Александр Кротов - Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах

Пришлось закрыть глаза. Не забыть о том отчаянии, что разорвало на части его душу пятнадцать лет назад. Он, тогда ещё совсем молодой парень, прибежал домой в соплях и слезах. В квартире никого не было, родители ночевали в гостях, и молодой человек был совершенно один. Один, в таком же мраке, такой же холодной и мокрой осенней ночи. Ему был всего двадцать один год, он совсем недавно вернулся из армии, был полон сил и надежд на прекрасную и долгую жизнь, как одна ночь чуть было не перечеркнула всю судьбу, к чертям собачьим.

В тот вечер он напился с друзьями. Они нередко так делали после его дембеля. И вот холодная ночь заиграла новыми красками, которые резко очернились ссорой со своей тогдашней подружкой. Он даже не всегда помнил её имя, зато помнил, как сел в свой личный автомобиль, который подарил ему отец. И зачем-то выехал на ночную дорогу. Ему хотелось скорости и громкой музыки. Он разгонял свою «восьмёрку» по пустынным улицам спящего города.

Пошёл дождь, парень трезвел, стал несколько медленнее выполнять манёвры на скользкой дороге. Его уже начало клонить в сон, и он решил ехать домой. Настроение улучшилось, ведь впереди были выходные и вся жизнь. На дорогу выбежала женщина. Вовка не успел вывернуть руль должным образом, и немного задел внезапного пешехода. Никаких чётких мыслей, кроме как экстренно остановиться, в голове не было. Он выключил громко орущую магнитолу, проехал ещё несколько десятков метров. Медленно остановился, сдал назад, доехал до тела, которое лежало на асфальте в неестественной позе. Выбежав под дождь, он первым делом осмотрел автомобиль. Видимых повреждений на нём не было. Женщине уже было не помочь – её голова раскололась от удара об бордюр, поэтому осталось спасать только самого себя.

В этот момент он услышал, как кто-то бежит в его сторону. Чьи-то быстрые ноги громко топали по лужам. Это был маленький пацанёнок, лет восьми или десяти. Он бежал целенаправленно в его сторону. А вдалеке показался свет включённых фар едущего следом автомобиля.

Решение возникло мгновенно, и Вова очень быстро скрылся с места происшествия. Пацан вряд ли мог его разглядеть с такого расстояния, а приближающийся автомобиль был ещё достаточно далеко.

В состоянии аффекта он доехал до своего дома, осмотрел ещё раз автомобиль и заметил на нём царапину. Зелёную царапину сбоку. В памяти всплыл зелёный плащ, который был на женщине. Без какой-либо логики сопоставив эти факторы, Вова убежал домой. Дома никого не было, и он попытался лечь спать, находясь в очень возбуждённом состоянии. Он просто лежал на диване и надеялся, что всё произошло с ним во сне.

Но это был не сон. Перед глазами постоянно мелькала лежащая на асфальте мёртвая женщина.

Он был поздний и желанный ребёнок в семье, как он мог так подвести своих родителей, ведь его теперь точно посадят в тюрьму в самом начале жизни. А погибшая женщина была ровесницей его матери, ей было тоже чуть более пятидесяти лет на вид. Её лицо было спокойным и умиротворённым, глаза закрыты, а вот затылок… затылка не было вовсе, его кусочек с небольшим количеством седых волос лежал в нескольких метрах от туловища. Ещё один кусочек лежал у самого бордюра. Смотрел парень на это дело недолго, но навсегда запомнил эту женщину и этих два кусочка её головы. Это было проклятье на всю жизнь, а судимость вследствие оставления места происшествия и убийство пешехода, это клеймо на всю судьбу.

Да ещё и этот бегущий сломя голову пацан.

Вова поднялся с дивана, пошёл в ванную комнату. Он умывался, а руки его дрожали, из глаз не переставали течь слёзы. Ему было жалко и себя и ту женщину. А ещё он торопился. Торопился успеть, пока за ним не приедет милиция, сотрудники которой, казалось, уже стоят на пороге его квартиры. Парень достал бельевую верёвку, закрепил её на трубе, которая была в ванной комнате, чуть ли не под самым потолком. Он завязал петлю, залез на край ванны, просунул голову в петлю и повесился.

Мужчина никогда не забудет этих ощущений, как тугая верёвка стягивает горло, напрочь перекрывая доступ кислорода. Боль, удушье, беспомощность. В этот самый момент хочется только одного – вернуть всё обратно. Никакие проблемы больше не являются проблемами по сравнению с тем, когда свободно висишь на верёвке, хватаясь за воздух, а спину жжёт кипятком находящаяся рядом изогнутая труба полотенцесушителся. А ноги, ноги не достают ни до пола, ни до края ванны. Тело слабеет, широко открытые глаза наполняет чернота, а сердце замирает на середине своего последнего удара.

Была абсолютная темнота. Бездна.

Потом Владимир почувствовал слабый запах сушёной травы. Он помнил этот запах с детства, когда гостил у бабушки с дедушкой в деревне. Как они заготавливали сено для козочек. Как он любил прыгать на сеновале, а дедушка ругался, объяснял, что козы плохо едят мятое сено. Не зная, правда это была или нет, но мелкий Вовка всё равно тайком бегал на сеновал и прыгал там, после чего долго вытаскивал из-за шиворота колючие сухие травинки. Вот этот запах, только очень слабый, показался Владимиру из черноты. Первой его мыслью стало то, что покойникам подушки как раз таки набивают сеном. Это понятно, ведь зачем усопшему пух и перья, зачем ему мягкая подушка, ведь ему уже всё равно. Вова испугался до самой глубины ещё живой души – вдруг его похоронили заживо?

Испуг заставил его открыть глаза и сделать полноценный глубокий вдох. Потом ещё и ещё. Сердце, живое его сердце, бешено билось в груди. Он немного приподнялся, и оглянулся вокруг. Над ним было хмурое серое небо. Огромное, бесконечное, но на нём не было ни туч, ни облаков. Ни солнца, ни звёзд. Обычное серое небо, такое, прямо перед самым дождём. Вот-вот должен пролиться ливень, начиная с маленьких капель, которые потом должны были разойтись в буйство непогоды плотной стены воды. Но дождя не последовало, ни сейчас, ни многим позже. А небо так и не поменяло свой цвет.

Вова стоял посреди огромного поля. Лишь где-то вдалеке виднелся лес. И темнел какой-то овраг. Идти туда совсем не хотелось. Поле было из высокой, почти до пояса, сухой травы, запах которой чуть усилился. Только потом Владимир заметил на своей шее петлю из той самой бельевой верёвки, на которой он повесился.

Вот и настал момент принятия жизни после смерти. Но парень не почувствовал ни облегчения, ни жуткого страха. Слишком по земному выглядело это место, несмотря на странное небо, и отсутствия здесь ветра и пения птиц. Даже мелких букашек не было заметно в сухой земле. А трава была серой, с чуть заметной желтизной, безжизненной. Тонкие травинки легко ломались в руках. Вова ещё раз осмотрелся, и увидел в стороне леса чью-то неподвижную фигуру. Стало немного жутко. Фигура была светло-серой, сливалась с окружающим пейзажем. Лица невозможно было различить. Эта тишина слишком стала давить, появился сильный дискомфорт. Владимир решил крикнуть, чтобы эхо привело его в чувства, пусть даже и привлечёт чьё-то нежелательное внимание. Но чего можно бояться после смерти?