Андрей Диченко - Плиты и провалы

– Здравствуйте… – несмело произнес Валера и, окинув взглядом силуэты его потенциальных знакомых, добавил, – барышни.

Очертания человекоподобных существ действительно напоминали женщин, скрещенных с гигантскими насекомыми. Утонченные черты лица, сухие тонкие губы невыносимо яркого цвета и фасеточные глаза с манящими отблесками. Впрочем, в этих неуловимых взглядах скрывался страх и желание непрерывной атаки.

– Вечность – это смерть, Валерий Владимирович, – слащавым голосом сказала одна из них и наклонилась к бочке. Она методично раздувала бесноватое пламя, которое дарило тепло этому укромному местечку в эпицентре дворовой пустоши.

Вторая девушка сделала шаг вперед и произнесла:

– Меня зовут Сашина Дочь. В этом имени нет никакого смысла и нет никаких тайн, шифровок, посылов, измерений, намеков. Может быть – есть отец и его значительная, но не большая биологическая составляющая. Впрочем, это формальности и я никогда не видела своего отца. Наверное, он был абсолютом еще до моего рождения.

У Сашиной Дочери явно была своя история, детали которой давно позабылись.

Третья девушка вслед за своими сестрами сделала шаг вперед и хотела было что-то произнести, но ее перебила раздувавшая пламя. Вознесшись над дымящей бочкой, она прошептала несколько слов, услышать которые было суждено только Валере.

– Меня зовут Кисейная Барышня… – теперь ее голос напоминал бурлящий ручей, будто незаметно для всех она набрала в рот талой воды. Голова ее вместе со всеми голосами и звуками переместилась в подвальный водосток с ограниченным пространством для акустики.

Валера, почуяв, что новоявленные знакомые расположены к нему, решил все же поинтересоваться именем последней девушки, которая как-то боязливо поглядывала на спину Кисейной Барышни и старалась зарыться в просторный блестящий капюшон.

– Третья девушка. Ты самая интересная. Я могу ошибаться. Но думаю именно так. В эту секунду. – Речь Валеры была отрывистой и напоминала попытку перенять стиль общения его новых знакомых со странными наименованиями.

– Меня… Меня зовут ЛОМО… – произнесла напуганная собственным именем девушка и в это мгновение Кисейная Барышня протянула к ней руку и что-то сказала на таинственном языке, понять который Валера не мог.

Представившись, они вновь встали вокруг горящей бочки. Она же была своеобразным барьером между Валерой и тремя странными девушками с голубыми глазами, скрывающими фальшивые драгоценности их душ. Дым из бочки также отдавал голубым свечением, будто бы на дне ее был вовсе не огонь, а тоннель в параллельный мир.

Валера подошел к бочке и поднес руки к столбу белого дыма. Ладони обдало жаром. Он посмотрел на крышу железного мухомора и прислушался. Казалось, что дождь прошел, но чуждая вибрация по-прежнему мешала спокойствию

– Сколько сейчас времени? – невпопад спросил Валера. Но в ответ на это девушки лишь сняли капюшоны. У каждой из них темные волосы с разными оттенками серости были аккуратно уложены и стянуты плотной черной резинкой и из-за нездорового блеска напоминали искусственные. Фасеточные глаза мерцали. Скорее всего, они останутся яркими пятнами даже в кромешной тьме.

Поклонившись, будто встретили своего господина, они вновь уставились на Валеру. На всякий случай он обернулся, но ничего, кроме облезлых стен и мокрого асфальта, не увидел. Данный посыл был адресован именно ему.

– Что все это значит? – обратился растерянный Валера к своим новым знакомым. В бочке вновь что-то треснуло, и ввысь отправился похожий на горящий алмаз многогранник.

– Ваше появление здесь не случайно, – сказала Кисейная Барышня. Вероятно, здесь она была главной, и поэтому ЛОМО ее боялась.

– Мы всегда ждали подобного инженера души, – произнесла ЛОМО и с надеждой посмотрела на Кисейную Барышню. Кисейная Барышня кивнула головой, позволив ЛОМО продолжить свою речь.

– Вам нужно войти в нас и сделать некоторые конструктивные поправки в архитектуре ядра мышления…

ЛОМО, вероятно, хотела сказать что-то еще, но Кисейная Барышня ударила ее ладонью по щеке, отчего трехмерное пространство реальности, в которой находился Валера, прогнулось, как металлический каркас, попавший в зону повышенного давления. Вибрация от звука соприкосновения двух живых существ насытила пейзаж слишком яркими красками и четкими контурами. Стены домов стали вдруг игрушечными, а небо наполнилось большими уродливыми пикселями, глядеть на которые долго было невыносимо. Кажется, над Валерой навис громадный старый монитор, отражающий примитивные текстуры.

ЛОМО показательно взвизгнула и плюхнулась на асфальт, закрыв лицо руками.

– Не слушайте ее, мужчина. Она пришла сюда из пограничного мира различных уродств, посему часто несет околесицу. Отец ее не любил. Бил. Помещал в сверхновые и жег, как подлую суку. – После сказанного на лице Кисейной Барышни читалось презрение. Так бывает, когда женщина в одной семье воспитывает родную дочь и приемного сына, притягивающего в дом сплошные проблемы. Кажется, в случае этих трех существ все было гораздо сложнее.

На улице начинало смеркаться. Валера подумал, что надо как-то выбираться домой изо всех этих иллюзорных пространств. Он окинул взглядом окрестности, и ему показалось, что чернеть начало вовсе не затянутое облаками небо, а искусственно воссозданные конструкции, которые еще минуту назад были наполнены мягким телевизионным свечением.

Ночь в том месте, где он оказался, вовсе не зависела от движения планеты вокруг Солнца. Более того, внутренним взглядом он хорошо видел, что непосредственно эта местность является центром вселенной и все вращается вокруг нее. Или как-то неправильно – около, вне законов физики. Свет или тьма исходила изнутри, из самых недр, где…

– Где располагается самая настоящая Пустота, – продолжила Сашина Дочь. Она прикоснулась тонким указательным пальцем к голове Кисейной Барышни, и та замерла. Затем ее ладонь коснулась лба плачущей ЛОМО, которая сразу же лишилась фасеточных глаз и уснула, усевшись на сухой асфальт и обхватив колени руками. Наверное, в таком положении она ощущала себя абсолютной и защищенной.

Вновь начался дождь. Капли били по крыше металлического мухомора и привносили элементы нереальности во все происходящее. Валере казалось, что весь этот треск – едва ощутимое землетрясение, созданное руками подземных чудовищ. Как только Кисейная Барышня погрузилась во что-то, очень похожее на анабиоз, Сашина Дочь заговорила. И голос ее был в меру сладок и приятен.

Валера сделал несколько шагов к ЛОМО и Кисейной Барышне, и хотел прикоснуться к их бледным лбам, как сию же секунду запаниковала Сашина Дочь.