Юля Ламичева - Похититель тел

– А тебе не показалось, что твоя тётя Катя тебя заметила? – вкрадчиво осведомился Тёма. – Я имею в виду, именно тебя. Её белый глаз так тебя и буравил.

– Не парься, у тёти Кати дикое косоглазие, она одним глазом на тебя смотрела, а вторым в пространство, а там как раз я была. Её в глаз плюнул йог, она сама маме рассказывала, с тех пор она этим глазом не видит ни фига. Наши уроды зовут тётю Катю чокнутой, они реально всех, кто хоть капельку на них не похож, считают чокнутым, но тётя Катя чокнутая по-настоящему. Отсюда нормальные люди сбегают, роняя тапки, а тётя Катя, прикинь, гражданка США! Её ещё в детстве увезли, у неё всё было, всё, чего другие и понюхать не надеются, она фотомоделью крутой работала, по всему миру каталась, но ей в глаз плюнул йог, и наверно, у неё от этого поехала кукушка, хотя могла и вирус подхватить. Короче, притащилась тётя Катя к деду, который к тому времени помер, поселилась в его доме, жутко креативные феньки делает и туристам на пляже продаёт. Я прошлым летом так хотела серьги из окаменевших когтей ястреба, невероятное что-то, но, пока бабки копила, их купили, дико обидно! У меня есть её кольцо из лавы с кристаллом, дома покажу, хотя что ты в этом понимаешь! А ещё тётя Катя делает вкуснючий козий сыр, и творог. Мама меняет их на пирожки или варенье, у мамы пирожки есть чаще, чем деньги.

– …и одна из собак заметила, – настаивал Тёма, – которая длинная и кривоногая, она точно на тебя лаяла. В пространство собаки лают по-другому. Я в собаках разбираюсь, меня три раза кусали.

– Ну и пусть, – равнодушно дёрнула плечом Мора. – Переводчиков с собачьего к нам пока не понаехало, так что не растреплет. Лучше венок поправь и юбку одёрни перед тем как в церковь заходить, чучело.

– А я привыкла думать, что они встречаются только в Индии, – сказала Катерина Чужому Псу и отщипнула ему кусок лепёшки с сыром.

Бабар и Карна нарисовались под столом, вертя сабельными хвостами, оба поджарые, похожие на диких австралийских рыжих собак. На мордах – живейшее сочувствие: «Да-да, развелось невесть кого, а потом тапки пропадают, да». Катерина и их угостила лепёшкой.

– Не примазывайтесь, ничего вы не видели, – проворчала она.

Чужой Пёс чопорно поджал брыли.

Он увязался за Катериной на набережной прошлой зимой, сам запрыгнул в машину, хотя впечатление домашней собаки никак не производил. Типичный местный «квазитакс»: коренастый, мохнатый, редкой мощности голос и вывернутые наружу лапы. Одно ухо рыжее, другое – чёрное. Оборотной стороной наследственного рахита является рост интеллекта, когда учёные это докажут, люди наплюют на эстетику и полетят в космос. Решительно все одаривали пса замечаниями типа: «Феноменально уродливая псина!». Катерина отмахивалась, что пёс чужой, а он взял и прижился, но кличка «Чужой Пёс» так за ним и осталась. Катерина посчитала двойное имя признанием выдающихся способностей Пса – как бы имя и фамилия, или отчество.

– В Индии их полно, – продолжила Катерина, как обычно, обращаясь к Чужому Псу (кошки жили на собственной волне, а юных собачьих лоботрясов тонкости географии и мифологии занимали мало). – В Европе не видела, не знаю, почему. Климат не тот?

Катерина отпила травяного чаю и заела горьковатый вкус лепёшкой (три куска собакам).

– Вот ведь поладили с Наташкой, как тебе это нравится?! Если их в самом деле в церковь понесло, то вот счастье отцу Иоанну привалило, жаль не по специальности. Бедняжка Света… Наташка ей и так скучать не давала, теперь это. Но я пас. Что я скажу? Нет, ну что?! «Светочка, не пугайся, но твоя дочь чуточку одержима веталой»?

Они не были подругами – Катерина с детства предпочитала мальчиков (постарше). Но Света пекла вкуснейшие пироги, а варенье получалось у неё просто шедевральное. Катерина сладкое так и не освоила, ей больше удавались сыры, соленья и маринады. Со Светой было приятно посидеть за чайком… или не чайком. Расстроенная, Катерина встала, споткнулась о трофейный дедов чемодан, заменявший чайный столик, и едва успела подхватить чашку, остатки лепёшки достались Бабару с Карной.

Чужой Пёс был выше дрязг из-за еды и сочувственно следил за расхаживающей по комнате хозяйкой. То, что её беспокоило, не понравилось и самому Псу. На кладбищах много чего водится, это известно последним тупицам вроде Карны и Бабара. Но чтоб рядом с Домом! Шерсть встопорщилась на холке у Пса.

– Ой, Светочка, ты не знаешь, что такое ветала? – Катерина вскинула руки в картинном изумлении, так что многочисленные серьги в её ушах звякнули друг об друга. – Ай, да это такая тварь, вроде неприкаянного духа, живёт на кладбище, болтается на дереве вверх тормашками, бывают с крыльями, бывают без, бывают ещё с хвостами, длинными такими, но, если ночью по кладбищам не таскаться, они не опасные. Не расстраивайся ты так! Говорят, веталы знают прошлое и будущее, так что Наташка поднимется не хуже Джамили. Ну да, а чё такого, станет гадалкой, ты же переживала, что она работать не хочет? Вот и заработает, всем хватит, одевается она уже подходяще, плюс мордочка свеженькая, останется Джамиля без клиентов. А у тебя будут и дочка, и, гм, сыночек, в одном флаконе. Ты всё жалела, что не успела родить сыночка? Имеешь теперь. Ну как, успокоительно? – повернулась Катерина к Псу.

Тот помотал мордой. Выражение у него было такое, точно помотал.

– Не стану ничего говорить, – заявила псу Катерина, точно он настаивал поскорей бежать и рассказать всем. – Единственное, чего я добьюсь, так это того, что ещё один человек будет считать меня чокнутой тёткой.

С церковного двора Тёма выскочил красный и вспотевший, погоняемый шипением Моры, как ему казалось, со всех сторон разом, точно Мора была не одна, а целый миллион.

– Придурок! Какого хрена ты начал заливать про «пишу роман», надо было, объяснять, настаивать, чтобы он…

«…вызвал скорую», – подумал Тёма угрюмо.

Во дворе дома, где Тёма с мамой жили раньше, была церковь. Однажды туда пришла тётка, обычная, в платочке, но, когда зазвонили колокола, она принялась лаять нечеловеческим голосом, выть и рыть землю. Сбежались батюшки и бабки, вскоре тётку забрала скорая. От бабок Тёма с приятелем узнали, что тётка была бесноватая. Тёме тогда показалось нечестным, что батюшки сдали тётку врачам, а не взялись за бесов сами, как в фильме «Экзорцист».

Отец Иоанн щурился вслед фигурке в съехавшим набок розовым венке. Он знал Наташу с рождения, сам её крестил. Хорошая девочка, только непоседливая, на занятиях отвлекалась. Отец Иоанн погладил бороду. Наташина мама Светлана была одной из его любимых прихожанок – бес уныния, отчаянно смущавший паству, да и отцу Иоанну частенько досаждавший, не имел приступа к Светлане, и тут отец Иоанн ей завидовал, был грех. Надо же, какой вдруг талант у Наташи! С профессиональной точки зрения отец Иоанн не мог одобрить сюжет с переселением душ, но, попадись ему такая книга в бытность подростком – прочёл бы с удовольствием. Кстати, о грехах. Тоскливо морщась, батюшка направился к «автомобилю», как почтительно звала тёща красный опель с подвязанной вервием правой дверью. Заднее стекло, помимо трещины, украшала табличка: «Какая жизнь, такая и машина». На водительском сидении отец Иоанн вдохнул воздуха, сосредотачиваясь. «Помолимся», – начал он. Молитвы в среднем хватало на полчаса небыстрой езды, после чего процедуру приходилось повторять. Зато отцу Иоанну не грозило быть закиданным помидорами, как отцу Марку, которому подарили мерседес. К священнику на мерседесе паства отнеслась без сочувствия. А ещё «такую и машину» можно было оставлять где угодно незапертой: без молитвы она не заводилась, и на запчасти была непригодна по причине ветхости и древности рода своего.