Александр Николаев - Delirium tremens

– Можно вопрос? А как все это выглядит не с точки зрения всей этой божественной мишуры, а… космологии?

– Не было никакого большого взрыва. Вначале пространство относительно равномерно было заполнено реликтовым, сравнительно длинноволновым электромагнитным излучением, частота которого повсеместно повысилась, и пространство, так же повсеместно, заполнилось светом, а далее вещественной материей, – Зобин достал третью сигарету.

– Миш, слушай, не борзей, – Мартыненко замахал вокруг себя рукой, разгоняя воображаемый дым.

– И произойти это могло… Когда угодно.

– Что значит: «Когда угодно»?

– Я вполне допускаю, что этому миру семь тысяч лет и сотворен он был за шесть дней, – Михаил Дмитриевич пропустил мимо ушей слова шефа и закурил.

– Не заговаривайся! А как же кости, которым сотни миллионов лет? Радиоуглеродный анализ? Галактики в миллиардах световых лет отсюда?

– А ровно так, как сказал. Весь этот мир, со всеми костями, галактиками и светом, долетающим до нас из этих галактик, и прочими фактами-артефактами, мог быть создан сразу и повсеместно семь тысяч лет назад, за шесть дней, как есть, будь на то Слово, то есть соответствующая программа, повысившая частоты реликтовых электромагнитных волн до превращения их в свет и вещество, и предусмотревшая состояние и положение этого света и вещества в пространстве. Вот так. Хотя… Я на этом не настаиваю. Просто гипотетически такое вполне допустимо.

– Мда, родной… Ну и каша у тебя в голове, – промычал Мартыненко, – Ну, допустим! Но водка-то тебе зачем?!

– Понимаешь, – погрустнел Михаил Дмитриевич, – меня сейчас интересуют даже не те частоты, на которых был сотворен наш мир. А выше. Гораздо выше. Но, никаких способов экспериментального наблюдения за волнами такой частоты мы не имеем. Не доросли еще. Регистрация элементарных частиц наш предел. Ни формы, ни амплитуды, ни частоты волны, испустившей частицу, мы получить не в состоянии.

– Еще выше?! А зачем тебе это? Ты и так уже тут нагородил… Ого-го!

– Да… Пришло время вернуться к началу нашего разговора, к тому моменту, когда ты вспомнил первый стих книги Бытие, – он снова открыл книгу, – Цитирую:

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй…»

– И что? – Владимир Григорьевич на глазах терял интерес к этой части разговора, – не тяни.

– На, перечитай, – Зобин протянул ему Библию, – Здесь по дням перечисляется, что и когда создал Бог. В начале, в первый день, Бог сотворил небо и землю. А на второй день, на безвидной земле, посреди воды, он сотворил твердь, которую назвал небом. Тебе не кажется это противоречивым?

– Миш, я же просил – не тяни, говори уже, что ты хочешь сказать? Я тебя не понимаю! – Владимир Григорьевич отклонил книгу.

– Я хочу сказать, что привычное небо над нами Бог сотворил на второй день… А в начале, где «сотворил Бог небо и землю», говорится о том, что Бог создал два мира. Небо и Землю. Наш, привычный нам, осязаемый нами, мир вещественной материи, названный там Землей. И другой мир, небесный, недоступный нам в понимании и восприятии. Названный там Небом.

– Миша, тебя понесло. Ты из инженеров в мистики подался, – Мартыненко снова стало весело, – о восприятии нематериальных миров заговорил.

– Я уверен, – Зобин добавил голосу твердости, – этот небесный мир куда более материален, чем наш. Он такой же реальный, как мы с тобой, и существует вместе с нами в одном времени и пространстве. Он тоже состоит из элементарных частиц. Частиц, которые по природе своей, как и частицы, составляющие наш мир, являются электромагнитными волнами, только гораздо большей частоты. А объекты, состоящие из этих частиц, обладают одним очевидным свойством. Для нас они прозрачны в любом взаимодействии.

– Тупик. Приехали, – Мартыненко подошел к окну и растворил его, впустить свежего воздуха, – У меня есть два вопроса. Первый, откуда они, эти частицы, взялись? И второй, что значит прозрачны во взаимодействии?

– Откуда они взялись? Это очевидно. Повышение частоты реликтового излучения продолжилось дальше. Оно и создало эти частицы. И частицы эти не взаимодействуют с нашими нуклонами. Частота их собственного излучения намного выше. Не резонируют они… – Зобин ненадолго задумался, – Вообще, они никак, точнее почти никак, не взаимодействуют с нашим миром. Вот, я провожу рукой, а тут в небесном мире может стоять непреодолимая стена, но я ее не вижу и не чувствую. Для меня она прозрачна в любом из, привычных нам, волновых электромагнитных взаимодействий из-за разницы в частоте.

– Как стена из нейтрино… – задумчиво ляпнул Мартыненко.

– Нейтрино? – переспросил Зобин, – Ну, если только привести их в качестве примера, для понимания проникающих свойств. По моим представлениям, эти частицы намного мельче и инертнее нейтрино и, в отличии от нейтрино, у них есть быстрые и сильные связи между собой, которые приводят к созданию устойчивых вещественных форм. Можно предположить, что стабильность небесного вещества, достигается теми же механизмами, что и в нашей вещественной материи. То есть, возможно, существует еще один «волшебный» набор частиц, подобный связке «протон-нейтрон-электрон». Хотя… именно на таком устройстве я не настаиваю. Но из-за того, что размеры этих базовых частиц значительно меньше, их собственная частота излучения намного выше. Из-за разницы в частоте с нашими частицами, нет взамодействия.

– Меньше нейтрино? Насколько? – Мартыненко, на самом деле, было все равно.

– Не знаю… – Зобин на мгновение остановился, и продолжил, – но, из-за того, что они созданы тем же излучением, энергия этих частиц должна быть сравнима с энергией частиц из нашего мира. Что, при гораздо меньших размерах, должно было значительно увеличить плотность строения вещества. И стать причиной огромной инертности таких объектов. Тем не менее, у них, насколько массивными бы они не были, в земных условиях, например, не будет гравитации.

Ты знаешь, когда-то давно, я читал фантастический рассказ о разумной форме жизни радиоволн. Субъекты этой цивилизации обладали развитым интеллектом, но им не дано было понять, что такое масса! Почему? Потому что, это свойство материи, эта характеристика жизни, были им недоступны. И я тут, как тот «субъект жизни радиоволн», которому недоступны характеристики того, небесного мира. Я вполне допускаю, что там, как бы это сказать, более полная физика. Неведомые нам, характеристики. Нам, здесь, не то что сложно – невозможно судить о них.