Татьяна Степанова - Истории Раймона Седьмого

-Он только встал, что ли?– удивилась пришедшая Лариса,– вот это да! Сутки проспал!

-Какие сутки,– я ничего не понимал, откуда?

-Граф, ты вчера весь день спал, без просыпа,– объяснила Маша,– мы уж испугались, думали– сегодня не проснёшься, скорую вызывать будем!

-Ох, ё…– я был потрясён,– наверно, я за всю оставшуюся жизнь отсыпался. Пойду, хоть на себя погляжу, вдруг я уже двадцать лет проспал.

Я потопал в ванную, посмотрел в зеркало – нет, ни фига не двадцать лет! Рожа моя, помятая, заспанная и небритая, волосы всклокоченные – ну а что вы хотите, сутки с лишним проспать. Я привёл себя, красивого в божеский вид и явился на кухню. Есть хотелось просто до умопомрачения.

-Хозяин, хозяин!– радостно заверещали девы,– ты проснулся!

-С вами и покойник проснётся,– улыбнулся я,– а теперь меня надо кормить и поить! И пепельницу поближе подвинуть.

-А кто-то меня замуж звал…– мечтательно сказала Маша,– а сам продрых весь день. Значит не пойду я за тебя.

-Мань ты чего!– я был потрясён до глубины души,– надо было меня пинками поднимать!

-Неа,– Маша смеялась,– теперь по пословице– обещанного три года ждут! Вот и жди, засоня.

-Эх, нет в жизни счастья,– вздохнул я,– так и запишем– отказала в сто пятьдесят восьмой раз.

-Ты что, считаешь?– удивилась Маша,– зачем?

-Статистика, Марья, великая вещь!

-Мать вашу, хватит трындеть!– не выдержала Лариса,– ладно граф трепло, а ты, Маш! Новости расскажи ему!

-Какие новости?– я тут же навострил уши, и правда, чего это я? День же целый прошёл.

-Ты в курсе, что у Тамары Петровны сын ненормальный был? Умственно отсталый, и так далее?

-В курсе, а что?– так, я кажется, понял, куда потерялся мужик по дороге.

-Так он вдруг стал абсолютно нормальным,– Лариса смотрела на меня во все глаза.

-Я понял,– я кивнул,– это он там был, и за меня хватался, вот…– я подсунул ей под нос свои красивые синяки. Они малость пожелтели по краям, но всё равно смотрелись офигенно.

-Ну, вот…– разочарованно протянула Лариса,– я то думала ты хоть удивишься, ладно– имена троих последних детей я знаю точно, вот с первыми двумя– проблема. Наверное нужно поискать какие-то архивы, кто учился в пятидесятых годах, или стариков поспрашивать, случай-то неординарный– мальчик в школе умер, должны были слухи пойти, сто процентов должны! А с девочкой что делать, не представляю…сто лет прошло, тут уж никаких очевидцев.

-Сто лет?– Дунька как-то насторожилась,– а может, кто из наших знает? У нас память длинная! Только там наших нету, там страшно, и не живёт никто.

-А где живёт?– поинтересовался я,– может рядом, может кто чего слышал, видел, помнит?

-Не знаю,– девочка смутилась,– надо поискать. Тут вот в доме есть, только мы как-то опасаемся…мы вроде как тут чужие.

-Не чужие, а мои!– строго поправил я,– так и говорите– живём в пятой квартире, графа Раймона родственники!

-А мы тебе родственники?

-А все люди– братья, ну, и сёстры соответственно. И нелюди тоже,– обрадовал их я.

-Тогда мы спросим!– девчонки сияли от радости. Я знал, что в доме есть «хозяин», да и как ему не быть– домик наш на шесть квартир был переделан из старинного особняка ещё до революции, и в этой самой двухкомнатной квартирке жило как минимум пять поколений моих предков. Когда-то ушлый «новый русский» пытался выкупить домик, но никто продавать свою жилплощадь не спешил, а потом этот товарищ и вовсе умом повредился…а всё почему? Потому, что договариваться не умел. Я-то тогда ещё маленький был, но кое– что запомнил. Кстати, вскоре после этого моя матушка вышла замуж и съехала к отчиму. Наверно тоже, договариваться не умела. А я всегда старался быть хорошим соседом. Даже когда у меня зависали весёлые студенческие компании, я всегда выключал «Раммштайн», если меня просили соседи…в час ночи, стоя с монтировкой наперевес на моём пороге.

История 20-я. Хорошее время суток.

Я залез в кладовку, насколько я помнил, там с незапамятных времён хранился хороший кусок дерматина, которого, по моим подсчётам, как раз должно было хватить на починку двери. Мне с трудом удалось отбиться от попыток уложить меня обратно на диван, но я справился. Вожделенный рулончик вскоре нашёлся, правда, не совсем там, куда я его положил пару лет назад. Я достал линейку, и раскатав дерматин принялся за разметку. Выходило в аккурат.

Я разрезал дерматин, и прихватив коробку обойных гвоздей вышел на площадку, чинить дверь, пострадавшую в схватке с нёхом. Сверху неторопливо спускался старший по дому.

– Чинишь?

-Ага,– подтвердил я,– а как там на чердаке?

-Порядок на чердаке,– важно сказал он,– как и должно быть. А у тебя опять шалман?

-Да нет,– засмеялся я,– это сестрёнки мои, троюродные. У них дом сгорел, сироты. Приютил вот…и невеста моя.

-Ты смотри,– он покачал головой.– сам знаешь, дом у нас непростой. А дверь то кто тебе порезал?

-Да каб я знал,– я развёл руками,– ночью позапрошлой ломились какие-то. Я ж не дурак всем придуркам дверь открывать.

На площадку высунулась Акулька, увидела старшего, ойкнула и хотела спрятаться, но он её заметил.

-Здравствуйте, девушка!

-Здрассьте…– пробормотала Акулька, вся бойкость с неё мигом слетела.

-Это Акулина, сестра моя, младшая,– зачем-то пояснил я,– ещё Евдокия есть, она постарше малость.

-Ну, ладно,– он внимательно оглядел Акульку с ног до головы,– главное– не шуметь, и живите спокойно.

Повернулся и пошёл вниз по лестнице.

-Кто это?– шёпотом спросила Акулька.

-Старший по дому,– ответил я,– а что?

-Непростой он, вроде из наших, а не совсем,– она поёжилась,– хозяин…

-Чего?

-Вот его бы поспрошать, про старые времена-то! Наверно знает. А я тебя пришла звать чай пить. Маша говорит, тебе отдыхать надо.

-Ща, приду, я доделал почти.

Начерно дверь была почти готова– оставалось набить орнамент из декоративных гвоздиков, и прикрутить на неё номер квартиры и старинную медную табличку с надписью «Профъ. теологiи Натаниель Бирнъ». Честно, профессор Бирн в детстве представлялся мне каким-то пиратом, или разбойником, но потом бабушка показала мне фото вполне благообразного господина. Что поделать, детские мечты часто далеки от реальности.

Через полчаса, когда мне уже были готовы настучать по голове, я закончил свою работу. Результат меня устроил, и я со спокойной душой пошёл пить чай.

-Граф, совсем забыла сказать,– Лариса отхлебнула чай,– завтра ты, как штык, к десяти утра в школу, при полном параде. Педсовет будет, тебя коллективу покажут, чтоб, значит ,первого сентября народ не пугать.

-При полном параде?– я задумался, -блина… где-то была у меня рубашка белая. Или она была чёрная?

-А пиджак и галстук у тебя есть?– поинтересовалась Маша,– наверно надо в пиджаке и в галстуке.