Эльсан Алари - Ландыш на крови. В тебе нет огня, нет чистого побуждения. В тебе лишь пустота

– Я что, зря из машины вылезал.

– Придави ему шею, – подсказал находчивый Саша, высовываясь из окна автомобиля.

Радостно хихикнув, Кошелев опустил одну ногу на грудь мотоциклиста, а другой наступил на обнажившееся горло.

– Попробуй мне только кроссовки изгадить, – предостерег он и стал давить изо всех сил, продолжая смеяться над нелепыми хрустящими и булькающими звуками, которые издавало все еще живое тело бедняги.

Когда ему надоело стоять, он принялся прыгать и пританцовывать, перенося свой немалый вес с одной ноги на другую.

– Эй! Включи мне музыку хоть, я тут работаю, – крикнул он Саше, который уже успел развернуться и сейчас медленно подъезжал к нему.

– Как на плантации пашешь, бедненький, – Браницкий протянул Владу сто- долларовую купюру через окно, – это ему, на похороны!

Кошелев ловко перехватил ее и, скомкав в руке, бросил на асфальт рядом с телом.

– Ты что так расщедрился? Этих денег даже его внукам хватит до конца жизни, – он снова захихикал и сплюнул, – давай лучше обшарим его карманы.

– Я же чертов меценат, – важно произнес Браницкий и неожиданно громко заржал, – вообще это улика против нас с тобой, чтобы полиция смогла вычислить нас и посадить на сто пятьдесят лет.

Тут расхохотался и Кошелев. Хватаясь рукой за живот, он согнулся и буквально взорвался громким наигранным смехом:

– Точно! Точно – улика! Нас посадят, обязательно посадят, клянусь своей мамкой, ха-ха-ха.

– Нет, брат, трупы надо или сжигать, или выбрасывать в реку, – пробурчал Браницкий, – так показывали в фильме про мафию, как его там… ааа… дон, мать его, Карлеоне, ха-ха. Давай выкинем его в траву, обольем алкашкой и подожжем.

– А это говно куда девать? – Кошелев указал толстым пальцем на мотоцикл, – странно будет, если этот дебил сгорит в кустах, а мотоцикл на дороге.

– Логика, брат, у меня работает, ик, оооой… – заскулил он неожиданно и побежал в сторону обочины на полусогнутых ногах. Браницкий скривился и отвернулся, стараясь проигнорировать звуки опорожняемого желудка, доносившиеся за его спиной.

– Свинья ты, хоть и брат – сказал он, когда Кошелев закончил и полез в машину Браницкого за влажными салфетками. – Только попробуй, сука, мне сиденье заблевать.

Сам же Браницкий облокотился о капот и затянулся сигаретой.

– Достало все, – он выпустил облачко дыма, – подожжем здесь и быстро уедем. – Пусть менты сами разбираются, что за дичь здесь произошла.

– Без меня только, а то мне херово, простонал Владик из машины.

Браницкий лишь закатил глаза и, прихватив бутылку Jack Daniels, направился к трупу. Тот оказался вполне еще живым и слабо подергивался в конвульсиях.

– Можно было и бензином облить, – хихикнул Браницкий и начал поливать его спиртным. Затем он вытащил изо рта сигарету и кинул ее на грудь лежачего, но особого эффекта не добился. Разве что пошел слабоватый дымок.

– Э-э, нет, так дело не пойдет, – он не без труда расстегнул мокрую от крови куртку байкера и подпалил край воротника рубашки. – То-то же, – он ухмыльнулся и, насвистывая, пошел обратно к машине.

Вскоре автомобиль тронулся, сразу набирая скорость, друзьям хотелось как можно скорее покинуть эту мрачную улицу, нагонявшую на обоих хандру. Тем более веселье закончилось, и теперь мысли Браницкого занимал только гостеприимный vip-зал любимой кальянной на Новом Арбате, где он планировал провести остаток ночи. Произошедшее его не тревожило – подумаешь, мясо. Делов-то!

Они уже отъехали достаточно далеко, и горящее тело казалось мелкой спичечной головкой, которая должна была вот-вот исчезнуть в непроглядной ночной мгле. Но на долю секунды Саше показалось, что рядом с трупом кто-то стоит. Он удивленно вздрогнул, моргнул несколько раз и вновь посмотрел в отражение, но размытый силуэт уже исчез.«Срочно закинуться надо, а то уже глюки начались», – успокоил он себя и всецело отдался интересному разговору о преимуществе новой модели Rolls Royce.

Последующие дни ознаменовали собой унылое однообразие. Жара спала, и жители коттеджного поселка вкупе с многочисленным домашним персоналом смогли вздохнуть спокойно. Пустовавшие в летний период дома снова обрели жильцов, вернувшихся с летних вилл на Лазурном берегу. Прилетела из Америки мама Владика, да и мало того, что прилетела; с собой она прихватила очередного улыбчивого массажиста – юношу с невероятно ласковыми глазами и гладкой бронзовой кожей, глядя на которую Кошелев – младший начинал испытывать муки зависти.

Шквал праведного негодования он обрушивал на Сашу. Телефон Браницкого разрывался от бесконечного потока сообщений со снимками, где в разных ракурсах был запечатлен лощеный калифорниец Стефан.

Саша кривился, ругался, блокировал друга, но никак не мог прекратить эти нетрадиционные излияния. При этом он все больше укреплялся в своих подозрениях, что Кошелев на самом деле не тот, за кого себя выдает. Недаром Владик предложил им обоим не встречаться ни с кем до сентября. В течение лета они либо проводили время в компании веселых девушек из эскорта, либо подцепляли сразу по несколько в ночных клубах, расставаясь с ними под утро.

По словам закадычного друга, летнее время вообще не предназначалось для каких либо официальных отношений.

– Когда нам еще развлекаться, кроме как не летом? – втолковывал он Браницкому, – родители уезжают, и нам открываются все пути и возможности.

– Жизнь – кайф, – отвечал Саша, вдыхая полной грудью витиеватую дорожку белого порошка. – Ах-ха-ха, только мне лень все.

– Давай убьем Стефана, – предлагал Владик, – бесит он меня.

– Пффф, лень, – мычал Саша, глупо улыбаясь.

Такие разговоры случались почти каждый раз, когда друзья встречались для того, чтобы с помощью кокаина разбавить серость и заурядность августовских дней. Скука одолевала их, и даже неизменные увеселительные заведения, пороги которых они обивали с пятнадцатилетнего возраста, приелись парням.

– В Америку бы, – тоскливо повторял Саша, – вот там нормальная жизнь.

Кошелев раздраженно отворачивался и начинал бубнить о том, что Браницкий не устает повторять эту мантру уже добрые полгода:

– Возьми и слетай! Нашел проблему, ишак.

– Ага, отец спит и видит, чтобы я наврал ему и забросил подготовку к универу. Я же ему сказал, что никуда не поеду в этом месяце, потому что буду читать это говно.

– А я из солидарности с тобой остался и тоже никуда не поехал. Помню-помню, – ухмыляется Владик, – зато зимой будет жара!

Браницкий воодушевленно кивнул и продолжил ловить волны кайфа.

Его родители опять были в заграничных поездках. Отец находился на каком-то очень важном форуме в Японии, а дальше ему предстоял долгий вояж по стране Восходящего солнца. Мать на днях уехала к подруге, в Лондон. Предполагалось, что Григорий Константинович окажется в Москве минимум через месяц, да и то проездом. А Татьяна Сергеевна намеревалась отправиться из Лондона в Мадрид, а затем в Нью-Йорк, оттуда в Майами, ну а потом уже в Москву, которую она не особо любила за безвкусную архитектуру и огромное количество приезжих.