Александр Владимиров - Шоу зловещих сказочников

«Вера, Вера, о чем ты?! Какие деньги?»

Внезапно Вера поняла, что безумно любит еще не родившегося ребенка и НИКОГДА, НИКОМУ ЕГО НЕ ОТДАСТ.

«Никогда!.. Ни за что!»

И мама поймет ее. Должна понять!

Конечно, после рождения ребенка Вере будет трудно, придется искать подработку, но она справится. Обязательно справится!

Вера забралась под одеяло, закрыла глаза, ей показалось, что наступило желанное успокоение. Но вскоре события последних часов вновь взяли ее за горло железной хваткой. Она пришла на праздник в ожидании счастья, а ушла униженной и оскорбленной.

Вся ночь для Веры прошла в томительном ожидании сна, лишь под утро она все-таки уснула. Но покоя даже в том коротком сне так и не нашла…

Она бродила по какой-то пыльной дороге, среди бесконечной толпы одетых в лохмотья людей. Их небритые, худые лица были страшны, дрожащие руки – женские, мужские и детские, без конца тянулись к Вере с просьбой подаяния. Вера осмотрела свои карманы, и обнаружила, что они пусты. А руки все тянулись, тянулись к ней!

– Я не могу вам помочь! Не могу! – чуть не зарыдала Вера. – У меня у самой ничего нет!

Ее крик заглушали раздирающие мозг стоны и крики. Вера пыталась заткнуть уши, закрыть глаза, но ее постоянно толкали, пихали, и она поняла, что не сможет находиться в изоляции от этого кошмарного, странного мира.

Она пошла дальше, ожидая, что когда-нибудь скорбная дорога закончится, и среди серого мрака блеснут яркие солнечные лучи. Блеснут, чтобы увести Веру в иную жизнь, полную счастья и любви. Но нет, просвета не наступало, наоборот, мрак сгущался, убивая остатки надежды. Людей в серых, потрепанных одеждах, униженно просящих подаяния, становилось все больше. Они отчаянно стучались в огромные особняки, просили помощи у тех, кто прятался за толстыми каменными стенами, но ворота не желали раскрываться. Казалось, эти стены навсегда сохранят водораздел между двумя мирами.

Но вдруг… раздался странный гул, в одно мгновение заглушивший все другие звуки. Такое ощущение, будто гудела земля. Земля затряслась, в ней появились трещины…

Люди, позабыв о своих невзгодах, позабыв обо всем на свете, с воплями заметались, расталкивая друг друга:

– Это Армагеддон! Армагеддон!

Трещины в земле ветвисто разрастались, не оставляя никому надежды на спасение. От возрастающих по своей силе толчков разваливались здания, точно сделаны они были из картона или папье-маше, и вместе с ними рушилась иллюзия счастья тех, кто надеялся вечно прятаться под сводами своих богатых особняков. Армагеддон наступал!

Вера металась среди обезумевшей толпы. Кто-то рядом с ней кричал, что это дело рук чужаков, которые решились на беспощадную войну, дабы забрать здесь последнее, кто-то голосил, мол, это наказанье Божье, и рушатся дворцы беззакония, блуда, разврата. Вера не знала истинную причину катастрофы, но догадывалась, что виноваты в ней все: и скрывающиеся в особняках и униженно просящие подаяния. А, значит, виновата… и сама Вера. И для нее тоже нет спасения?

Но тут даже в этом всеобщем хаосе ей удалось разглядеть темную фигуру, которая протягивала ей руки. Послышался голос, прорывавшийся через гул, грохот, стоны:

– Иди ко мне!

Подвластная голосу, такому сильному и теплому, Вера также протянула руки неизвестному, который поднял ее и понес.

– Это ты, Веня? – пыталась понять Вера.

Может, он, а, может, нет! Но исходящее от Неизвестного тепло растопило лед страха и согрело измученное сердце. А внизу, где грохотали взрывы, отчетливо послышалось:

– Вера! Вера!..

Девушка открыла глаза, ее будила мама. Вера машинально посмотрела в окно: уже день, судя по всему, часов десять или даже больше.

– Я поздно уснула, – виновато заметила девушка.

– Вера! – во взгляде Анфисы Ивановны читался ужас.

– Что случилось? – прошептала Вера, предчувствуя новую трагедию.

– В местных новостях передали… Михаил Михайлович и его жена Раиса Алексеевна погибли. Разбились на машине.

– И Веня?!

– Он доставлен в больницу. Но состояние критическое, врачи говорят, что он вряд ли…

Вера, не дослушав мать, потеряла сознание.

– …Ты жив! – повторил Вене все тот же голос. – Я сдержал слово и вытащил тебя из лап смерти.

– Он жив! И будет жить! – повторяли люди в халатах. – Вы совершили настоящее чудо, профессор.

– Действительно, парню повезло, – согласился проводивший операцию пожилой хирург.

Хирург не хотел себе признаться, что произошедшее на операционном столе является чудом и для него самого. ПАРЕНЬ БЫЛ АБСОЛЮТНО БЕЗНАДЕЖНЫМ, но… ВЫКАРАБКАЛСЯ!

– Отвезите его в палату, – сказал хирург санитарам.

Сам он шел в ординаторскую и повторял:

– Чудо! Настоящее чудо!

…Веня ощущал дикую боль, которая рвала его тело, реальность и воспоминания были скрыты от его сознания каким-то черным полотном. Он не узнавал никого и не испытывал никаких иных ощущений кроме БОЛИ. Он кричал, срывая голос, стонал, выл, успокаиваясь лишь на короткое время после сильной доли обезболивающего.

С течением длительного времени физическая боль стала отступать, возвращалась память: сначала небольшими фрагментами, потом эти фрагменты складывались в единую кошмарную картину того вечера… «Я был пьян, уговорил отца разрешить мне вести машину и…». «И» – это жуткая катастрофа, которая произошла по его вине.

Вместе с воспоминаниями Прошлого пришло осознание трагического Настоящего. Погибли его родители, погибла незнакомая девушка, которую он взялся подвести. А сам Веня, получив тяжелую травму позвоночника, возможно, никогда уже не сможет ходить.

НИКОГДА НЕ СМОЖЕТ ХОДИТЬ!

Он закрывал глаза, ощущая, как по щекам текут горячие слезы. Вечный калека! Разве может быть что-нибудь хуже? Он никогда не пробежится по зеленой траве или футбольному полю, не побесится на танцплощадке, не сможет любить. Веня уже видел себя в инвалидной коляске, видел обращенные на него жалостливые взгляды тех, кто еще недавно глядел с завистью и подобострастием (сын самого Михаила Михайловича!). Теперь он уже не человек, а полчеловека. А это самое страшное! Твой мозг работает с той же горячностью, что и раньше, сердце бьется так же яростно и страстно, но твое тело мертво, ибо беспомощно, неспособно к какому-либо действию.

По ночам Веня часто видел одну и ту же картину: он катится в инвалидной коляске, а навстречу идет молодая женщина с чудесной девочкой лет пяти. Девочка показывает на Веню ручкой и спрашивает:

– Мамочка, какой странный дядечка. Он что, не может ходить так же, как мы?

– Нет, – отвечает мама.

– Почему? – не унимается девочка.

– Не задавай глупых вопросов. Пошли!

Веня вглядывается в женщину, надеясь, что это случайная прохожая, но каждый раз узнает ее. Когда-то он был ее возлюбленным и слышал пылкие фразы о вечной любви. А сейчас она отворачивается, спешит прочь.