Алексей Исаев - Пока ангелы спали

Эдуард шёл сквозь ночную тьму. Ноги сами несли его вперёд. В голове продолжала кружиться вереница мыслей. Он увидел яркий свет. Ему было всё равно, от какого источника становилось светло. Он поддался инстинкту и пошёл навстречу свету. С каждым шагом всё ближе и ближе. Вот он уже практически ослеплён яркостью света.

Немного отошёл в сторону. Произошло столкновение. Яркий свет вспыхнул перед глазами Эдуарда и мгновенно погас, уступив место тёмной бездне.

Ярослава охватила вспышка гнева. Злоба переполняла всё его существо. Он злился из-за своей безалаберности. Никакие оправдания, что он действовал полностью согласно ситуации, не действовали перед допущенной ошибкой. Оставить свой автомобиль на месте преступления, скрывшись на угнанной машине, было верхом глупости. Именно так многие и попадались, не сумев во время, замести следы.

Оставалось одно, немедленно вернуться и забрать свою машину. Ярослав считал "Ниву" своим любимым детищем и бесновался из-за того, что во время проблем бросил её на произвол судьбы. Мало того, он предал своего "железного друга", так ещё благодаря этому поставил себя на грань разоблачения. Необходимо было вернуться и исправить ситуацию.

Ярослав развернул машину и погнал её к месту преступления. Ребёнок продолжал блуждать по своему неведомому миру, никоим образом не реагируя на реальность.

Ярослава же, наоборот, полностью поглощала суровая действительность. Ему предстояло и дальше вариться в каше настоящих событий и, было далеко не ясно, к чему всё это приведёт. Ярослав задумался о смысле жизни. От мысли, что его предназначение заключалось в кровавых преступлениях против человечества, а также в постоянной борьбе со странной мигренью, становилось тошно.

"Нет, моя миссия – избавить человеческий род от различных отбросов, засоряющих жизнь", – мысленно убеждал себя Ярослав.

"Ты сам-то веришь в это?" – разом оборвал внутренний голос оправдание совершённым Ярославом поступкам.

"Если честно, то я не знаю. Я ни хрена не знаю и, наверное, сам не ведаю, что творю. Возможно, вся моя жизнь – глупейшая драма, поставленная второсортным режиссёром, а я сам актёр-неудачник с нелепой ролью", – вот что на самом деле подсказывало Ярославу сознание.

Только сейчас он заметил человека в свете фар. Странный тип не успел во время отскочить в сторону, и был задет автомобилем. Ярослава посетила одна мысль, но сначала стоило убедиться, сбил ли он именно того, кого нужно. Выйдя из угнанной машины, он подошёл ближе к жертве ДТП. Он перевернул тело на спину и увидел лицо своего брата-близнеца.

– На ловца и зверь бежит. Так что, Эдик, мы устроим рок-н-ролл втроём. Я, ты и твой сын, будет наверняка весело. Эдакая дружная семейка, где все мы будем вместе и счастливы, – Ярослав расхохотался над своими же словами.

Решив, что у него ещё будет достаточно времени, чтобы пообщаться с братом, он занялся делом.

Первым делом в "Ниву" перекочевал бесчувственный Эдуард, затем Ярославу пришлось на руках перенести в свой автомобиль ребёнка. Идти самостоятельно мальчуган отказался.

– Скоро будет весело, очень весело, – заявил сам себе Ярослав и тронулся в путь.

Ярослав почувствовал вторжение в разум внутреннего голоса. Незваный гость особо никогда не церемонился с ним. Он давал о себе знать лишь тогда, когда захочется именно ему. Сознанию Ярослава предстоял мысленный диалог, и с этим ничего нельзя было поделать. Желание или нежелание Ярослава общаться внутренний голос никогда не брал в расчёт. Водитель "Нивы" сбросил скорость до тридцати километров в час, и так называемая беседа началась.

"Куда ты едешь?" – спросило вездесущее нечто.

"Не знаю, и вообще это не твоё собачье дело", – злобно ответил разум Ярослава.

"Неужели до тебя ещё не дошло, что со мной шутки плохи? Не груби мне, иначе будешь наказан", – угрожающе предупредила неведомая сила.

При одной только мысли о приступах мигрени по телу Ярослава пробежали мурашки.

Невидимая гадина умела заставлять страдать и при большом желании была способна лишить его рассудка. Внутренний голос, как всегда, требовал покорности, и Ярославу ничего не оставалось, кроме как сдаться на его милость (по крайней мере, до тех пор, насколько хватит терпения).

"Извини, я не хотел тебя обидеть", – оправдывался разум.

"Так-то лучше. Поясни мне, почему ты сразу не расправился с заикающимся куском дерьма и его сыном?" "Во-первых, Эдик мой родной брат, а этот (Ярослав кивнул в сторону смирно сидящего мальчика) – мой племянник. Я должен сначала хотя бы пообщаться с Эдуардом, узнать о нём побольше, а убить его всегда успею. Во-вторых, если ребёнок не выйдет из транса, то ему сохраню жизнь, его уже не будет волновать полная отбросов реальность и убивать его не стоит".

"Ты мягкотелая, слюнявая, тупая скотина. Я уже сыт по горло твоим бредом, как же ты мне надоел", – Ярослав отчётливо ощущал каждое слово, будто ему нашёптывали на ухо.

"Если я тебе противен, какого дьявола ты влезаешь ко мне в мозг? Найди другую жертву и перестань издеваться надо мной", – сознание Ярослава было наполнено праведным гневом.

"Не указывай, что мне делать, ублюдок. Ты марионетка, раб. Ты сам допустил меня в свой разум. Ты слабак и будешь впредь действовать по моей указке. Через двести метров увидишь поворот, ты свернёшь именно туда. Есть возражения?" "Поцелуй меня в задницу", – перед глазами Ярослава после этих слов потемнело. Он уже подумал, что потерял зрение.

"Спи, моя радость, усни…", – запел колыбельную внутренний голос.

"Хорошо. Я сделаю так, как ты хочешь", – сдался Ярослав и получил обратно мир, воспринимаемый человеческим глазом.

Ярослав на маленькой скорости ехал по набережной. С правой стороны несла свои воды река.

На улице ещё горели фонари, но уже брезжил рассвет.

Другой берег Суры окаймлял бетонный забор, его стены были украшены разнообразной рекламой и надписями: "Я люблю тебя, город", "Берегите наш край", "Нет наркотикам" и прочее.

Ярослав впереди увидел современную достопримечательность и одну из гордостей города. Он часто проезжал мимо неё. А в первые дни, после переезда, ему довелось оказаться там. Прогуляться. Посидеть на лавочке. Сфотографироваться. И именно этот снимок с размером большого плаката сейчас висит в красивой фоторамке на стене у него дома. Он вечерами, сидя в кресле-качалке, наслаждаясь сигарой и коньяком, подолгу любовался фотографией. Уходил в фантазии, в воспоминания, в размышления.

Этот снимок для него ассоциировался с противоположность, как свет и тьма. А то место, где он запечатлелся на память, было для Ярослава кусочком рая в засорённой яме реальности. Один раз в жизни, побывав в парке Ангелов и часто смотря на фотоснимок, улетая в мир грёз, он был в какой-то степени счастлив.