Мария Некрасова - Большая книга ужасов – 79

Женщина, пахнущая тряпкой, толкала тачки впереди себя, навстречу ей шел Лысый. Лысый! За эти сутки я успела забыть, что он уезжал всего-то на сутки. Я забарабанила в окно, но он не услышал. Взял у этой вторую тачку, и они вместе покатили к реке.

Мне показалось, что меня ударили. Лысый был рядом и не увидел, что я ему машу. Нос защипало от слез, от обиды захотелось разбить стекло и вывалиться на улицу. Лысый не видел меня. Не видел! С досады я пнула раму больной ногой, взвыла и покатилась с подоконника на жесткое днище кровати без матраса. Деревянные рейки больно впились в ребра, слезы хлынули на волю. Мне вдруг ясно представилось, что я уже никогда не выйду из этой комнаты. Что на следующий год, когда старый корпус наконец продадут, приедут новые хозяева и найдут мое высохшее тело и меховую тряпочку – котенка – рядом. Если я сейчас же не расколочу окно…

Лео опять заиграл, и, кажется, это заставило меня думать. Вывалиться из окна и сломать вторую ногу я всегда успею, спешить нечего. Если эти двое уходили с тачками – значит, обратно пойдут с грузом: правильно, Лысый же за продуктами уезжал. Тогда он будет ко мне лицом и обязательно увидит меня в окне. А нет – так постучу.

Я перебралась обратно на подоконник и стала ждать. Двор и дорожка были усыпаны опавшей хвоей, ветками, как будто по нему неделю никто не ходил. Может, так оно и было, я болела, не знаю. Не удивлюсь, если женщина пахнущая тряпкой, всех заперла по комнатам. А иначе где они? Планшеты Лена отобрала у нас до осени, звуков телика тоже не слышно – чем, спрашивается, заняться? В школьном дворе никогда пусто не бывает, даже с теликом и планшетами. Все время торчит компания Бада с мячом, мы с Флер порисовать выходим. Софи и Лео не очень-то любят гулять, но за сутки-то их можно увидеть во дворе раз или два. А тут – никого.

Вдоль тропинки, ведущей к реке, тянулся малинник, еще пустой. Правее, в шаге от скамейки, алели в траве ягоды земляники. Много, реально много красных крупных ягод, заметных даже с моего второго этажа. Желудок отозвался спазмом, и я поскакала в ванную пить теплую воду – так легче, так хотя бы не больно в животе. Доскакала в два прыжка, пустила воду, набрала полные горсти, хлебнула.

…Если бы наши гуляли, земляники бы давно не было. Это ясно. Значит, она никого не выпускает. А может, и нет никого? Нет, Лео играет, Лысый уезжал за продуктами… Я выключила воду и развернулась, чтобы бежать к окну, но не успела. В дверях ванной стояла женщина, пахнущая тряпкой:

– Я видела тебя в окне, Джерри.

– Меня зовут Жули, и я хочу есть. Сейчас придет Лысый…

– Я не понимаю, что ты говоришь. Просто не хочу, чтобы ты наябедничала Леониду. Ты ведь можешь сделать это жестами, просто показавшись в окне, верно?

Я сразу поняла, к чему она клонит. Рванулась из ванной мимо нее, но не успела – влетела лбом в закрытую дверь. Свет погас. Боль в ноге резанула, тюкнула в голову. Щелкнул замок: не замечала, что он есть на двери ванной. Я сидела на холодном кафеле и корчилась от боли в ноге. Из-под двери сочился лучик света, перекрываемый в двух местах ее шлепанцами.

– Я выпущу тебя, обещаю. Пусть только Леонид уедет. Я просто не хочу потерять работу. – Она вышла из комнаты, и за ней щелкнул второй замок.

От обиды я взвыла так, что понадеялась: Лысый услышит. Она заперла меня на второй замок! Теперь я даже не могу выбить окно.

Я стукнула в дверь кулаком, она зашаталась и приятно хрустнула. Черт ее знает, из чего она там сделана, но у меня нет выбора. Если я не вырвусь отсюда в ближайшее время, женщина, пахнущая тряпкой, заморит меня голодом или еще чего придумает, чтобы избавиться от меня. За что? Чем я ей насолила? Я не понимала, но если она не выпускает на улицу никого, значит, дело не в нас, а в ней! Она чокнутая, вот и весь ответ. Я не виновата, что она чокнутая!

Кое-как я встала на одну ногу, одной рукой вцепилась в раковину, чтобы не упасть, другой размахнулась и врезала по двери. Кулак царапнуло, громко брякнули замки и петли. Моя рука провалилась и наткнулась на что-то острое. Я отдернула ее, поцарапалась и на секунду ослепла от света: в двери была сквозная дыра. Из нее сыпались какие-то опилки, а стенки двери были не толще ногтя, как будто и правда картонные. Ох я и сильная, ох я и молодец, только надо спешить! Я врезала еще раз – и опять ссадила кулак. В этот раз получилась только вмятина. Тогда я уселась на пол и принялась крошить дверь руками, отламывая куски. Куски получались небольшие, царапались, на меня сыпались опилки, но надо было спешить.

Внизу хлопнула дверь, затопали ноги.

– А чего так тихо? – спросил Лысый. И тогда я завопила. Громко, на одной ноте, так, чтобы услышали на том берегу. Лысый обязательно услышит меня, прибежит и увидит, что творит без него эта. Я орала, пока не кончился воздух. На секунду замолкла, чтобы сделать вдох, и услышала голос Лысого:

– Что там происходит?

– Я узнаю, – быстро ответила женщина, пахнущая тряпкой, и затопала вверх по лестнице.

Идет! Черт, она идет! Почему она, а не Лысый?! Я выломала еще один кусок картона из двери, высунула голову и руку: мало, не пролезаю, надо еще… Я потянулась назад, но тонкий картон вцепился в плечо как зубами. Дернулась – и картон больно вцепился в голову. Я застряла.

В замке зашевелился ключ, повернулась ручка двери, и вошла женщина, пахнущая тряпкой. Увидела мою торчащую из двери физиономию и расхохоталась:

– Ты прекрасна, Джерри! Леня, иди сюда, скорей! Это надо видеть!

– Что там? – Лысый, судя по голосу, был внизу.

– Застряла в двери.

– Ну так вынь ее, мне бежать надо! Опять в новом корпусе что-то напортачили.

– Ну глянь!

– Сфоткай и иди сюда, ты мне нужна. Только вынуть ее не забудь! От ее вопля весь дом подпрыгнул!

Женщина, пахнущая тряпкой, невозмутимо достала телефон, щелкнула меня, полюбовалась, щелкнула еще. Я не знала, куда деваться от стыда. Дернулась назад, ободрала голову, но освободилась и полетела на спину на холодный кафель.

– Дурная ты, Джерри, и не лечишься. Дверь заставлю перевешивать тебя. – Она сунула телефон в карман и вышла, не забыв запереть дверь.

Я тут же бросилась отковыривать новые куски картона, и уже через пару минут сидела на подоконнике. Внизу топали и суетились Лысый и эта. Они громко собирали Лысого в старый корпус, как я поняла – надолго. Это было не важно, потому что сейчас он покажется на дорожке и обязательно обернется на окна. Тогда я скажу ему, что случилось. И он останется. А она – нет.

– Возьми мой старый телефон. Он хотя бы звонит…

– Не, я уже новый себе присмотрел… Все, бегу, катер и так заждался. – И он громко затопал, но не в сторону двери. Я сперва решила, что мне кажется, но нет. Шаги удалялись не вправо, а влево от моей комнаты. Где-то в другом конце дома хлопнула дверь.