Марк Перовский - Бездна

– Доброе утро, мистер Моргентау, – она улыбалась в ответ. – Вижу, вы как всегда в хорошем настроении.

– Когда вас вижу, то у меня всегда хорошее настроение, – отвечал я, садясь на край кровати.

– К сожалению, быть с вами всё время не смогу. Я замужем.

– Понимаю, – отвечал я. – Может, будем друзьями?

– Мы и так друзья, мистер Моргентау. Мы все – одна большая семья, – отвечала Габриэла и начинала протирать пыль, слишком эротично выгибаясь, пытаясь добраться до кофейного столика. Не могу сказать, что я её хотел, но эта женщина была мне симпатична – впервые за много лет одиночества. И каково было моё разочарование, когда я узнал, за кого она вышла замуж. Мистер Ройт был законченным пьяницей, постоянно дрался с кем-то у входа в дом, блевал прямо в холле, ругался и стучал среди ночи в двери постояльцам её маленькой импровизированной гостиницы. Однажды, на второй день, он постучался ко мне в комнату.

– Чего нужно? – щурясь от яркого света из коридора, сказал я. Передо мной стоял мужчина: весь в лохмотьях, с запёкшейся кровью на губах и руках.

– Да ты… кто ты, мать твою, такой? – еле ворочая языком, сказал он и опёрся на дверной косяк. – Ты что делаешь в моём доме?

– Живу, я постоялец, – серьезно ответил я, понимая, что с такими людьми лучше разговаривать осторожно, ибо любое слово могло спровоцировать его на драку.

– А какого хрена ты тут живешь? – продолжал гнуть свою линию мистер Ройт. – Тебя Габриэла пустила что ли?

– Да.

– Чтобы завтра тебя здесь не было, – тихо сказал он, нагнувшись практически вплотную. От него несло перегаром и блевотиной. – Понял меня?

– Господи, Норман, что ты здесь делаешь? Я тебя уже спать уложила! – из другого конца коридора на него бежала разъярённая миссис Ройт. В тот момент мне было её по-настоящему жаль, но любовь зла – полюбишь и пьянь.

– Золотце, не мешай, – заплетающимся языком осадил её Норман, – не видишь, я тут с человеком разговариваю.

– Отстань от него! Иди спать, алкаш! – она взяла его за руку и повела к лестнице на третий этаж.

– Хэй, отпусти меня, женщина! – он пытался вырваться, но хватка его слишком ослабла из-за влитого внутрь количества алкоголя. – Мы с тобой ещё не закончили, урод! Завтра я тебе рожу-то разукрашу, если увижу утром!

– Извините, ради Бога, – говорила Габриэла, толкая своего непутёвого мужа к лестнице. – Это нечасто бывает.

– Ничего, к такому можно привыкнуть, – отвечал я, понимая, как ей тяжело с ним. – Доброй ночи, Габриэла.

– Доброй ночи, Адам.

Затем закрывал дверь и заваливался спать.

Наутро четвёртого дня я не выдержал и спустился в кафе напротив. Внутри было довольно просторно и даже мило: круглые столики, расставленные по залу, светлые полы и мятного цвета обои на стенах. Сверху свисали простенькие люстры с газовыми лампами. Я удивился, ведь весь мир понемногу переходил на электрические. Видимо, для антуража, подумал я, садясь за столик возле стены.

Вместе со мной в зале были ещё несколько человек, но все они выглядели как-то слишком весело для того, чтобы обратить внимание на нового посетителя. Все остались недвижимы. Кроме одного.

Стоило мне опуститься на мягкий стул, как передо мной тут же возникла фигура кельнера.

– Чего желаете, сэр?

– Кофе и солёные крендели, я видел, что на них у вас скидка, – непринуждённо ответил я.

– Сию минуту.

Он скрылся в дверях на кухню, а я вновь остался наедине со своими мыслями. Но ненадолго. Уже спустя несколько минут одиночества я почувствовал на себе пристальный взгляд. Незаметно оглянулся и понял, что на меня таращился молодой парень, слишком потрёпанный и старый для мальчишки, но слишком юный для зрелого мужчины. Стоило нам встретиться взглядами, как он тут же отворачивался к панорамному окну, делая вид, будто я ему совсем не интересен. Как только я вновь смотрел в стол, то снова начинал чувствовать на себе колющий пристальный взгляд.

«Да что ему надо? – подумал я, не решаясь встать и спросить напрямую».

Кельнер принёс кофе и крендели. Я пил его не спеша, растягивая одновременное удовольствие от выпечки вперемешку с отвращением от кофе, готовить его в этом месте совершенно не умели. Как только на столе остались лишь пустая чашка да блюдце, ко мне вновь подошёл кельнер и положил счёт. Видимо, он подумал, что на большее в их кафе мне денег не хватает. Пусть он и ошибался, и это даже как-то задевало моё самолюбие, но я решил просто оплатить счёт, не начиная бессмысленную стычку.

Наконец, загадочный юноша встал, и я уже подумал, что он направляется к выходу, как он тут же свернул в мою сторону. Он остановился возле моего столика и целую вечную секунду разглядывал меня.

– Что-то нужно? – не выдержал я.

– Нет… то есть да… – неуверенно начал он и аккуратно присел напротив. Замолчал. Тишина длилась ещё несколько неловких мгновений. – Мне хотелось бы нарисовать вас.

– Чего? Нарисовать?

– Именно. Мне нравятся ваши черты лица.

– Приятно, конечно. Спасибо.

– Пожалуйста, – легко улыбнулся он, ковыряя длинным ногтём полированную поверхность стола. – Ну так что? Согласны?

– Даже не знаю, – замялся я, не понимая, как надо реагировать. – Я должен за это заплатить?

– Скорее я. Просто побудьте натурщиком, всего пару часов в день. Это недолго, я даже могу заплатить.

«Странный тип, – подумал я. – Но деньги есть деньги, а они мне всегда нужны. Ладно, была ни была».

– Хорошо, – я развёл руками. – Где встретимся и когда?

– Вот, – он взял салфетку из подставки и, выудив из глубин своего большого для его тела пальто ручку, начеркал на ней пару слов. Придвинул ко мне.

– Я приду.

– Обязательно приходите. Это очень важно.

– Вы реальный художник?

– В каком смысле? – юноша впал в ступор.

– Ну, я думал, вы как-то зарабатываете на этом. Хотя, может, я всё не так понял.

– Ах, вы об этом, – вздохнул он. – Иногда удаётся продать пару картин на выставках. А так, это скорее хобби, чем профессия.

– Занятно, – ответил я и встал, надевая своё пальто. – Так, как говорите, вас зовут?

– Людвиг. Людвиг Тарновский, – он встал вслед за мной.

– Адам, – я протянул ему руку, и тот слабо её пожал.

– Ох, – вздохнул вдруг Людвиг, взглянув на настенные часы. – Мне пора, не забудьте про рисунок.

– Обязательно, – ответил я, и Людвиг тут же выбежал из кафе, негромко хлопнув дверью. Колокольчик над ней звенел ещё несколько секунд, затем быстро стих.

Я вышел из кафе сразу после него, но его и след простыл. Улица была пуста, и я просто закурил и пошёл дальше, вглубь города, вернее, на его окраины.

Сам того не заметив, я вошёл в старые кварталы, которые оказались чуть менее приятными на вид, чем я ожидал. Четырёхэтажные дома выглядели разбитыми, словно пару дней назад по этому району прошлась артиллерия или огромная революция захватила это место. Фасады отвалились, обнажая неприглядные внутренности из кирпичей и каменных блоков. Крыши косились, грозясь рухнуть прямо на дорогу, черепица с них изредка сыпалась на тротуары, и этот глухой стук с периодичностью отдавался в переулках.