Лев Липовский - Колыбель для Ангела

Отец Алексей улыбнулся:

– Я совсем забыл, Юрий Степанович, что мы с тобой живем в век высоких технологий, и в нашем распоряжении имеется множество полезных изобретений. Сделай, пожалуйста, несколько четких снимков.

– Сделаю в лучшем виде, – Фролов самодовольно приосанился. – Я тут по случаю купил сыну новинку на день рождения – цифровой фотоаппарат. Фото получаются – высший класс, как живые. Так что качество снимков гарантирую. Ну, мне пора, засиделся я, а мне завтра ни свет, ни заря – службу нести.

– Спасибо тебе, Юрий Степанович, заранее. Давай-ка чайку на дорожку попьем.

– Благодарю, батюшка, но откажусь однозначно. Время позднее, а мне еще эту штуку в отделение отвезти надо.

– Да, Юрий Степанович, чай – это напиток, не терпящий спешки: засуетился – обварился. Неволить не буду, служба – есть служба. В следующий раз мы с тобой с чаю начнем. Чай у меня матушка заваривает отменный, сам убедишься.

– В следующий раз непременно попробую. А сейчас не обессудьте, – Фролов с искренним сожалением развел руками.

Он уложил раритет в сумку и, попрощавшись, уехал.

Отец Алексей вернулся к столу, положил перед собой листки с переписанными иероглифами и, задумчиво обхватив руками голову, принялся рассматривать древние знаки. Его удручало то обстоятельство, что он не мог прочесть письмена, которыми так увлекался в юности и прочитывал без труда. Он чувствовал, что, не смотря на видимые различия, знаки имели единые корни с древнеегипетскими. Напрашивался вывод, что эти знаки и явились прототипом древнеегипетского письма. Следовательно, и значение их должно быть в принципе соответствующим. Как ему представлялось, необходимо было найти связь между значениями знаков и их расположением в тексте. Что-то вроде ребуса.

«Ничего, я еще ни разу не бросал начатое, не оставлю и на этот раз, – решил отец Алексей, успокаивая утомленное сознание. – Эти письмена я непременно прочту. Чувствую, что значат они что-то очень важное».

***

Ночью отец Алексей спал неспокойно. В тягучем, липком сне его неотступно преследовали неясные, сумрачные тени. Он пытался убежать от них, поднимаясь вверх по узкой, бесконечной лестнице с потрескавшимися каменными ступенями, но никак не мог оторваться от них. Тени, словно прикованные, следовали за ним, то наседая сзади, то обгоняя, то вихрем кружась вокруг него. Он слышал их хриплое, злобное дыхание, хищное шипение и старался ускорить свой бег, с ужасом осознавая тщетность своих усилий. Окружавший его гнетущий полумрак был словно насыщен этими тенями. Но он был беспощаден к себе и продолжал бежать, поднимаясь все выше и выше. Он был поражен собственной выносливостью и никак не мог понять, откуда берутся силы для этого безудержного бега. Неизвестно, сколько этот бег еще продолжался бы, но внезапная вспышка света впереди взорвала полумрак. Тени с истошным воплем взметнулись и отпрянули, избегая соприкосновения со светом. Ближние из них, скорбно взвывая, бесследно растворялись в лучезарных волнах. Злобное шипение, удаляясь, постепенно затихло, уступая место завораживающей звенящей тишине. Навстречу ему двигался, вначале бесформенный, сгусток света, который, по мере приближения, обретал форму человеческой фигуры. Он, словно проявляемый в растворе снимок, обретал очертания и цвет… И вот уже навстречу ему шел Валаам. Его могучая фигура в светящемся ореоле, была облачена в сверкающие, золотые доспехи. Белоснежные кудри его развивались на ветру.

– Именем Всевышнего Разума, служитель – познай истину Великого Замысла, – произнес Валаам уже знакомую отцу Алексею фразу.

– В чем состоит этот замысел? – спросил отец Алексей.

– Ты узнаешь. Она начертана в текстах священного «Апокрифонума». Твоя душа чиста. Она выжжена огнем и возрождена верой. Тебе пора познать истину Великого Замысла. Это долгий путь познания. Нельзя медлить с началом пути, когда путь долог. Познай истину и вознеси ее. Грядет время великих испытаний. Этот мир слишком хрупок и ему трудно сохранить равновесие, в котором он существует. Тьма готова нарушить его целостность. Ей необходимо противостоять великим Знанием. Это тяжелое бремя – бремя знания.

– Во имя Господа я готов к любому бремени, – уверенно ответил отец Алексей.

– Ты познаешь великое Знание. Мы поможем. Я же всегда буду рядом с тобой, – Валаам повернулся и пошел вверх по лестнице.

Доспехи на спине его разверзлись, освободив два огромных белых крыла. На очередной площадке бесконечной лестницы Валаам остановился, обернулся к отцу Алексею и повторил с лучезарной улыбкой:

– Я всегда буду рядом.

Расправив крылья, он взмыл ввысь и растворился в голубом просторе небес.

Оставшись один, отец Алексей вдруг осознал, что не знает, что ему делать дальше. Постояв в нерешительности, он все же пошел вниз по лестнице, туда, где еще недавно его преследовали сумрачные тени. Но страх перед ними отступил, и он все увереннее и быстрее двигался обратно, в привычную неизвестность.

– Ну и что вы мне предлагаете с этим делать? – Азаров бросил пластиковую папку на стол главного редактора. – Я же вас предупреждал, что этот Миронец подкинет нам какую-нибудь пакость. Ждать от него другого – сущая наивность.

Шумилин, главный редактор журнала «Танаис», скользнул по папке взглядом поверх золоченой оправы очков, даже не удосужившись ее открыть. Он слишком много времени проработал в средствах массовой информации, чтобы знать наверняка, что влечет за собой общение с политиками. Когда долгое время вращаешься в их окружении, поневоле привыкаешь к их атмосфере и знаешь, от кого и чего можно ожидать. Знал он, безусловно, и Миронца, и его соратников, знал методы их работы, поэтому ему незачем было открывать эту папку. Сейчас его главным образом беспокоили невыносимые боли в желудке, вызванные язвой, и поэтому эта беседа его раздражала еще больше.

Азаров тоже был опытным журналистом и понимал все то же, что и Шумилин, но в отличие от него, не был связан какими-либо обязательствами и потому не мог принять, как должное, издание в прессе фальшивок, подобных той, что предлагалось изготовить ему.

– Пойми же ты, Азаров, – пытался убедить его Шумилин, – как бы там ни было, все решено. От меня, а тем более от тебя, ничего не зависит. Миронец, независимо от нас с тобой, неминуемо добьется своего. Это лишь вопрос времени. Я никогда не суюсь в политику, но во все времена гибкость в тех или иных ситуациях позволяла мне находить оптимальный вариант. Нынешнее положение дел как раз требует подобной гибкости. Если ее проявишь не ты, ее проявят другие. В таком случае ты утратишь с таким трудом завоеванные позиции. Это-то тебе понятно?