Анна Нова - Комедия масок

Когда я проснулась, то обнаружила себя не в кровати в номере отеля, а в совершенно ином месте. В белой-белой комнате, залитой ярким солнечным светом, за письменным столом сидел очень хмурый молодой человек и задумчиво читал что-то с экрана планшета. Едва слышно жужжал старенький вентилятор, старательно разгоняя затхлый больничный воздух, за окном шумели машины, а в соседнем кабинете шел очень эмоциональный спор. Молодой человек оторвался наконец от компьютера, снял очки, отложил их в сторону и потер уставшие глаза.

Я лежала на жесткой кушетке, не чувствуя правой руки. Это мне не понравилось совершенно.

Молодой человек подошел ко мне, проверил пульс, окинул мою руку сконфуженным взглядом.

– Андела? Вы меня слышите? – спросил он сначала по-английски, а потом по-русски.

– Ne, prosím, nechte mě být na pokoji! – агрессивно отозвалась я.

– Андела, – повторил он.

Я скосила глаза на правую руку и не произнесла ни слова. Потому что слов не было. Боли, в общем-то, тоже.

Незнакомец в ожидании хоть какой-то реакции удивленно уставился на меня. Я по-прежнему молчала, не отрывая взгляда от руки. Забеспокоившись, он придвинул стул вплотную к кушетке и опустился на него.

– Андела, взгляните на меня, – потребовал молодой человек по-русски.

Но я не могла. Смотрела на свою руку, вернее на то, во что она превратилась. Кости словно вытянулись, стали длиннее, тоньше и легче, кожа почернела, сделалась грубой и жесткой. Пальцы теперь были длинными и суставчатыми и напоминали жутковатую птичью лапу.

– Это… что? – прохрипела я. – Что со мной?!

– Я расскажу вам. Пожалуйста, посмотрите на меня.

Я с трудом подняла взгляд. Широко раскрытыми глазами смотрела на человека, вытащившего меня из военного музея в неведомом мире или в моем сне.

Мужчина лет тридцати, с темными вьющимися волосами. В его лице не угадывалось и намека на сострадание – лишь сосредоточенность и внимательность.

– Что с моей рукой? Где я? – русские слова наскакивали друг на друга, мешались, и молодой человек не сразу понял, о чем я толкую. – Объясните мне.

Я резко села на кушетке, подтянула под себя ноги, прижалась спиной к стене.

– Я ведь не сплю? – прибавила я.

Это было уже совсем не смешно. Странный, очень странный сон и ни разу не интересный.

Он отрицательно покачал головой.

– Я вытащил вас в последний момент, – сказал молодой человек.

– Я должна убедиться, что это не сон.

– Какие доказательства вам нужны?

– Я должна убедиться… У вас есть нож? Скальпель? Бритва? – мой голос дрожал. – Что-нибудь острое.

– Вы с ума сошли? – ужаснулся незнакомец.

– Не вам решать! – я проворно соскочила с кушетки и метнулась к шкафу с медикаментами. Нашла там шприц, разорвала упаковку и, не дав своему спасителю опомниться, всадила иглу в здоровую руку.

– Черт! – глаза моментально наполнились слезами. Боль была настоящей. Кровь – тоже.

Я не проснулась.

Все происходило на самом деле.

– Андела! – я чувствовала, как молодой человек обнимает меня за плечи. Слышала, что в комнату зашла медсестра. Ранку обработали и заклеили пластырем, заставили меня выпить успокоительное.

Сон не заканчивался; меня накрыло ужасным, чудовищным ощущением реальности происходящего.

– Все это должно было случиться, – тихо произнес молодой человек.

– А вы сильны в утешениях, – пробормотала я.

Молодой человек по-прежнему обнимал меня за плечи. Это неправильно; так меня мог обнимать только Тейт. Я отстранилась и прижалась спиной к стене.

– Я даже имени вашего не знаю, – сказала я.

– Иван.

– Хорошо. А откуда вам известно мое имя?

– Вы были в базе данных Клементинума – одна из немногих, у кого способность проявилась на сто процентов. Гораздо сложнее объяснить вам, где вы сейчас находитесь и что, собственно, будет дальше.

– Ага, значит будет еще и продолжение… господи, – выдохнула я. Мало мне было Пограничных зон! Кстати, я, похоже, как раз угодила в одну из них. Да еще и умудрилась покалечиться. Отлично съездила в Эдинбург, ничего не скажешь! Я не могла понять, хотелось ли мне истерически разрыдаться или все же рассмеяться над собой.

Мир трещал и разваливался. Цветные осколки, искры, конфетти. Больше не будет Анделы Мареш, ее место займет уже совсем другая девушка.

– Так куда же меня занесло? – поморщившись, я снова внимательно изучила руку. Такого просто не могло быть. Но тем не менее…

– Андела, прозвучит безумно, но мы сейчас в Севастополе, – поведал загадочный Иван. Судя по его уставшему виду, ситуация безумно тяготила Ивана, и ему хотелось оказаться как можно дальше от людей в общем и от меня в частности.

– В Севастополе, – эхом повторила я, – заснула в Эдинбурге, а очнулась в Севастополе.

– Можно сказать и так. Только это был не просто сон. Вас занесло в Монохромный мир, – не очень дружелюбно отрезал Иван, – а потом в Пограничную зону. Вы ведь и раньше путешествовали во сне, всегда это умели. Но раньше пересекать границы миров могло только ваше эфирное тело.

Никогда за собой подобного не замечала, но ладно. Или он имел в виду мои опыты с осознанным сновидением? Но ведь это было совершенно несерьезно.

– А сейчас я по-настоящему… перешла? – уточнила я.

Иван раздраженно передернул плечами.

– Как видите, – мрачно отозвался он.

Действительно, глупый вопрос, могла бы и не спрашивать! Во мне начинало закипать раздражение.

Мозг отказывался воспринимать реальность. Меня затошнило, и здоровой рукой я закрыла глаза, чтобы не видеть ни Ивана, ни кабинет.

Этот человек говорит о Пограничных зонах. Выходит, все это правда, и Иван явно в курсе происходящего. Я хотела спросить про Клементинум (в моем понимании, это была библиотека в центре Праги, но вот что подразумевал Иван?), но молодой человек заявил:

– Вы счастливчик, Андела. Если бы я не оттащил вас от Катюши, вряд ли бы вы отделались покалеченной рукой.

– Вам нужно вручить первый приз как лучшему мастеру утешить и успокоить, – нервно усмехнулась я, – Катюша, та черная установка? Мне казалось, я помню ее… Нефас, Многоликая Чума, вот как она по-настоящему называется.

Интересно, откуда в моей голове взялись эти знания? Как будто я вдруг вспомнила.

Нахмурившись, Иван кивнул.

– Да, Нефас. Мерзкий магический артефакт. Его забросило в Пограничную зону из Монохромного мира. Мы понятия не имеем, что это. Но оно любит калечить людей, питается их жизненной силой. И никто не может его нейтрализовать, даже Сорренто.

Хорошо, допустим. Попытаюсь уложить этот факт в голове, как-нибудь потом смирюсь.

– Я должна поговорить с мужем, – заявила я, – предупредить, что я в относительном порядке. Господи, да Тейт, наверное, с ума сходит… – еще одна паническая мысль проникла в мой мозг, и я попробовала сползти с кушетки. Тело меня не слушалось. Иван мягко заставил меня сесть обратно.