Алексей Ваховский - За чертой

Запищал счетчик как и обычно около ржавого автобуса с множеством белых скелетов внутри. Паша поднял левую руку вверх, и группа повернула направо, к небольшой речушке, протекавшей через город. Домов здесь почти не было, только обугленный пролесок и детская площадка, через которую и прошла группа, направляясь к складским ангарам впереди.

На детские скелеты уже нельзя было спокойно смотреть. Сердце сжималось и хотелось выть каждый раз, когда они шли этим путем. Такая же площадка была возле дома Павла, и если бы он не уехал к бабушке, то, как знать, может, вот так же лежал бы сейчас на ней. А может быть, изменившись до неузнаваемости, охотился бы сейчас на выживших.

Дождь не щадил никого: ни старого, ни малого, ни женщин, ни мужчин, ни богатых, ни бедных, ни маму… Перед ним оказались все равны, невзирая на многочисленные религии и политические убеждения.

Полина была похожа на маму, как казалось Паше. Во всяком случае, постепенно стирающийся из памяти образ мамы все чаще вытесняло лицо любимой. Хорошо это или плохо, Павел не знал, но так происходило. Отсутствие фотографий и тяжелые долгие зимние годы выживания делали свое пагубное дело.

Лесопосадка закончилась, и впереди снова замаячил мертвый город, окутанный угнетающей тишиной. Наверное, так сейчас по всей планете: и в Америке, и в Китае, везде. Дождь шел чуть больше суток, и досталось всем, невзирая на границы. Пока жив был еще радиоприемник в первые годы « зимы», Степаныч тщетно пытался поймать хоть чей-нибудь сигнал, хоть на каком-нибудь языке. Но радиоэфир был мертв, как и сама планета.

Со стороны речки вдруг что-то зашумело, нарушая тишину мертвого города. Непонятно, негромко, но казалось совсем рядом. Сердце ушло в пятки, холодный пот и сбивающееся дыхание выдавали испуг. Павел, вскинув автомат вправо, остановил гнедую. Группа замерла следом, но ничего необычного не происходило.

– Лёха, смотри слева, – негромко сказал Паша, опасаясь атаки с другой стороны, и, как оказалось, не зря.

Выстрелы раздались сразу же, едва Павел успел договорить. Слева бежали иные, некоторые, словно собаки, на четырех конечностях. Алексей стрелял очередями, выбивая брызги бурой крови из мчащихся на них тел. Быстро спрыгнув с телеги и встав на колено, Саша тоже открыл огонь.

– Гена, держи речку! – крикнул Паша, стреляя по стремительно атакующему противнику.

Иных было не больше двух десятков, но внезапность была на их стороне. Они ужасающе быстро приближались, издавая ревущие гортанные хрипы голодными ртами.

– Мля! Сука!!! – сквозь выстрелы было слышно, как орал Саша, перезаряжая автомат.

Не больше пятидесяти метров оставалось преодолеть иным. Каждый из бойцов бил в своем секторе, отстреливая нападающих. Бежать бессмысленно. Спешка может привести к худшим последствиям. Мертвый город оглушала стрельба, разрывая кладбищенскую тишину. Короткими очередями Павел стрелял в иных в своем секторе огня. Почти все пули достигали цели, все-таки страх быть разорванным на куски, несомненно, присутствовал. Твари падали одна за другой. Последний иной, а точнее иная, упала в паре метров от телеги и задергалась, пытаясь дотянуться до Саши.

– Тварь! Сдохни уже, сука! – злобно крикнул он и всадил в нее остаток магазина.

Тварь затихла. В воздухе стоял запах пороха, крови и мочи.

– Гена, мать твою! Я тебе нафига оружие вернул!? – кричал Павел, разозлившись не на шутку.

Гена, вжавшись в телегу всем телом и пытаясь зарыться в сене, что-то бормотал, но автомат из рук не выпускал.

– Эй, боец! – ткнул его автоматом Саша и подобрал с земли пустые магазины.

– Пожалуйста. Я хочу домой. Пожалуйста. Домой, домой, домой, – завыл тот, продолжая зарываться еще глубже.

– Два рожка расстрелял, – сказал Алексей, вытирая с лица пот.

– И я два. Паш, а ты? – спросил Саша, ткнув Гену еще раз в бок.

– Тоже. Почти.

– Чё делать будем? – кивнул на Гену Саша, перезаряжая оружие.

– Ничего, – отрезал Паша, убирая пустой магазин в разгрузку.

Алексей как обычно спокойно молчал, делая вид, что его вообще не интересует, что будет с Геной.

– Лёха, ты чё думаешь? – не унимался Саша, поглядывая на трупы иных.

– Паша пусть думает, мне-то что.

Иная возле телеги лежала обнаженной, раскинув конечности в стороны. Обрывки одежды кое-где висели лоскутами. Кожа, грязная и жесткая, вызывала отвращение, кровь под ней растекалась в стороны, и земля тут же впитывала её. Лицо бывшей когда-то женщины было без губ и вследствие облучения вытянулось вперед, ещё не как у собаки, но уже как у обезьяны. Челюсти с черными зубами застыли в вечном теперь оскале. Открытые желтые стеклянные глаза смотрели в чистое синее небо словно в ожидании чего-то.

– Поехали, Сань, рули за мной.

– Я в обоссанной телеге с этим чудом не поеду!

– Саня, выкинь солому и садись. Потом. Все потом, – нервно выпалил Павел, поглядывая в сторону реки.

Саша, недовольно бурча и матерясь, бросил солому на иную и брезгливо сел на козлы.

– Прикрывальщик, мля, недоделанный. Врезать бы тебе ещё пару раз, блин, – злобно процедил он в сторону Гены, а тот отполз назад и, сжавшись в комок, продолжал бормотание о доме.

– Вперед, – в обволакивающей снова тишине негромко сказал Паша и двинулся дальше.

Небольшая улочка, что шла вдоль реки, была относительно свободной от остатков машин. По ней и продолжала движение группа людей, обходя завалы и воронки, заполненные водой. Через побитый асфальт, который и до дождя был таковым, пробивались мелкие кустарники с уже пожухлыми листьями. Слева, угрожающе наклонившись, стояла десятиэтажка с выбитыми стеклами и оплавившимися пластиковыми рамами окон. Продвигались аккуратно и тихо. Машин становилось больше, а вместе с ними белеющих на солнце скелетов, лежавших на тротуарах и газонах.

Все началось в теплый солнечный выходной. На улицах было много людей, большинство из которых, вместо того чтобы попытаться спастись, решило понаблюдать за красивым смертельным дождём. В этой части города все просто сгорели от высокой температуры. В один миг – все сразу, доля секунды – и всё, смерть. Дома выжгло огнем, оставив лишь пустые бетонные коробки. Заверения правительства об отсутствии опасности сделало своё дело. Паники на улицах почти не было, только смерть…

Павел помнил, где его дом: совсем недалеко отсюда, за мостом, на том берегу реки, в пяти километрах примерно. Так и не был он после дождя там ни разу, боялся чего-то. Хотя Паша, конечно, знал, чего именно он боялся. Только один раз он решился дойти, но всё же испугался и развернулся. Именно так он и наткнулся на колючую проволоку, за которой они сейчас и ехали.

Склад находился на этой стороне реки, почти у моста, и оттуда уже легко можно было разглядеть их с мамой «свечку», как раньше называли эту шестнадцатиэтажку из-за её высоты.