Влад Костромин - Непроданное

– Угу.

– Самому не смешно? – одним движением разорвал костюм и сорочку на груди. – Пытаться убить меня этим шилом?

Расправил свернутые вокруг тела крылья. Крупные чешуйки, покрывавшие мощный торс, и впрямь выглядели несокрушимыми. Я бросил веревку на пол и, сняв плащ, повесил на спинку кресла. Он снял перчатки, обнажив лапы с мощными когтями.

– Человеческая кожа? – спросил я, кивнув на перчатки.

– Да.

– А с лицом что делаешь? Грим?

– Немного пластической хирургии, немного искусственной кожи, немного грима, – лениво обошел стол, приближаясь ко мне. – Еще не поздно передумать. Я собираюсь стать губернатором, а тебе могу оставить этот город, идет?

– Спасибо, не стоит, – взял в левую руку трость, нацелив на него, а правой выдернул из-за спины заткнутый за ремень джинсов двуствольный обрез десятого калибра. – Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой!

– Ты что, совсем тронулся? – хохотал, глядя в стволы. – Забыл, что свинец не берет нашу броню. Вот поэтому мы и правим этим миром, что вы, фанатики со своим богом, не желаете развиваться. Где твой бог? Людям он давно не нужен!

– Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих-души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь, – спустил курки.

Хохот прервался, дракон смотрел на дымящиеся струи крови, хлещущие из ран в животе.

– Но как? Как?

– Технические алмазы вместо картечи, – ухватив трость двумя руками, с силой вонзил клинок ему в сердце, – хрупкие, но для вашей брони самое то. А ты говоришь, не желаем развиваться.

Провернул клинок, глядя как от боли сужаются черные зрачки. Пара резких движений и в разрезе показалось еще бьющееся черное сердце. Вырвал живой дымящийся комок, подошел к окну. «Убивший дракона сам становится драконом» – подумал, жадно откусывая первый кусок сердца, с интересом рассматривая город. Текущая из разорванного когтями врага левого предплечья кровь постепенно из черной становилась красной, а окружающий черно-белый плоский мир обретал краски и объем.

Рассказ был написан для конкурса «Нео-нуар 2017»

Проникнуть в подъезд дома не так уж и сложно. Оденьтесь в униформу работника горводоканала или ремонтника лифтов; обзаведитесь удостоверением пожарного инспектора или смотрителя зданий и сооружений, нацепите потертую сумку почтальона, и любая самая бдительная консьержка из бывших ГБ-шных сексотов вас с удовольствием пропустит внутрь. С замками на двери я справился довольно быстро. Не зря же с самого детства с ними возился. Да и бывшие зеки, рядом с которыми прошло мое детство, тоже многому научили. Натянув вынутые из кармана бахилы на обувь, я тихо скользнул в квартиру. Чистота и аккуратность при такой работе зачастую важнее даже чем оружие. Тем более что, оружия у меня с собой не было. Во всяком случае, того, что даже самый отмороженный сотрудник полиции мог бы принять за оружие.

Повесив куртку и сумку на вешалку в прихожей, не спеша обошел всю квартиру. Да, живут же люди. Так как имитировать кражу не было необходимости, то обыскивать не стал, только взял стоящий в серванте широкий хрустальный бокал. Вернулся в прихожую, забрал куртку с сумкой и сел на кухне. Судя по распорядку дня, которого более-менее придерживался объект, ждать мне оставалось часа полтора-два. А я никуда и не спешил. Воткнув в левое ухо наушник мобильного телефона с вынутой сим-картой и запущенным МР-3 плеером, оперся спиной на стену и просто ждал, слушая Егора Летова. Негромкая музыка лилась в мое ухо, время с тихим шуршанием часов в прихожей, шло вперед. За темным окном сквозь туманную пелену осеннего дождя тускло светились окна дома напротив.

Заказчик не подвел – информация оказалась верной. Спустя полтора часа уловил шум ключа, отпирающего замок. Поставил трек на паузу, вынул наушник из уха. Положил телефон в сумку и стал ждать. Зажегся свет в прихожей. Шум снимаемой одежды, легкий топот шагов в комнату, щелчок выключателя в комнате. Заработал телевизор. Потом шаги прошуршали ко мне. Щелок выключателя залил кухню холодным светом четырех светодиодных лампочек люстры. Изгиб стены не позволял сразу увидеть меня, и она прошла мимо. Даже успела щелкнуть, включая электрочайник, перед тем как ее мозг среагировал на пятно, замеченное периферическим зрением. Она развернулась и уставилась на меня. Пока мозг жертвы пытался стряхнуть с себя расслабленность и отдать какую-либо команду, я стремительно скользнул вперед. Отработанный щелчок правой рукой по затылку избавил меня от выслушивания истеричных криков и сберег сон соседей.

Усадил жертву на табурет. В себя она пришла почти сразу.

– Попытаешься кричать – будет больно, – сказал, зажав ладонью рот. Пока жертва еще не пришла в себя, главное сразу обозначить. – Попытаешься бежать – будет больно. Если поняла, кивни.

Дождавшись кивка, я освободил ее рот и уселся на соседний табурет.

– Значит так, завтра, точнее, судя по времени, сегодня, ты умрешь. Избежать этого ты не сумеешь, поэтому прими как есть. Многие люди живут с осознанием того, что когда-то умрут и мучаются в неизвестности. Ты этой неизвестности лишена.

Щелкнул выключившийся чайник. Я встал, не отпуская взглядом ее расширившихся зрачков, подхватил свою сумку и сел обратно. Из сумки на стол выставил пластиковую бутылку (разумная предосторожность) с виски.

– Твой любимый, – налил половину стакана и протянул. – Пей. Небольшая посылка из Ада.

Ее взгляд смог наконец-то оторваться от меня и сфокусироваться на бутылке. Как она правильно оценила, попытка ударить меня пластиковой бутылкой не имела никакого смысла.

– Паленый вискарь? – впервые открыла рот.

– Почему паленый? Настоящий. Надо же с уважением относиться к покойной.

– А в чем тогда прикол?

– Пей!

Выпила, посидела, прислушиваясь к ощущениям, и недоверчиво поставила стакан на стол.

– Почему я? – снова внимательно смотрела на меня.

– Вообще-то этот вопрос должен я задать. Если кто-то платит за смерть человека, то, как правило, сам человек в этом виноват. Подумай, пока у тебя есть время. Кому ты так насолила и в чем ты виновата. К людям, ведущим честную жизнь, я ни разу не приходил. Как правило, все виноваты в том или ином.

– Много времени у меня осталось?

– У всех по-разному, но часа полтора-два у тебя еще есть. Так что можешь напрячь память.

– А никак нельзя? – вопрос повис в воздухе.

– Нет. Нельзя. Аванс я уже взял, и отступать на этой стадии уже поздно.

– А если я заплачу больше?

– Зачем деньги покойнику? Да и уверена ли ты, что сможешь заплатить больше?