Анастасия Борисова - Потенциальные монстры

– Круто, чувак, такое шоу и ты в первых рядах.

Как оказалось, лицо Нормы не пострадало, в отличие от её волос и даже, как поговаривали, головы. Через неделю она пришла в школу в парике – короткие жёлтые волосы до плеч. Казалось, будто ей уже перевалило за тридцать. Впалые щёки и синяки под глазами создавали красочный образ измученной домохозяйки из трейлерного парка.

Первые пару дней школьная общественность примерно демонстрировала свою сострадательность, но вскоре лимиты исчерпались. Бывшие лучшие подруги с облегчением признали, что их Нормы больше нет. Остальные нахально глазели, тыкали в неё пальцем и смеялись. Даже дурачок Билли вежливо предложил «прекратить общение». Из главной претендентки на «Королеву бала» Норма Чандлер превратилась в главное посмешище школы. Мне было искренне её жаль, до такой степени, что я напрочь позабыла о своём дневнике и идиотской записи. Я не открывала его до самого выпускного, накануне которого нам сообщили, что Норма наглоталась таблеток и впала в кому. Вечером того же дня я достала дневник и прочитала:

ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ СГОРЕЛА В АДУ, СУЧКА НОРМА ЧАНДЛЕР!

Это всего лишь слова. Слова не поджигают волосы. Они не вводят в кому. Я швырнула дневник под кровать и завернулась в одеяло. Меня не покидало ощущение, что ветви деревьев вот-вот превратятся в щупальца, залезут в окно и высосут из меня душу, которую я, вероятно, сама того не подозревая, продала дьяволу.

Пайпер

8

Пайпер боялась признать, что ей нравилось работать у мадам Дидье. «Ты будешь среди своих» – сказал Алек, и она ему не поверила, ведь прежде была твёрдо убеждена, что такого места вовсе не существует. Это прозвучало слишком заманчиво, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сперва всё казалось непривычным, от собственного угла – небольшой комнатушки, и до потрёпанной колоды карт, которую Синтия бросила на стол перед её носом со словами: «Разложи и тыкай пальцем». Однако, Пайпер очень быстро поняла, что в приглушённом свете, в шелесте тяжёлых пыльных штор, среди запахов чая, сладких духов и травяных благовоний она может быть той, кем её задумала природа. Клиенты, в основном дамы, смотрели на неё, не моргая, завороженно внимая каждому слову, кивали головами и охали от удивления. Никто не называл её сумасшедшей, никто не притворялся. Сюда приходили не для светских разговоров. Они не искали её расположения. Они использовали её открыто, без обходных путей и лицемерия. Вскоре Пайпер отложила колоду карт, больше к ней не прикасаясь.

Вместе с ней в салоне работали три гадалки. Все – женщины в возрасте. Мадам Дидье лишь однажды сказала, что такие вызывают больше доверия. Хильда со странным акцентом читала линии судьбы и гадала на чае. Изольда, настоящего имени которой Пайпер не знала, раскладывала карты и камни. Роза называла себя медиумом. Все трое выглядели совершенно обычными, приятными дамами, которые пекут домашнее печенье или вяжут на досуге перед телевизором.

– Нам нравится помогать людям, дорогая, – сказала Хильда во время знакомства, – они приходят к нам потому, что им больше некуда идти.

И не только они – подумала Пайпер.

Кроме женщин в салоне работал единственный мужчина – чернокожий великан Купер Харди. Здоровенный, коротко стриженый, с небольшой бородкой, в которой проглядывала проседь. Он всегда прожигал Пайпер странным взглядом, когда они сталкивались в коридоре. У него были узкие глаза, но ей казалось, будто он ещё и щурится в придачу. Купера окрестили шаманом. Никто не объяснил, что это значит, однако Пайпер не могла не заметить, что остальные относились к нему с подозрением:

– Магия вуду крайне опасна, – предупреждала её Роза, – они приносят настоящие человеческие жертвы. Кто знает, что Купер вытворяет за закрытыми дверьми…

И всё же, несмотря на предупреждения, Пайпер испытывала к нему необъяснимую тягу. Проходя мимо, ей хотелось остановиться, разглядывать его, слушать его голос. Он носил много браслетов на одной руке. Ей хотелось потрогать их, возможно, примерить. Купер был молчалив и держался в стороне. Ей редко выпадала возможность увидеть его и уж тем более перекинуться парой слов. Но, по какой-то неведомой причине, Пайпер вдохновлялась этими моментами, ощущая прилив сил и энергии.

Всем, кроме Купера, было крайне любопытно, чем именно она занималась Пайпер:

– Что-то вроде медиума, – ответила кратко, поглядев на Розу

Та улыбнулась. О конкуренции не могло быть и речи. Роза двадцать лет проработала в риэлтерской конторе и научилась точно определять, что нужно клиентам.

– Сначала я задаю вопросы, хотя часто по внешнему виду уже многое можно сказать, – объясняла она, – главное – настроиться, внимательно слушать, пропитаться их энергетикой. А какие у тебя методы?

Пайпер пожала плечами:

– Примерно то же самое.

Она вовсе не собиралась откровенничать. Ни с кем и никогда. Откровенничать по-настоящему. Даже Алек не знал всей правды в том чистом виде, в котором она была зачата. Пайпер читала информацию, как сценарий фильма, отправленный Стивеном Кингом телепатическим факсом по ошибке. Сегодня какой-нибудь Джек Торренс рассказывает о том, как сошёл сума. А завтра какой-нибудь Бен Мейрс будет умолять передать срочное сообщение тем, кого ещё не сожрали вампиры. Реальность порой оказывалась не менее безумной, чем писательские выдумки.

Но чаще всего время в салоне мадам Дидье тянулось медленно, плавно, как мёд, стекающий с ложки. Ему некуда было спешить, ему нравилось наблюдать за тем, как клиентки томились в ожидании своей очереди. Новенькие заметно волновались, теребя платочки или бусы. Завсегдатаи с интересом разглядывали их, выпивая по две кружки чая.

– Страшно только в первый раз, – шептали то и дело в коридоре.

Когда гадалка освобождалась, очередная возбуждённая клиентка залетала к ней в комнату, не дав и минуты передохнуть.

– Вот любопытно, – спросил однажды Алек, – если это, конечно, не нарушает твою профессиональную тайну. Зачем все эти люди ходят к гадалкам? Чего они хотят?

Пайпер привыкла к тому, что в один момент он снова начал задавать вопросы, примерно на следующее утро после первой ночи, которую они провели вместе. Тогда он спросил – у меня закончился кофе. Ты не против чая? За ним последовали и другие. Пайпер всякий раз задумывалась, подался ли Алек в журналистику из-за своего природного любопытства, или же любопытство – отпечаток профессии.

Нет, она не будет разводить сплетни, ответила Пайпер, но он не унимался. Вопрос, оставленный без ответа, был для него чем-то вроде застрявшего в зубах кусочка еды.

– Давай так, мы не будем уходить в детали, я всё понимаю. Но расскажи хотя бы в двух словах.