Влад Костромин - Змеиный узел

– Лейтенант, у меня складывается ощущение, что вы про Виталия не договариваете.

– Еще поножовщина за ним есть, – опустил голову участковый. – Весной, в Афоньевке, в клубе, подрался с одним местным. Тот за нож схватился. Виталий его этим ножом и того…

– Жив?

– Живой, что такому сделается? Два месяца в больнице пролежал и как с гуся вода. И Виталик месяц там пролежал – заражение крови. Тот дурак ему под левую ключицу лезвие загнал. Чуть выше и каюк бы.

– Везучий. Вернемся к нашему убийству. Лейтенант, какие ваши соображения по этому поводу?

– Места у нас глухие, тут вокруг леса. В этих лесах и раньше людям случалось пропадать. Труп, почитай, на опушке заповедника нашли. А дальше там лесной массив огроменный, в котором полно завалов, буреломов, болот, трясин, зыбучих песков и непроходимых зарослей, тянется.

– Не знал, что в лесу зыбучие пески бывают, – удивился Слава, – думал, что только в пустыне.

– Я, пока участковым тут не стал, тоже не знал. Редкое явление, но в заповеднике встречается.

– Не многовато ли получается? – спросил Андрей Иванович. – И трясины и зыбучие пески.

– Вам лучше егерей расспросить.

– С егерями мы пообщаемся, пока слушаем вас.

– Мелкие речки там петляют: то появляются, то исчезают. Говорят, что так бывает – идешь по лесу, а там речка, а через месяц ее уже нет в том месте, а на новом месте есть.

– Хлопотно?

– С лесами этими у меня хлопот особых нет, больше у лесников. Мужики деревенские лес приворовывают потихоньку, кто на баню, кто на дрова, не без этого, но воруют слева от дороги, в заповедник не лезут. Еще, случается, копатели всякие…

– Копатели?

– Местные их «черными следопытами» называют. Тут неподалеку бои в войну были сильные, рвы противотанковые и окопы до сих пор видны. Оружие по лесам еще встречается, вот и лезут всякие. Но местные их не любят. Дорога тут одна – проходит через деревню. Любой чужой сразу же на виду. Подходят к ним, спрашивают, кто и к кому. Бывает, что и учат…

– Значит, любого туриста или грибника должны были видеть?

– Да, пешком из другой области по лесам маловероятно сюда притопать. Значит, убийца, скорее всего, местный.

– Скорее всего?

– Тут же и приезжие бывают, гости. Сейчас лето – внуки из городов к бабушкам понаехали. Список всех приезжих, бывших на тот момент в деревне, я составил и передал Вячеславу Ильичу.

– Так точно, – подтвердил Слава.

– Вячеслав, а карту ты привез?

– Так точно, – Слава протянул свернутую карту, Андрей Иванович расстелил ее на столе.

– Владимир Семенович, посмотрите.

– Место преступления вот тут, – ткнул пальцем лейтенант.

– Хорошо. Вот карандаш – отметьте свой участок.

– Карловка, Борчанка, Заузье, Поляковка и Чешуевка тоже.

– Треугольник получается…

– Да, похоже… Вот асфальтовая дорога – двенадцать км от Карловки до центральной трассы, – карандаш уверенно двигался по карте, – вообще, по этой дороге машины редко ездят и в основном совхозные. Вот тут, на горке, развилка Карловка – Буково. Детей из Карловки возят в школу вот сюда – в Афоньевку.

– Не далеко, за двенадцать километров?

– В Карловке раньше была начальная школа – три класса. Но с прошлого года ее закрыли. Теперь и младшеклассников возят в Афоньевку на совхозном автобусе.

– Афоньевка не ваш участок? Почему?

– Так сложилось – в границах прежнего сельсовета.

– Вячеслав, запроси райотдел по всем происшествиям в школе и самой Афоньевке за последние два года.

– Про одно я вам сам могу сказать, – откашлялся участковый. – В этом году, весной, покончил с собой одноклассник Андрея и Виталика – Юра Савкин. Выпил формалин из кабинета биологии. Ослеп, пока везли в больницу, умер.

– Сам выпил?

– Весь класс сказал, что сам налил себе в компот в школьной столовой и выпил. Думал, что это спирт… Там гадюка была залита в банке, а он решил, что она заспиртованная.

– Весело тут у вас, как я погляжу. Он Карловский был?

– Нет, из Афоньевки.

– Рассказывайте дальше.

– Вот тут заповедник, – карандаш очертил большой кусок территории, – тут Борки – вымирающая деревня. Там всего два человека живет сейчас. Там, кстати, военный музей был – немец Володька, одноклассник Андрея и Виталика, с двумя младшими, в прошлом году взломали этот музей.

– Зачем?

– Хотели оружием завладеть. Их задержали и Володьке дали полгода условно. Остальным по малолетству ничего. Вот возле этих Борок летом «красные следопыты» раскопки проводят.

– А сейчас?

– В этом году еще не успели приехать.

– Точно?

– Точно, они у директора отмечаются. Тот печати ставит – это же официальные поисковые экспедиции. Да и могут не приехать, у них в прошлом году насмерть змея студента укусила.

– Жуть какая. Получается, проселок в Борки это граница заповедника?

– Да, но в заповедник местные не ходят. Считают «нехорошим местом». Да и в Чайки, куда мы сегодня ездили, забредают редко. Кстати, Чума перед тем как свихнуться, там заблудился и два дня шатался. Хотя так посмотреть – где там два дня ходить можно?

– Точно, – подтвердил Слава, – место небольшое.

– А что про младшего сына Адреевых молчите, про Колю?

– А что Коля? – лейтенант, сняв фуражку, обтер лоб большим белым платком в крупную красную клетку. Одев фуражку, сунул платок обратно в карман брюк.

– Помимо непонятной кражи горшков, что за ним водится?

– Ребенка хотели отдать в интернат – плохое зрение и левша, но стал отличником и остался в школе. Еще в детском саду проявил асоциальные особенности – украл у мальчика зонтик, а когда воспитатели поставили ему на вид, то стал регулярно замазывать замок комнаты, где они жили, глиной. Вот такой фрукт.

– Чудо, а не ребенок. Еще что-то?

– Мелочи. Эти братья воруют по ночам заборы.

– Зачем?

– Топят ими печку на летней кухне.

– С ума сойти. А в лесу дров нет?

– Дрова они экономят.

– Лейтенант, в этой деревне все такие, со странностями?

– Примерно. Тут, в глуши, жизнь другая.

– Вижу, как будто марсиане какие-то. Кафка в гробу ворочается.

– В школе милиции Кафку не преподавали.

– Так, Владимир Семенович, вы перед отъездом позвоните и пригласите мне этого немецкого Вильгельма Телля на восемь утра завтра. Хорошо?

– Володьку?

– Да. Кто еще контактировал с убитым?

– Он гулял с Иркой Сапунковой, а перед ней с ее старшей сестрой – Ленкой.

– Пригласите обеих. Елену на десять, а Ирину на двенадцать. Я вот тут списочек набросал – пригласите завтра, – протянул лейтенанту вырванный из блокнота листок. – Еще подготовьте мне перечень всех происшествий и преступлений, произошедших в Карловке.

– За какой период?

– Все, что сможете найти.

– Это не так быстро.