Евгений Бриз - Могильный переплёт

Я не успел дочитать абзац до конца. Двери со скрипом отворились и на улицу вышел бородатый дед в приличном, но старомодном бежевом костюме. В первую секунду я подумал, что он и есть фармацевт, но старик оказался всего лишь рядовым членом сельсовета.

– Пресса? – гнусавым голосом осведомился седобородый. Получив утвердительный кивок, он оголил пожелтевшие зубы в подобии улыбки, достал из кармана два пакетика и протянул мне. – Это ваши бесплатные дозы.

Я машинально сначала взял, потом спросил:

– Дозы чего? «Слипинцвейга»?

В каждом пакетике лежало по три бледно-бежевых пилюли. Как раз в тон пиджака сельчанина.

– Ага.

Ко мне тут же подскочил Пабло и выхватил свою долю. Затем стал пристально рассматривать содержимое, проверяя его чуть ли не на свету, как банкноту на подлинность.

– А где сам профессор? – спросил я. – Когда начнётся лекция?

– Лекции не будет.

– Как не будет? – в один голос выпалили мы с Пабло.

– А вот так. – Дед уставился на нас стеклянными глазами.

Что-то в его взгляде меня насторожило. Казалось, он смотрел будто слепой, ориентирующийся в направлении лишь по звукам и голосам.

– Эй, дедуся. – Пабло подошёл к старику и положил свою пудовую лапу тому на плечо. Я удивился, как плечо выдержало. – Тебе простительно не знать, но мы с Тошиным одни из лучших областных телевизионщиков, – тут он дал маху, но я промолчал. – И мы прождали два часа на жаре и без дела. Нам сказали, что будет лекция об этом препарате. Где она?

– К сожалению, господин Розенцвейг вынужденно отъехал. – В его бледно звучащем голосе я не уловил ни намёка на сожаление. – А вам я предлагаю принять «Слипинцвейг» и описать в статье ощущения.

– Вы, как я понимаю, его уже приняли? – поинтересовался я.

Седобородый не успел ответить, так как Пабло тут же подсунул ему на размышление ещё один вопрос:

– Он-то напишет статью, а я тогда с какого припёку здесь? Моё дело снимать видео.

Старик не стушевался и предложил свой вариант:

– У нас есть потрясающий дендрарий, один из крупнейших в стране.

Нервы моего оператора не выдержали и он, сотрясаемый озлобленной дрожью, выпалил:

– На кой х*р мне снимать ваш дендрарий??

– Пабло, не нервничай, всё нормально, – поспешил я успокоить друга.

– Меня раздражает эта деревушка! Здесь жара и комары.

– Как и в большей части Украины в это время года, – справедливо заметил сельчанин.

Пабло сморщился, сплюнул и махнул рукой.

– Примите «Слипинцвейг», – ещё раз посоветовал дед перед тем, как вернуться в здание сельсовета. – Думаю, он вас немного успокоит.

Такая настойчивость мне не нравилась. Чудопрепарат для активного полусна – даже звучит дико. А ещё и принимать внутрь надо.

Я и не заметил, как Пабло вскрыл свой пакет и вытащил одну пилюлю.

– Посмотрим, как эта хрень меня успокоит, – пробормотал он себе под нос.

– Эй, подожди, – остановил его я. – Давай сначала приму я, а ты заснимешь меня на камеру. Для полной картины нужна комбинация субъективных ощущений и объективной реальности.

Пабло непроизвольно усмехнулся:

– На тебя это не похоже – испытывать на собственной шкуре всякие таблетки. Ты же у нас фанат здорового питания и утренних пробежек.

– Ты прав, но мне до чёртиков надоели эти скучнейшие провинциальные репортажи! Я хочу пробиться на центральное телевидение, а для этого нужен суперрепортаж.

Это было чистейшей правдой, и Пабло знал об этом ничуть не хуже меня. Мне не хотелось разглагольствовать, поэтому, едва мой оператор вытащил из сумки камеру и включил её, я тут же принял пилюлю и запил минералкой.

– Интересно, что должно произойти? – спросил я то ли себя, то ли напарника. То ли окружавшее нас пространство.

– По идее, ничего особенного, – предположил Пабло со странной уверенностью и зевнул. Он снимал меня нехотя, словно я был его самым неинтересным материалом в карьере. – Это же препарат для активного полусна. Активного, – подчеркнул он.

Прошла минута – никаких перемен. Разве что я почувствовал себя пугающе умиротворённым и расслабленным. Не будь этих внутренних перемен, я бы не допустил того, что случилось в следующие секунды.

По-видимому, моему нетерпеливому напарнику до жути надоело бездействие, поэтому он совершил вопиющий по абсурдности акт – не дожидаясь моего одобрения, принял пилюлю. И ещё убрал камеру на место. Я понимал, что это не самый здравый поступок, однако во мне вполне дружелюбно уместились два противоположных чувства: возмущения и полнейшего безразличия к происходящему.

Я заметил, что Пабло пристально наблюдал за мной. Будто хищник за добычей. Мне аж стало не по себе, пока я не догадался, что неосознанно занимаюсь тем же самым в отношении него.

Где-то с минуту мы стояли в молчаливом созерцании друг друга. Первым, как ни странно, не выдержал Пабло:

– О, кажется, я чувствую.

Он вяло засеменил к машине и был похож на огромного колобка из сырого теста.

– Адская сонливость, – объяснил он, зевнул и плюхнулся на пассажирское сидение.

Вскоре я и сам ощутил эту адскую сонливость. В одну секунду мне вдруг стало казаться, что я не спал двое или трое суток. Ничего себе препаратец! Ещё называется «для активного полусна». Я еле успел дотащить потяжелевшее раз в восемь тело до «инфинити». Ни о какой, даже амёбной активности я в тот момент не помышлял.

***

– Как ощущения? – донеслось до меня сквозь плотную пелену сна.

Я чуть ли не вручную открыл веки и увидел сосредоточенное лицо с бородой молочно-белого окраса. Оно заглядывало в опущенное стекло двери. Заурядный член. Сельсовета.

– Дико хочется спать, – протянул я и обнаружил, что сидел в салоне один.

Взглянул на часы – без четверти двенадцать. Во сне растворился целый час.

– У многих такой симптом от первого употребления, – успокоил меня старик.

– Где Пабло? – Я осмотрел салон и понял, что камеры тоже нет на месте.

– Он сейчас на пожаре. Горит деревенская церковь.

Сначала меня поразило спокойствие, с которым седобородый старец говорил об этом, но потом он добавил:

– Подбросите? Хочу посмотреть вживую.

И я едва не опешил. Тут же включил зажигание, завёл двигатель и кивнул старику садиться.

– Ваш оператор… как вы сказали – Пабло? – спросил тот.

– Это псевдоним такой – Хуан-Пабло. Так-то его зовут Павлом.

Впопыхах я даже забыл удостовериться, что проснулся и способен безопасно вести автомобиль. Как бы дико это ни звучало, но мне почему-то казалось, что окончательное пробуждение ещё не наступило.

– Ну так вот, Хуан-Пабло не пожелал вас будить, поэтому он поехал на попутке. С Антоном Филимоновым.

Имена и фамилии мне ни о чем не говорили. Я закрыл окна и включил кондиционер.