника должна была хранить этот знак помолвки не меньше девяти месяцев и либо лично вернуть замочек Фёдору, что освобождало её от любых обязательств, либо принять его предложение. Ритуалы на канале соблюдались строго; значит, у них есть как минимум ещё одна встреча, которая произойдёт не раньше, чем Фёдор вернётся из рейса, а к тому времени он предполагал превратиться в завидного и перспективного жениха.

Фёдор неожиданно тяжело вздохнул: почему она так обошлась с ним? Почему так грубо посмеялась, когда он открылся ей, обозвав глупым и нищим мальчишкой? Верно ли, что она стеснялась его общества в «Кролике» перед этими богатенькими купеческими детками, или показалось? И верны ли слухи, что к ней сватался сынок чуть ли не главы гильдии дмитровских купцов? Но, может, она ответила отказом и потому ничего не пересказала Фёдору? Ведь она же Вероника, его Вероника, и у них ведь любовь ещё со школьной скамьи. Может, он сам виноват, что поторопил её своим неожиданным и дурацким предложением? Конечно, он сам! Но вот он вернётся из рейса и больше не будет глупым и уж тем более нищим. И, выбирая между ним и скучной жизнью с богатеньким купеческим сынком, она, конечно же, предпочтёт его! Потому что… он помнит их мечты. Пусть наивные и детские, но мечты иногда могут стать могущественными, если следовать им. Фёдор вернётся…

Юноша вдруг снова тяжело вздохнул. В принципе, существовал ещё один способ освобождения молодых людей от их взаимных обязательств: для этого Фёдор просто должен был отдать ей ключ от замочка, тот самый ключ, что висит сейчас у него на груди. И если так надо будет поступить для её счастья… Но прежде он вернётся. Он докажет! У него есть ещё девять месяцев. Докажет, что отправился навстречу приключениям, потому что… помнит их мечты и помнит о своём обещании когда-нибудь прославиться и разбогатеть. И когда она увидит, каким он стал… Возможно, даже таким, как… Хардов, только готовым сменить свой видавший виды, видавший жизнь и смерть пыльный плащ на уютный домик на берегу в тени деревьев…