Инесса Давыдова - Мистические истории доктора Краузе. Сборник №1

– Нет! Нет! Ты не сделаешь этого! Я люблю тебя, Жак!

Он опускает голову, ему стыдно смотреть ей в глаза. Ему жалко девушку, но зов души сильнее. Завтра он покинет город и отправится в монастырь. Она падает в его объятия и плачет от безысходности. Он поглаживает ее волосы и в последний раз вдыхает их цветочный аромат.

Краузе взглянул на часы. До конца сеанса осталось пятнадцать минут. Он решил прокрутить время вперед, в надежде, что разгадка может таиться в конце жизни Жака.

– Лента времени раскручивается вперед.

Очертания предметов постепенно размываются, Степан снова оказывается окруженным ярким светом.

– Степан, я досчитаю до трех, и вы попадете в последний день жизни Жака. Один… два… три… Что вы видите перед собой?

В следующий миг Степан оказывается в темном затхлом помещении небольшого размера. Его окружают серые каменные стены. Высоко, почти под потолком виднеется небольшое окно арочной формы.

– Окно в келье.

– Что вы делаете в келье?

Степан видит свое истощенное тело. Дотрагивается до слипшихся мокрых волос. Подушка влажная и грязная. Его тело накрыто двумя тонкими одеялами. Где-то неподалеку слышатся мужские голоса.

– Лежу на соломенном матрасе, у меня лихорадка.

– Вы заболели?

– Я умираю, – взволнованно произнес пациент и начал учащенно дышать.

– Сколько вам лет?

– Сорок шесть.

– Какой это год?

– 1634 год от Рождества Христова.

Доктор сделал запись в блокноте и спросил:

– Вы один?

– Нет.

– Кто с вами в келье?

Степан повернулся на звук доносившейся до него молитвы.

– Двое монахов бенедиктинцев.

– Что они делают?

– Молятся за меня.

– Хорошо. Вы прожили всю жизнь в этом монастыре?

– Нет, я у них проездом. Я ехал с посланием в Семюре-ан-Брионне.

– Что в этом послании?

– Прошение о пожертвовании.

– И что с вами случилось?

– В дороге я заболел, меня приютили в этом монастыре.

Доктор решил повторить свои основные вопросы:

– У вас есть враги?

– Я не знаю таких, – уверенно ответил Степан.

– Вы с кем-нибудь ссорились?

– Да, – с сожалением произнес Степан.

– С кем?

– С братьями.

– Из-за чего?

Степан видит себя стоящим за кафедрой. Его руки сотрясают воздух, он решительно и безжалостно осуждает трех братьев своего ордена за несоблюдение целибата. Его слова вызывают возмущение среди братии. Многие спорят с ним, но кинуть в его адрес ответное обвинение не могут. Всем известно, что он строго соблюдает устав Бенедикта Нурсийского.

– Я отстаивал монашеский устав. Многим это не нравилось, – ответил Степан и с силой сжал кулаки.

Доктор заметил этот жест и поспешил спросить:

– Вас кто-нибудь проклинал?

– Нет. Проклятье – это грех. Да и из-за такого не проклинают. Хотя мои призывы вызвали много возмущенных разговоров.

Доктор посмотрел на часы, время сеанса подошло к концу. Он вывел Степана из гипноза и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Степан потянулся, поднялся с кушетки и размял мышцы.

– Нормально, – сухо ответил он и пересел в кресло.

– Какие ощущения?

– Пока я еще не разобрался, – ответил пациент после минутной паузы. – Тревожно как-то стало.

– Тревожно? Странно. Судя по тому, что вы увидели, у вас была вполне спокойная жизнь монаха.

– Когда я был монахом за два дня до смерти меня охватила такая же тревога. Предчувствие скорого конца.

– Такое ощущение – не редкость. В состоянии гипноза мы переживаем смерть и рождение, ощущения необычные и сильные. Нужно несколько дней для того, чтобы ваше сознание приняло увиденную инкарнацию.

– Мне хочется плакать.

– Вы увидели свою смерть. Эмоции будут захватывать врасплох по мере осознания. Страх, иногда гнев или сонливость. Не подавляйте их. Я предоставлю вам запись нашего сеанса, вы можете посмотреть ее дома. Сопоставьте то, что увидели, с тем, что вы мне рассказывали.

– Я видел девушку, ее звали Жозефина.

– Она ваша родственница? – Краузе записал имя девушки в блокнот.

– Нет, она любила меня. Хотела, чтобы мы поженились. Но я выбрал монашество.

– Почему? – спросил доктор и откинулся на спинку кресла.

– Было такое ощущение, будто у меня не было выбора. Мне было чуждо чувство любви к ней, это что-то неестественное и запретное для меня. Ее прикосновения и поцелуи оставляли меня равнодушным. Прижимая ее к себе в последнюю встречу, я ощущал лишь сожаление, что позволил ей в себя влюбиться. Не нужно было этого допускать.

– Интересно, интересно. Такое мой пациент говорит впервые, – признался доктор и записал несколько фраз в блокнот. – Девушку, которая вас молила о помощи, а также старуху, проклинающую вас, мы пока не нашли, так что придется вам прийти на третий сеанс.

– Я готов, – решительно ответил Степан.

Доктор проводил его до двери и попрощался. Следующую встречу ассистентка назначила через восемь дней. Степан высказал ей свое недовольство, но без злости, лишь подметив, что хочет приблизиться к разгадке своих сновидений как можно быстрее. Она пообещала, что в случае отказа пациента от сеанса обязательно ему сообщит.

***

Солнце заходило за горизонт багряным заревом. По небу грациозно плыли облака, переливаясь всеми оттенками красного цвета. Эрих лежал возле бассейна в плетеном шезлонге, накрытый кашемировым пледом. Его домработница, Вера Ивановна, поставила перед ним горячий грог из красного вина, корицы и пряностей.

– Эрих, вам пришло приглашение к адвокату Островскому на эти выходные.

Доктор никак не отреагировал на ее слова. Он всматривался в бесконечную линию горизонта и думал о жене.

«Возможно, она сейчас тоже смотрит на этот прекрасный закат, – с надеждой думал он. Сердце разрывалось от тоски. – Сколько же ей понадобиться дней, чтобы разобраться в себе? Почему она не звонит? Написала бы, если не хочет слышать мой голос. Всего пару слов. Неужели так сложно?».

– Вам нужно развеяться. Вы себя совсем не бережете, – ворчала домработница, убирая использованные полотенца после его вечернего внепланового заплыва. – Раньше вы принимали пациентов до шести часов, а после отъезда Леночки задерживаетесь до девяти. Перестали спать, плохо едите. Вчера даже не притронулись к ужину, а только пили. Утром я выкинула две пустые бутылки из-под вина.

– А вы думаете, что у Островского я обрету душевный покой? – Эрих усмехнулся. – Нет, Вера Ивановна, вы сильно ошибаетесь. Наверняка он хочет предложить мне свои услуги адвоката в бракоразводном процессе. А может, сама Елена обратилась к нему, опережая меня, и он вежливо и деликатно покажет мне дорогу, по которой я пойду, если буду противиться мировому соглашению.

– Батюшки! – всплеснула руками Вера Ивановна. – Он никогда не пойдет на это. Он же ваш друг!