Сергей Кузнецов - Живые и взрослые (сборник)

– Мне кажется, тебе лучше ответить самому, – говорит мужчина, – мне бы не хотелось поступать с тобой так, как я поступаю с людьми, которые не отвечают на вопросы.

Майк весь обмякает и начинает тихо поскуливать. Брезгливым жестом мужчина роняет мальчика в кресло.

– Я помогу тебе, – говорит он, – я буду задавать очень простые вопросы – можешь только кивать. Итак, ты меня понял?

Майк неподвижен, и тут мужчина кричит, громко и страшно:

– Ты меня понял? – и Майк медленно кивает.

– Вот и хорошо, – говорит мужчина, а потом один за другим задает вопросы, и каждый раз Майк слабо дергает головой: – Ты встречаешься с живыми? Это дети? Где это происходит? В городе? В заброшенном доме? Сколько их – случайно, не четверо? О! Может, еще и двое на двое? Прекрасно, просто чудесно…

Тут мужчина улыбается, и от этой улыбки Марину пробивает холодный пот. Она вцепляется в плечи Майка и дрогнувшим голосом говорит: не волнуйся, не волнуйся, – как и несколько минут назад, но на этот раз, кажется, говорит себе самой.

– Я не должен сюда больше приходить, – всхлипывает Майк, – вы драйвовые чуваки и мне клево с вами, но если он сказал «прекрасно, просто чудесно», то мне лучше больше никогда вас не видеть. Я не знаю, может, он даже сейчас у меня на хвосте. Может, он через минуту будет здесь.

– Не дрейфь, – говорит Гоша, – мы-то твоего отца не боимся: как придет – так и уйдет. В конце концов, здесь мы на своей территории.

Майк смеется – громким, отрывистым смехом. От неожиданности Марина отскакивает, смотрит на него испуганно.

– Я просто не объяснил вам, кто такой мой отец. Ему все равно – живые, мертвые. Он всюду на своей территории. Слышали про «черные отряды», да? Ну, так отец у них – глава тринадцатого отдела, по работе с военнопленными. Он хотел, чтобы я прошел там стажировку – я продержался неделю. Я видел, как человек за несколько дней превращается в фульчи – как начинает заживо гнить плоть, отслаиваться кожа, выпадать глаза. Я слышал, как человек умоляет сделать с ним что угодно, как сам клянется сделать что угодно, что прикажут. Я видел, как матери приносят ее ребенка и как она… – голос Майка прерывается, не разберешь – от всхлипа или от смеха. – Я много видел, а еще больше мне рассказывали. И вы еще спрашиваете, почему я боюсь? Почему я хочу навсегда закрыть сюда дверь? Почему прошу вас больше не приходить в этот дом?

Все молчат. Марина видит: Ника прижалась к Гоше, а тот даже не замечает этого. Марину колотит дрожь, но тут раздается спокойный голос Лёвы:

– Хороший рассказ, Майк, но это всего лишь рассказ. Я столько книжек прочел в своей жизни, что меня не напугать еще одной историей – пусть даже такой, как твоя. Давай сюда наш диск и возвращайся. Ты еще обещал нам чудо-движок, но это уж ладно.

Майк вытирает слезы и протягивает диск Лёве.

– Вы считаете меня трусом, да? – говорит он. – Но я же не за себя боюсь, за вас. Я же только приманка. Ему зачем-то нужны четверо живых, два мальчика и две девочки, – и я готов никогда вас больше не видеть, только чтобы этими четырьмя оказались какие-нибудь другие дети. Разве это трусость? – спрашивает Майк и обводит всех голубыми, наполненными слезами, глазами.

– Нет, – говорит Марина, – это не трусость. Ты смелый парень, просто тебе сильно не повезло с отцом.

А мне – повезло? – думает она.

– Спасибо, – говорит Майк и делает легкое, почти не видимое глазом движение в сторону Марины, но замирает и через секунду уже встает и медленно идет к зияющей посреди комнаты дыре.

– Ну что, будем прощаться? – говорит Лёва и первый обнимает Майка. Затем подходят Гоша и Ника, последней – Марина.

Ей кажется, что Майк обнимает ее на секунду дольше, чем остальных ребят. Она снова вдыхает его запах – и на этот раз различает что-то еще, что-то кроме страха, паники и отчаяния.

Майк берет в руки магнитную свечу.

– Я на всякий случай закрою с той стороны, – говорит он и прыгает.

Светловолосая голова исчезает в провале, и Марина думает: вряд ли Майк закрыл «окно» с той стороны, чтобы его отец не нашел их. Скорее, Майк сделал все, чтобы они не могли снова вызвать его.

– Но мы ведь все равно будем сюда приходить? – говорит Гоша.

– Конечно, – тут же соглашается Марина, – прекрасное место, почему нам не приходить сюда?

Штаб-квартира, думает она. Да, наш штаб, наше секретное убежище.

– И что мы будем теперь делать с диском? – спрашивает Гоша.

– Придется, значит, как-то проникнуть в кабинет информатики, – отвечает Лёва. – Знал бы, что так выйдет, вообще с Майком не связывался бы.

– Да ладно, – говорит Ника, – с кем не бывает. Он ведь на самом деле хороший парень, я по нему скучать буду.

Я тоже, думает Марина и с неожиданной грустью вспоминает, как вздрагивали под руками худые мальчишечьи плечи.

Сегодня Зиночка принарядилась, замечает Лёва. А может, и не в одежде дело, думает он, может, просто у нее сегодня такое счастливое лицо, которое редко увидишь в школе у молодой учительницы.

– Дети, – говорит Зиночка, – я хочу сделать важное объявление. Как вы знаете, каждое лето Дмитрий Данилович организует туристические походы. В этом году у него запланирован интереснейший маршрут по берегам Белого моря, самого северного моря нашей страны. Вы, конечно же, знаете об этом – но сегодня я говорю об этом походе, потому что мы договорились, что я тоже приму в нем участие. Мне кажется, это будет интереснейшее приключение – и, конечно, я буду рада видеть всех вас.

Лёва сразу вспоминает, как Гоша видел Зиночку проскальзывающей в подъезд ДэДэ. Лёве даже немножко обидно: Зиночка всегда ему нравилась, а географ… что географ? Всем известный козел – занудный, противный и все время придирается. В поход с таким Лёву не заманить никакими коврижками – и уж конечно, участие Зиночки в этой скучной бессмыслице ничего не меняет.

Возможно, впрочем, математичка так сияет вовсе не из-за похода. Как-никак сегодня Олимпиада – а из Лёвиного класса участвуют целых три ученика: к Лёве и Нике, на которых Зиночка давно рассчитывала, неожиданно присоединилась Марина. «Прекрасно, что девочка тянется к математике», – подумала, наверное, Зиночка – и, конечно, ошиблась: к математике Марина по-прежнему равнодушна. Просто на этот раз на Олимпиаде обещана задача по программированию.

А это означает, Олимпиада пройдет в кабинете информатики.

В отличие от любой другой школьной комнаты, кабинет информатики заперт почти всегда, а ключ выдается только Зиночке, отвечающей за сохранность дорогих компьютеров. Вот и получается, что Олимпиада – единственный способ оказаться за компьютером не на уроке.

Честно говоря, Лёва сам еще не знает, как воспользоваться этим шансом, но на всякий случай он уговорил Марину присоединиться к ним: две головы хорошо, а три – лучше.