Сергей Кузнецов - Живые и взрослые (сборник)

Аннабель смущенно опускает глаза, и Гоша трогает Майка за плечо:

– А никкод моей мамы никак нельзя узнать?

– Ну я и лох ! – Майк хлопает себя по лбу. – Чуть было не забыл! Я же прочитал ваш флоппи: у отца сохранилась копия в писюке. Там в одном файле есть никкод твоей мамы. Я его уже ввел в этот интердвижок.

– Спасибо, – сказал Гоша, – значит, я могу связаться с моей мамой?

– Ну да, – смутился Майк, – если у нее есть с собой интердвижок и там, где она, нормальный прием. Если долго вращать блюдце , то должно получиться.

Ага, Марина, вращать блюдце – это значит звонить по этой штуке. Надо запомнить. Майк интердвижок. Вот клево, теперь у нас будет своя мертвая вещь. И не какой-нибудь видик, а совсем уникальная, секретная вещь! Небось, даже папа такой никогда не видел! Разве что дядя Коля, да и то – вряд ли.

– Спасибо, – говорит она Майку и пожимает руку.

Пальцы мальчика на мгновение стискивают ее ладонь, Майк смотрит Марине в глаза, словно хочет сказать что-то, – и в этот момент они слышат треск, а потом – истошный визг Ники.

Марина сразу понимает: кто-то отрывает доски от заколоченного окна. ДэДэ? – почему-то сразу думает она. Но нет: снаружи к стеклу прижимается нечто.

Не лицо, не маска, не морда.

Нет – сплошные струпья, язвы и гнойники. Раны, открытые, словно лишние пары глаз или беззубые рты.

Нике кажется: ее крик заглушает все остальные звуки. Но все равно она слышит треск, с которым существо за окном отдирает доску за доской, слышит скрип, с которым гниющие пальцы скребут стекло.

– Ромерос, – шепчет Майк, – зомби. Кранты, чуваки, надо валить отсюда.

– Шкаф! – кричит Лёва. – Надо закрыть окно шкафом!

– Верно, – отзывается Гоша, – в кино так всегда и делают!

Все вместе они бросаются к шкафу, стоящему у стены, толкают и тянут к окну. Ника старается не смотреть в ту сторону, но все равно слышит треск и скрип. Шкаф такой тяжелый, что ей кажется: еще немного – и у нее что-то порвется внутри. Она видит покрытое потом лицо Аннабель, совсем близко. Девушка тяжело дышит, мокрая черная челка прилипла ко лбу. Пальцы у Ники почти разжались, она упирается спиной в стену и, скосив глаза вправо, видит страшное существо совсем близко – и тут стекло со звоном разбивается. Ника кричит, разжимает пальцы и отскакивает.

Шкаф с грохотом падает, завалив окно и преградив путь зомби.

– Откуда он взялся? – говорит Гоша.

– Я не знаю, – срывающимся голосом отвечает Майк, – они лезут через дыры в Границе, но откуда они снаружи дома?

В этот момент снова раздается треск – это отлетают доски на противоположном окне.

– Бежим отсюда, – кричит Марина, – мы не закроем все окна! Надо прятаться!

Ника бежит, перед ней – Марина и Майк, следом – Аннабель и Гоша с Лёвой. Череда комнат кажется бесконечной, слева и справа трещат доски на окнах, Ника старается не слушать, не смотреть.

Они вбегают в последнюю комнату – что-то вроде кладовки. Ника понимает, почему Марина вела их сюда: здесь нет окон.

– Надо чем-то завалить дверь, – говорит Лёва.

Ника осматривается в полумраке: если не считать нескольких поломанных стульев, комната пуста.

– Сундук в соседней комнате, – говорит Марина. – Если притащить сюда, мы сможем забаррикадироваться.

Гоша распахивает дверь и кивает Аннабель:

– Пошли!

Майк и Лёва бегут следом, Марина и Ника – за ними.

Сундук старый, обитый железными обручами, с четырьмя кожаными ручками по бокам.

– Майк, Гоша – беритесь спереди, – командует Марина, – я с Лёвой – вот эту, Аннабель с Никой – ту. Поднимаем на раз-два-три!

– Мы не успеем, – говорит Майк, – они уже в доме.

– Не дрейфь, – говорит Марина, и Ника удивляется ее спокойствию. – Раз-два-три!

Сундук отрывается от пола, Ника слышит шумное дыхание Аннабель, видит набухшие жилы на шее Гоши.

Шаг за шагом они двигаются к спасительной кладовке.

– Еще немного, – хрипит Марина, – мы почти дошли.

И в этот момент медленно, словно в кошмаре, распахивается боковая дверь, и Ника видит, как сочащийся гноем обрубок хватает Гошу за плечо, а следом уже тянется клоака рта, кровоточащие десны, желтые зубы…

Кожаная ручка вырывается из сведенных пальцев, Ника кричит, не в силах пошевелиться – и в этот момент кто-то отталкивает ее, она падает на сундук и едва успевает заметить черную с серебром спину, метнувшуюся наперерез зомби, а потом – выкрик хэ! на самом выдохе, и тут же – звериный визг, не то стон, не то плач. Ника поднимает голову: это вопит зомби. В полуметре от нее, покачиваясь, блюя кровью, размахивая обрубком. Вместо кисти – дымящийся срез.

Ника видит, как Гоша разворачивается и бьет ромерос ногой в грудь – тем же ударом, что когда-то Вадика. Уродливая фигура вываливается обратно в дверной проем. Аннабель в замешательстве смотрит на дымящийся серебряный нож, словно раздумывая, что с ним делать, потом сует в карман куртки.

– Что стоите? – кричит Марина. – Раз-два-три – взяли!

– Они его точно не сдвинут? – с опаской спрашивает Ника.

В кладовке темно и тесно. Совсем рядом – шумное дыхание кого-то из ребят. Чьи-то пальцы касаются Марининой руки – и она узнает Майка.

– Не сдвинут, – говорит она, – ты же видела, какой он тяжелый.

– Все равно, – говорит Аннабель, – мы должны быть готовы к атаке. У кого-нибудь есть оружие?

Все молчат.

– Мы можем заточить ножки от стульев, – предлагает Гоша, – и стараться бить в голову.

– Можно и не затачивать, – говорит Марина, – просто – бить!

Пальцы Майка сжимают ее кисть, и она думает: «Да, я молодец. Быстро взяла себя в руки. Теперь главное – не расслабляться. Даже если они смогут опрокинуть сундук, одну дверь всегда можно оборонять».

Вот только вопрос – как долго?

В темноте слышно, как Гоша с Левой обламывают ножки от стульев и передают их Аннабель.

– Нет, – говорит она, – серебряным ножом их не заточишь. Марина права: будем просто бить.

И тут Марина слышит над самым ухом шепот Майка:

– Я все время думал о тебе, все эти годы. Ждал, пока ты позовешь. Я так счастлив, что мы снова вместе! Я еще тогда хотел тебе сказать – ты самая лучшая на свете.

Марина пытается разглядеть его лицо, но в темноте ничего не видно.

– Глупости, – тоже шепотом отвечает она, – я самая обычная.

– Нет, нет, – шепчет Майк, – ты смелая, ты умная, ты очень красивая.

Она чувствует руку на своем плече. Он обнимает меня, удивляется Марина, он, что, влюбился?

Марина знает: мальчики иногда влюбляются в девочек. Девочки тоже все время влюбляются, на переменах вечно обсуждают – кто в кого. Мальчики говорят с мальчиками, девочки – с девочками. Никогда мальчики не говорят девочкам о любви, не говорят таких слов. Несколько лет назад Марина подозревала, что Лёва влюблен в нее, – но они никогда не говорили бы об этом.