Роман Канушкин - Канал имени Москвы

– Конечно, конечно, – с готовностью согласился Матвей.

– А вы все сможете отдохнуть сердцем. И телом, раз уж в нашем рейсе вышла заминка.

– А? – негромко произнёс Кальян, скосив взгляд на бородача-рулевого.

– Ему здесь станет лучше. Наверное, он бы излечился полностью, если бы пожил здесь. Но столь долгим отпуском я не располагаю, капитан.

Фёдор слушал их беседу, жадно впитывая каждое слово. Только что голос, внутренний голос, порой так похожий на батин, произнёс: «Хардов не совсем прав. Визит сюда намного важнее». Только звучал он сейчас не насмешливо. Были в нём спокойствие, сила и какая-то восхитительная радость от… чего? Тайны? Понимания? До которых остался один только шаг?

«Самое светлое место на канале, – подумал Фёдор, – и ведь действительно всего в двух шагах от Второго. Но почему батя никогда о нём не рассказывал, об этом месте? Не был здесь? Конечно. О таком невозможно умолчать. Не был. Как и Кальян. И никто из гребцов. Только Хардов. Так кто же ты на самом деле, гид Хардов? Кто?! Если тебе открыта такая благодать? И почему предпочитаешь вести лодку сквозь тьму, если здесь столько света, а ты здесь желанный гость?»

Далёкий берег стал ближе, и Фёдор убедился, что их действительно ждали – женщина в белом приветливо помахала рукой.

– Там женщина, – восхищённо проговорил Кальян. – Прекрасна, как утренняя заря.

Хардов кивнул, и Фёдору показалось, что гид чуть смутился.

– Я никогда не говорил таких вещей, – удивлённо пролепетал здоровяк. – Но это так – как утренняя заря! – и Матвей вдруг расхохотался.

Хардов улыбнулся, глядя на капитана, и тихо сказал:

– Ты ещё не видел и половины.

Весёлые морщинки сошли с лица здоровяка. Он словно что-то вспомнил:

– Но это она? Да?! О ней говорил…

Кальян сбился, на миг тёмный отсвет мелькнул в его глазах, но вот уже всё прошло.

– Говори, – поддержал его гид. – Здесь вещи можно называть своими именами. Слова здесь чисты и не замутнены иными смыслами. Да, паромщик говорил о ней. Но речная дева вовсе не ведьма.

– Конечно же нет! – горячо откликнулся Кальян.

Женщина была одета в простую белую тунику, как на старинных картинах, что показывал дядя Сливень. Фёдор вглядывался в юное лицо прелестной хозяйки, ожидавшей на берегу.

«Вот почему заря, – радостно думал юноша, даже перестав удивляться своему новому, незнакомому прежде строю мысли. – У неё нет возраста. Утренняя заря существует с начала времён, но она всегда юна».

А вглядевшись в лицо хозяйки пристальней, Фёдор понял, что уже видел эти черты. Именно в них недавно складывался туман, блестевший как морозный снег.

А потом лодка коснулась носом берега.

– Приветствую тебя, хозяйка Сестра! – веско произнёс Хардов.

– И я приветствую тебя, воин, – в тон ему откликнулась речная дева, а потом в весёлом укоре Фёдору почудилось чуть больше мягкости, чем требует официальное приветствие, – хотя ты почти и позабыл пути, ведущие сюда.

– Нет, не позабыл, – серьёзно сказал Хардов. – Это не в моих силах.

Дева на миг замолчала и стала ещё более юной. Но вот уже весело улыбнулась:

– Я приветствую вас всех. – Она обвела взглядом спутников гида, и каждому было подарено мгновение её внимания. – Будьте желанными гостями.

– Прекрасная хозяйка! – вдруг произнёс Кальян. – Это место полно благодати, но ты его подлинное украшение. Я не мастер пышных слов, но говорю от чистого сердца, в котором теперь запечатлелось настоящее сокровище – твой образ. Я так считаю. И как капитан говорю это от всей команды.

Хардов потупил взор и с трудом сдержал улыбку, а Фёдору потребовалось немалое усилие, чтобы его нижняя челюсть на глазах у всех вновь не отвисла. Казалось, все были не то смущены, не то сбиты с толку, а потом хозяйка извлекла белую лилию из своих волос и протянула её капитану.

– Прошу вас, продолжайте так считать, – засмеялась дева.

– Как мне обращаться к тебе? – Кальян, наконец смущённый своим красноречием, посмотрел на хозяйку.

– Сестра, – коротко отозвалась она.

Когда все оказались на берегу, причём Фёдор с неуклюжей галантностью подал руку Еве, что не укрылось от Хардова, так и прижимавшего к себе ворона, взор хозяйки упал на Мунира.

– Я знала, что ты идёшь сюда и несёшь ко мне своего скремлина, но… Хорошо, что ты не передумал, – озабоченно проговорила она, и всем показалось, что даже сюда проник тёмный холод, ветерком повеявший на лицах. – Помощь нужна немедленно. Мёртвый сглаз почти коснулся его сердца.

Хардов посмотрел на своего ворона, плотно сжав губы, тот попытался откликнуться и приподнять голову, но лишь приоткрыл клюв, выдавив звук, очень похожий на стон, и голова его бессильно поникла. Зрачки гида сузились, однако когда он перевёл взгляд на хозяйку, в нём промелькнуло что-то очень похожее на отблеск мольбы.

– Дай мне его, – попросила Сестра.

Гид, не раздумывая, передал ей ворона, и дева тут же прижала его к сердцу. И тогда произошло что-то странное. Фёдор готов был поклясться, что хозяйка даже не раскрывала рта, но он услышал её, словно обладал даром чтения мыслей.

«Вот оно в чём дело, – это было внезапно и быстро, а потом чуть более монотонно, будто она повторяла за кем-то. – Я прошу тебя, прошу, спаси нас. Защити от него и останься жив. Я отдам тебе часть своей любви, я смогу, но останься жив».

Сестра с изумлением посмотрела на Еву, потом на Хардова, снова на Еву, взгляд её сделался задумчивым, а ресницы чуть задрожали.

«Бедная ты моя», – услышал Фёдор.

Но Сестра уже нежно коснулась головы ворона и посмотрела на него с такой чистой любовью и состраданием, что от холодного ветерка не осталось и следа.

– Мне надо идти, – проговорила хозяйка. – Я присоединюсь к вам позже. Там, в дубовой роще, раскинут просторный шатёр. – Она указала в сторону холмов. – Там вас ждут отдых и угощение. Мои дочери сопроводят и развлекут вас. Они уже взрослые, и если кто-то из мужчин захочет взять себе жену…

Она улыбнулась, и никто из команды не видел прежде такой улыбки, никто не смог бы сказать, чего в ней было больше – зрелой мудрости или невинной юности. А Фёдору показалось, что из пенных водопадов вышли семь девушек в таких же белых туниках и с цветами в волосах и остановились у границ леса. Наверное, только показалось, возможно, они прошли рядом с водопадами, так и играющими радугой, но юноша почему-то посмотрел на Еву и впервые пожалел, что его сердце отдано другой.

– Не беспокойся, – тихо сказала Сестра Хардову.

Он единственный не смотрел на границу леса, где ждали семь дочерей. Его взгляд был прикован к ворону и лицу хозяйки.

– Я помогу ему. – Потом она обратилась к остальным: – Мои дочери проводят вас. Ешьте и отдыхайте, и ни о чём не тревожьтесь. Сегодня ваш покой будет охранять Сестра.