Владимир Кожевников - Диггерские рассказы, тайны московских подземелий

Радостнее всех был Лева, он издал истеричный смех, и произнес: – Сваливаем!

Прошло некоторое время… Все трое снова были в будке. И снова спустились по шахте вниз. А Редбулл и Василий поползли на четвереньках по «лазу» с фонарями. Крик изумления вырвался из уст Редбулла первым увидевшим метротоннель … а потом проходящий поезд. Лева тоже не удержался и, мандражируя, сам пополз по «лазу» смотреть на «метро». Все были в восхищении, иное слово было сложно придумать…

…Вскоре особняк снесли и стали строить современный бетонопластик. Вход в подвалы стал недоступен. (или сегодня они обрели новую жизнь?) Будка с маленькой шахтой была закрыта на замок. Но дело было положено…

Как – то Василия часов в 12 ночи разбудил телефонный звонок. У телефона был Лева, который просил срочно включить один из каналов ТВ.

– Включай быстрее, Редбулл уже в курсе, потом созвонимся.

И повесил трубку.

Включив нужный канал, Василий увидел человека в каске, который рассказывал про подземные московские коммуникации. Его звали Вадим. Несмотря на то, что с утра предстояла сдача экзамена, Виталий посмотрел передачу до конца, и что – то в нем проснулось… Так же, как и в Редбулле, и в Леве. Тогда они еще не знали что…

С этого все и пошло – поехало: подвалы, коллекторы, теплотрассы и прочее.

Но метро не давало покоя. Тот лаз из будки и системы старинных подвалов, был ничем иным, как вентиляцией, возможно старой, первых лет постройки метрополитена… Но главное, что она выходила в метротоннель, точнее в пятачок ведущий в метротоннель, под самым потолком на высоте метров 5-6. Но чувство, с которым из лаза можно было наблюдать проносившиеся внизу поезда, было ни с чем не сравнимо.

Можно сравнить диггерство со своего рода краеведением. Изучение собственного края, своей малой родины. Только в недрах. А чем недра хуже? Там напластования истории, технического разума и смекалки, а подчас и исторические артефакты, самые что ни на есть живые. Остатки старой посуды и монеты, ядра и пули…в общем, всякая всячина. Сами по себе подземные проходы и есть во многом история. История Москвы во всем объеме – улиц, районов, зданий, переулков, дворов, мануфактур и людей. Но под землей вся эта история пропитана особой, ни на что не похожей энергией соучастия в этих земных процессах. Взгляда на них с другой точки зрения. Так сказать, чувство соприкосновения. Особенно, когда что – то открывается впервые, или же было законсервировано на долгие десятилетия, и вот уже в наше время открывается исследователями вновь. И такое бывает. Все дело в желании поиска. Желании открытий. И само собой определенная тяга к старине, любовь к родной истории. Отсутствие боязни испачкаться в суровых, скажем по мягче, грязях подземелий. И, конечно же, интерес. Как и в краеведении, диггерством движет, безусловно, интерес. Интерес нормальный, здоровый, свойственный людям с известного нам еще доисторического периода. Пока есть этот интерес – человечество будет развиваться, и уверен, хотя бы избранная часть его достигнет своего предназначения.

Сколько исторических подземных троп было проделано подземными изыскателями конца 20 – начала 21 века… И сколько еще, в лучшие времена, будет протоптано вновь. Но! Лучше все же не тропы, а тропинки – тропинки для самых фанатичных…

Надо отметить, что некоторые личности вполне себе совмещают и самое что ни есть краеведение наземное и краеведение подземное. Причем вполне себе официальное. В полном объеме, так сказать.

В каждом городе есть своя сущность. Своя, отличная от других. Особенно это касается исторических городов с бурной и древней историей. В нормальных странах старину ценят. Ее при любой возможности сохраняют. Подчас, спустившись на нижний уровень какого-нибудь старого европейского отеля, там, где сегодня кухня или склад продуктов и предметов хозяйственного назначения, ты видишь остатки старой улицы с заложенными окнами и каменной старинной кладкой. Есть целые, своего рода районы нижнего уровня. Причем не только законсервированные, а как указано выше, полноценно участвующие в жизни отдельных субъектов городской инфраструктуры. Конечно, для посторонних вход туда закрыт, но разве это остановит российского инфильтратора – диггера? Вопрос риторический. И вот ты идешь с малым фениксом (марка известного фонаря) по старым улицам, оказавшимся давно подземными тоннелями одной известной и замечательной европейской страны, смотришь на старые булыжники под ногами и на стенах, и невольно задумываешься: вот как же у них все круто устроено. Как же они любят свою старину, т.е. любят самих себя. Они многое сохраняют, поддерживают в надлежащем виде, и эти «подземные улицы» и целые районы тому показательный пример. Там сохраняется суть города, его дух. Становится обидно за свою страну и город, где можно сказать, варварски не считаясь с мнением населения, разрушалась и разрушается старина в городе Москве.

О том, как осуществляется это варварство и преступления, других слов не найдешь, можно увидеть например на сайте общественной организации Архнадзор. Хотя это даже излишне. Живущие в Москве, без всяких специализированных организаций, прекрасно знают, как на протяжении целых десятилетий уничтожалась суть города. И тогда, когда это возможно, и было нужно, и тогда, когда это было настоящим преступлением. Пожалуй, только независимый трибунал может дать справедливую оценку этим антинародным деяниям нуворишей и их покровителей. Молох преступной коррупции, слово бизнес здесь абсолютно неуместно, долгие годы пожирает московские старые здания, заборные решетки, подвалы и прочую старинную инфраструктуру, которую вполне себе можно было бы реконструировать, как это и происходит при нормальном подходе в развитых зарубежных государствах. В 20 веке в европейских странах поняли, что современную застройку нужно переносить на окраины, но уж исторические центры сохранять в том историческом виде, в каком они сохранились. И чем больше таких исторических районов останется, тем лучше. Такие исторические города или их части, своего рода национальная черта государства, проявляемая в сохранившейся истории этого города. Это дух нации, запечатленный в том числе и в исторических постройках.