Андрей Диченко - Плиты и провалы

Совершенно неожиданно в комнате оказалась живая уродливая женщина. Она уверенно прошла сквозь Валеру прямиком к кровати. Из всей одежды на ней были только мужские спортивные штаны. Переместившись на несколько шагов, Валера разглядывал ее шершавую кожу, усыпанную большими коричневыми пятнами, напоминавшими ржавчину.

В стороне от кровати он заметил новую деталь – на одной из стен черной краской чья-то неуверенная рука нервным почерком вывела слово «Пустота». Ему показалось, что его сознание занесло в обитель призраков. Но в следующую секунду Валера ощутил, что сам является всего лишь призраком в мире тотальной человеческой жестокости.

Женщина подошла к кровати мальчика и, нагнувшись, принялась по-звериному принюхиваться, словно в прошлой жизни была ослепшей дворовой кошкой.

– Вот же уродец! – вскрикнула она, отдернувшись. В комнате пахло гнилью, дешевым табаком и мочой. – Чертов уродец! – зло повторила женщина и, сжав тощие пальцы в кулак, больно ударила мальчика по животу. Несмотря на глубоко сокрытое чувство абсолютной справедливости, как-то вмешаться в эту ситуацию Валера не мог. Он молча наблюдал как от потока негативной энергии фантомы, которые до этого момента были незримыми, начали превращаться в клубы густого белого дыма.

Перевернувшись на бок, мальчик с сумасшедшими глазами начал плеваться кровью на пол, устланный дырявым линолеумом. Из красных густых плевков складывалась абстрактная мозаика, символизирующая неминуемость смерти. Тяжело вздыхая, мальчик закашлял. Фантомы же окончательно приняли форму грозовых туч молочного оттенка. Все это выглядело так, будто где-то здесь проходили разгерметизированные трубы с выхлопами из взрывоопасной смеси материализованных человеческих чувств.

Потеряв интерес к измученному ребенку, женщина развернулась, и перед Валерой предстало нечто с обвисшей и давно потерявшей форму грудью и слипшимися кучерявыми черными волосами. Губы женщины были накрашены едкой красной помадой, сильно контрастирующей с ободранными стенами, а лицом она была очень похожа на обреченного мальчугана.

– Что такое? – послышался хриплый голос кого-то наверняка смертельно больного туберкулезом. Противно заскрипел пол и в комнату вошел мужчина в поношенной выцветшей тельняшке. Его округлое глинистое лицо, окутанное глубокими морщинами, украшали черные грубые усы, будто бы проросшие прямиком из ноздрей. Окаймляющие подковой двойной подбородок, они напоминали поломанный трезубец, изъеденный коррозией.

– Степан! – грозно произнесла женщина. – Этот костлявый малолетний кретин опять обоссался.

– Я не виноват! – в отчаянии крикнул мальчик. Несмотря на необратимость происходящего, он надеялся избежать боли. – Оно само! Само сделалось! Не надо…

Но дядя Степа был человеком твердых убеждений. Армия, из которой он с позором был изгнан алкогольным молотом, передислоцировала его тело на улицу. В прошлом Степан командовал сотней солдат, а теперь стал никому не нужным отребьем с первичными признаками разумного человека. Забытым и опустившимся, прямо с улицы его забрала к себе измученная опостылевшим бытием женщина.

– Ничего ты не понимаешь, сынок… – будто обиженно произнес Степан и со свистом занес над мальчиком армейский пояс с бронзовой тусклой бляхой. Одним стремительным движением руки он перевернул мальчика на живот и принялся наносить глухие удары по его маленькому телу, оставляя болезненные отпечатки кроваво-красных пятиконечных звезд. Изредка бляха попадала по дивану, и тогда раздавался глухой шелест металлических пружин, запрятанных под грубой и мокрой тканью, покрытой причудливыми желтыми разводами. Свист, глухие удары и пугающий старческий хрип мальчугана.

Валера хотел собрать всю свою волю в единое силовое поле и сделать хоть какую-то попытку изменить отвратное и чуждое будущее. Съежившись, он очень хотел поверить, что тоже может здесь кричать и чувствовать боль, уготованную невинному больному ребенку. В пик всей этой демонической пляски Валера вдруг понял, что является наполнителем тюбика, который небрежно выдавливается непознанным нажатием извне. Кажется, своими сигналами он все-таки что-то спровоцировал.

Он очнулся сидящим на холодном земляном полу подвала. Прямо перед ним стояла девочка. Она смотрела на него, как на поверженного после турнира рыцаря. В ее глазах читалась смесь презрения и удовлетворения.

– Не трогай его больше никогда, – слова звучали как предупреждение. Девочка топнула ножкой, всколыхнув пыльный покров этого мрачного места. Валера безмолвно признал, что сейчас он намного слабее ее.

Девочка подошла к напуганному мальчику и, взяв под руки, помогла ему подняться. Пока ошарашенный Валера пытался понять, что вокруг происходит, девочка обняла своего брата, и вдвоем они прошли прямо к выходу. Открыв со скрипом дверь и запустив в подвальные чертоги потоки дневного света, они растворились в городе. Поднявшись на ноги, Валера пошел вслед за ними медленным шагом, оставляя концентрат своих страхов дожидаться новых случайных посетителей этого места.

Когда он переступил через порог, ведущий на улицу, первым делом вновь посмотрел на небо. Кажется, над большим городом собиралась гроза. Скоро небесная атака из молний и водяных потоков обрушится на землю и в пространствах между домами станет совсем безлюдно и до мерзости мокро.

Валера поднялся по ступенькам, и перед его взором предстало полное отсутствие машин во дворе, а детская площадка выглядела совершенно новой, будто только-только над ней работала бригада строителей и ушла, так и не вытерев с ее пластмассовой поверхности строительную пыль. Удрученный, он побрел вглубь двора в поисках укрытия от грядущего шторма. Где-то между двумя домами, в окнах которых не горел свет, а у подъездов валялись окурки сигарет, он заприметил объект с крышей овальной формы. Под ним виднелись силуэты стоящих там людей. Ускорив шаг, Валера направился к ним в надежде прикоснуться к живым. Как раз в этот момент ударил ливень.

Под металлическим мухомором стояли три человекообразных существа, облаченных в черные балахоны из блестящей материи, блики на которой мерцали так, будто были мечущимися галактиками, помещенными в двумерное пространство. Существа грелись возле изрешеченной железной бочки, из щелей которой вырывались языки пламени и мгновенно гаснущие яркие искры. Как только Валера зашел под мухомор, взоры человекоподобных существ устремились на него и внезапно шум проливного дождя стих, а на смену ему пришел треск горящих в бочке дров. Обнаружив поблизости постороннего, существа начали вибрировать, словно под балахоном у каждого скрывался стратегический рой ядовитых ос.