Ольгерд Росс - Последняя эволюция

− Отличный ход, − послышался голос Вацлава. − Следующую ночь мы сможем провести в открытом поле с чистой совестью, волколаки не вылезут из укрытий, пока не появится новый вожак.

Сначала Айкон испугался. Вацлав сидел возле баррикады поверх убитых им волколаков и зажимал рукой рану на ноге. Штаны пропитались кровью, на песке рядом уже натекла приличная струйка крови.

− Нечего смотреть, − своим голосом Вацлав вывел Айкона из оцепенения. − Подай мне резиновый шнур из моего рюкзака. И пару бинтов заодно.

Айкону еще не приходилось видеть, как оказывают первую помощь. В когорте никто особо не рвал на себе собственную плоть. Вацлав орудовал средствами первой помощи так, будто занимался этим испокон веков. Сначала он затянул резиновый шнур выше раны, а потом щедро полил ее из маленькой фляжки. Судя по запаху, Айкон решил, что в ней был какой-то алкогольный напиток. Вацлав зашипел, видимо, вылитый в рану алкоголь возвращал боль, полученную после укуса, либо добавлял новую. Однако кровотечение прекратилось. Сложно было сказать, что этому поспособствовало: примитивное лечение или повышенная активность тромбоцитов и всей свертывающей системы крови. Вацлав же быстро туго перевязал рану бинтом и только после этого развязал резиновый шнур.

− Где ты этому научился? − поинтересовался Айкон, помогая боевому товарищу подняться.

− Долгая история, − ответил Вацлав. − Мы с моим покойным другом выудили несколько медицинских конспектов из уцелевшей ветки московского метро в нашу первую вылазку из когорты, чтобы потом выгодно толкнуть в Научном Центре. Само собой, оставили при себе несколько нелегальных копий, чтобы изучить и, во возможности, еще раз их продать. При случае расскажу в деталях. А сейчас надо идти дальше. До рассвета конечно еще далеко, но волколаки, как я уже говорил, пока вышли из игры. Нужно двигаться, а то я теперь, как видишь, в бегуны не гожусь.

До рассвета люди смогли преодолеть небольшое расстояние. В начале, Вацлав настоял на том, чтобы Айкон содрал часть шкуры вожака волколаков, как трофей и показал, как его сохранить до возращения в когорту. Затем они спустились в русло пересохшей Волги, и, держась рядом с обломками моста, начали медленно продвигаться вперед. Примерно часа через три, Вацлав устало привалился к невысокой березке с надувшимся стволом, чтобы передохнуть. На бинтах проступило несколько кровавых пятен, но жизни Вацлава это не угрожало. Предоставив спутнику отдых, Айкон сбегал на разведку и добыл немного воды, не забыв предварительно профильтровать ее для Вацлава. С рассветом в каньон вылезли вепри. Они расхаживали среди обломков моста, выискивая корешки и мелких насекомых, вроде вездесущих рыжих тараканов. Айкон благоразумно не стал подходить к ним близко, решив, что вепрю будет не достаточно одного удара дубины по голове. К слову сказать, ее Айкон тоже взял с собой, решив, что сделает из нее полноценное оружие, если вернется в свою когорту.

Вацлав тоже не сидел сложа руки, несмотря на то, что был ранен. Айкон застал его за ковырянием ствола березы острым перочинным ножом. Аргументировав это тем, что березовый сок крайне полезен, Вацлав глубоко всадил нож в сточенную кору и подставил кружку под струю сока. Вдоволь напившись целебной природной жидкости, которая чудом не пострадал от ядерных испарений, Вацлав протянул кружку Айкону, и, пока тот пил, рассказал ему о том, как раньше, до изменения мира, сок появлялся только весной. Сейчас же березы, как впрочем, и многие другие деревья, накапливали сок про запас, чтобы пережить, скажем, атомные завесы. Когда и Айкон распробовал вкус березового сока, Вацлав бережно заколотил дырку в стволе куском глины, чтобы не лишить дерево его драгоценных запасов.

Дальнейший их путь до города ни чем не отметился. Ни чудовищ, ни атомных завес, ни кислотных дождей. Жара, правда, никуда не делась, да и ветер периодически поднимал в воздух тучи стеклянного песка, из-за чего людям периодически приходилось закрывать глаза, но по сравнению с прошлой ночью это были сущие мелочи. Выбраться из русла реки тоже получилось с первого раза и без проблем. Айкон правда при подъеме расцарапал руки о каменную крошку, но такие царапины не стоили того, чтобы ради них смещать слои кожи для защиты.

Город выглядел совсем не так, как представлял его себе Айкон. В его голове складывалось картинки брошенных домов; пустынных улиц, занесенных песком и ветра, завывающие средь безлюдных кварталов. В реальности все было совсем не так. Дома были не то что разрушены и брошены, они превратились в безумные руины, валяющие в таком хаотичном порядке, что представить страшно. Дороги были разворочены, словно по ним проехала целая армада танков. Вацлав правда заикнулся о том, что дороги всегда так выглядели, после чего подавил смешок и заметил, что хоть что-то не изменилось после разрушительной войны, изменивший все пейзажи планеты. Айкон же был готов поспорить, ведь посреди дорог в двадцать первом веке явно не было широких трещин ведущих к пересохшим подземным рекам и, по счастью, таким же высохшим канализациям. Хотя из одной такой трещины, попавшейся на пути, валил дым, словно где-то на дне активно работал горячий источник. Принюхавшись, Вацлав определил, что в воздухе много сероводорода и поспешил убраться от этой трещины подальше. Из всех представлений Айкона о заброшенном городе оправдалось лишь одно: песок. Он был повсюду. На дорогах, руинах домов, в канализации. Порой даже на крышах можно было увидеть целые куски известняка и песчаника.

Часть домов, вернее, их остатков, была увешана нитевидными красноватыми стеблями, которые опутывали их словно паутина. Безжалостно оторвав один такой стебель, Вацлав твердо заявил, что перед ними раскинулись стебли повилики, растения паразита, который мутировал так же, как и все живое вокруг и начал высасывать соки не только из растений, но и всякие минералы их камней и песка, а также жадно высасывая из атмосферы целый букет газов.

Что касается самих газов, то среди них явно были определенные взрывоопасные смеси, присутствие которых выдавали резкие хлопки, за которыми следовал густой черный дым, вздымающийся над обрушенными костяками домов. По счастью, концентрации этих газов были небольшими, иначе одного взрыва было бы достаточно для того, чтобы разнести двух Homo superior на куски.

Айкон еще в начале похода знал, что найдя город, они будут только на полпути, однако он даже не представлял, что окажется прав на все сто процентов. Обыскать руины для двоих было трудновыполнимой задачей. Если бы целью поиска был крупный объект, то проблем было бы намного меньше, но Айкону и Вацлаву нужно было отыскать энное количество старых, уже, наверное, обветшавших бумаг, которых в городе было великое множество. Вломившись в первый же попавшийся дом, Айкон сразу же наткнулся на кипы разорванных книг и тетрадей, разбросанных на припорошенном песком полу. По большей части это были обрывки художественной литературы, да какие-то записи, не несущее никакой необходимой информации. Вацлав не утруждал себя обысками каждого строения, встречавшегося ему на пути. Матерый путешественник знал, что те бумаги, за которыми он потащился в такую даль, перевозились на самолете, поэтому Вацлав сосредоточился именно на поисках обломков летающей птицы. Айкону он мешать не стал, решив, что юноше будет полезно воспользоваться ситуацией и ознакомиться с новыми для него предметами и обстановкой. Вацлав по своему опыту знал, что среди разрушенных городов можно найти много полезного, как для себя, так и для своей когорты. Воспоминания увели Вацлава от реальности. Ему вспомнилось одно из своих путешествий, где он умудрился набрести на старую библиотеку, просевшую под землю. Там, среди тараканов, он нашел несколько пожелтевших газет и полевых дневников, которые помогли восстановить часть картины прошлого; картины двадцать первого века, картины, которая предшествовала разрушительной войне. Конечно, считать эти записи правдой было нельзя; они были одной из теорий, которая вероятнее всего подходила к той истории, которая дошла до пятого тысячелетия.