Вики Петтерсон - Аромат теней

Конечно, вспомнив об Асафе, я принялась думать обо всем, что любила в прежней жизни. Мой наставник и его семья, тренировки, которые изначально предназначались для того, чтобы дать выход гневу молодости, но превратились в ежедневное утешение, очень похожее на молитву. Я думала о своем доме, о своей фотолаборатории, о фотоаппарате, который стал как бы частью меня, еще одной моей конечностью. Почему невозможно соединить две жизни? А эта мысль вернула меня к Бену…

— Она заявила, что я слишком много трачу! Ты можешь в это поверить?

Уф. Шер впервые задала мне вопрос. Я быстро представила, как бы ответила на это Оливия.

— Какая сука!

Шер откинулась в кресле, недоуменно глядя на меня. Женщина, делавшая ей педикюр, тоже. Моя перестала массировать мне ступни.

— Что?

— Ты назвала сукой мою мать?

— Нет! Нет. — Черт, подумала я, откашливаясь. — Мне казалось, ты все еще говоришь об этой продавщице белья.

— Нет, дорогая, я о своей матери. Я недовольна, что она слишком требовательна. По крайней мере свои свидания я могу назначать сама.

Я посмотрела на нее.

— Ты действительно все рассказываешь матери? Она приподняла прекрасно навощенную бровь.

— Тебе самой это хорошо известно.

— Просто не могу себе этого представить. — Я опустилась на мягкое изголовье кресла и вспомнила обо всем, что недавно узнала о своей матери. Правду, которая была ложью. И величайшую ложь из всех — о нашей совместной жизни.

Шер положила руку поверх моей, и, как ни удивительно, я ее не отбросила.

— Мама спрашивала о тебе, — негромко сказала она. — Она собирается познакомить тебя — как она выразилась? — «с очень состоятельным джентльменом с юга». Она интересуется, когда ты снова начнешь выходить.

Я постаралась подавить дрожь и подумала: «Никогда!»

— Конечно, если кого-нибудь приведешь с собой, то избежишь откровенного сводничанья, — заметила она, помолчав. — Парень, с которым ты говорила, неплохо выглядит.

— Бен? Не мой тип, и я определенно не его.

— Оливия, милая, ты тот тип, который нравится любому мужчине.

— Но не Бену Трейне. Он всегда видел только Джоанну… К моему удивлению, Шер произнесла:

— А, этот Бен. Ну, должна заметить, он не выглядит таким свихнувшимся, как рассказывают. Может, чуть опасен, но порция крепкой выпивки, чтобы запить что-нибудь, всем нравится. Бывший коп вполне подойдет.

Я взглянула на нее — чуть пристальней, чем следует, и тут же быстро отвернулась, делая вид, что интересуюсь цветом лака, который накладывают мне на пальцы ног.

— Что значит «бывший»? Он просто в отпуске. Шер подняла руку, разглядывая свои ногти.

— По телевизору говорят совсем другое, милая. И я не виню департамент. Видела бы ты его на похоронах. Он совсем вышел из себя. Напал на какого-то бедного невинного человека, который выражал ему соболезнования. Нельзя допустить, чтобы такие парни патрулировали наши улицы.

Я не могла поверить в услышанное.

— Бедного? Невинного? Шер закатила глаза.

— Ладно, об этом парне сообщили, что он мошенничает в карты. Нет, я уверена, что Бена Трейна уволен из полиции.

— Но он сказал…

— Он солгал. Такое бывает с душевно нестабильными людьми.

«Но он вовсе не нестабильный. Наоборот, он как раз прав. И я не собираюсь от него отказываться. Я его знаю. Мальчишка, который все видит в черном и белом, правильном и неправильном, по-прежнему жив в нем. К тому же я частично виновата в этой… трансформации. В обеих трансформациях, — решила я. — В обоих случаях».

— Бен другой, — заявила я. — Он многое пережил и никогда не переставал любить Джоанну.

— Ну, может, именно поэтому он и тронулся?

Я хотела так встряхнуть Шер, чтобы у нее зубы застучали. Должно быть, отчасти мои мысли отразились у меня на лице, потому что лицо Шер смягчилось.

— О, не обращай внимания, милая. Мне всегда так не везет с парнями… что я могу знать? Я всегда ищу то, что заставляет их бежать, а потом делаю все, чтобы они покинули меня. — И она так вздохнула, что ее уязвимость поразила меня.

Я решила отложить тему Бена, чтобы вернуться к ней позже. Когда запах жевательной резинки и ацетона не будет окрашивать мои мысли.

— Может, это потому, что ты не позволяешь им увидеть себя настоящую.

— Дорогая, во мне все настоящее, — ответила она высокомерным тоном, который я всегда так ненавидела.

На этот раз я только фыркнула и снова положила голову на изголовье.

— Тогда, вероятно, проблема в том, что они видят только груди, ногти, волосы… да, и очень хороший загар.

— Спасибо. Я подумаю. Я улыбнулась ей.

— Я просто хочу сказать, что в тебе есть много такого, что не увидишь глазом. — Я с удивлением поняла, что говорю это серьезно. — Тебе нужно найти того, кто не смотрит прежде всего на внешность.

— Правда? — негромко спросила она.

— Конечно.

Она задрала подбородок.

— Это будет мой тип героя… помнишь, ты раньше спрашивала? Я размышляла об этом и пришла к выводу, что мне не нужен кто-нибудь со страниц комиксов. Ему не придется ради меня перепрыгивать через здания или даже удивлять меня последними новинками моды. Для этого у меня они, личные продавцы. Но просто кто-нибудь, кто… всегда будет рядом.

— Да это не герой, — произнесла одна из работниц, — это принц.

Шер наклонила голову и ненадолго задумалась.

— Думаете, Уилл и Гарри [45] Внуки английской королевы. — Прим. Перев. заинтересуются опытной женщиной с юга?

Мы все рассмеялись, но в глубине души я вздохнула. Быть всегда рядом? Бен был бы таким.

Позже, когда мы одевались, окруженные приятной тишиной, Шер сказала:

— Спасибо, что пошла сегодня со мной, Ливви-девочка. Я действительно скучала по тебе.

— Я тоже скучала. Это… самое нормальное, что я сделала за очень долгое время. — Я провела рукой по глазам в ужасе от того, что едва не расплакалась. Вся эта девичья ерунда начинает на меня действовать. Мне, наверно, просто нужно кого-нибудь ударить.

— Прости, что спорила с тобой.

— Это моя вина. — Я покачала головой. — Ты была права. Я слишком замкнулась. Спасибо, что оказалась хорошей подругой и сказала мне об этом.

Всхлипнув, Шер раскрыла свои объятия. В возбуждении — неопровержимый знак, что я выдержала проверку, — я тоже развела руки. Я сделала не больше двух шагов к ней, когда она ахнула так громко, что я развернулась, готовая защищаться от… от чего угодно.

— Что? — спросила я и увидела, что она показывает на мою грудь. — Что?

— Ты полосатая! Эта сука тебя изуродовала!

Я повернулась к высокому, в рост человека, зеркалу и взглянула на себя. Действительно, прямо посреди груди красовалось белое пятно среднего размера.

— Черт возьми!

А если бы это случилось с Оливией?