Анна Артюшкевич - Хранители. Книга вторая: Луч смерти

Машина свернула на лесную дорогу. Все молчали. Олег откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Лицо его приобрело голубоватый оттенок. Я осторожно погладила Роднина по щеке. Он скривился и отпрянул. И тогда я решительно положила его голову к себе на плечо, и стала гладить его волосы и шептать на ухо какую-то ерунду, которую шепчут напуганным и обиженным детям. И почувствовала, как уходит из него напряжение, а дыхание становится ровным и спокойным. И поняла, что Олег задремал.

Мы подъехали к гостинице и минут двадцать безмолвно сидели в машине, чтобы дать ему хоть немного поспать. Наконец он зашевелился и что-то забормотал. Потом открыл глаза и спросил:

– Я уснул?

И все вздохнули с облегчением. И стали шутить и спорить, что лучше купить на вечер: коньяк или виски? Остановились на виски. Олег вылез из машины, зевнул, потянулся, и я опять поразилась, как легко он пришел в норму. Но заглянула в лицо и увидела, что кожа его совсем истончилась, лицо осунулось, а глаза в ореоле теней стали пугающе огромными.

Мужчины вернулись с припасами из кафе, забрали остатки собойки, заперли машину и поднялись к Олегу. Я поняла, что они решили избавить его от малейших усилий, и подумала, что всем нам завтра надо поплавать в озере.

Шурик накрыл на стол, Димка все разложил и нарезал, и мы сели ужинать. Олега заставили дважды выпить и хорошенько закусить. Это был не самый здоровый способ прийти в себя, но зато испытанный и надежный. И мы увидели, что Роднин, наконец-то расслабился. Но, как не пытались ребята в своих разговорах обтекать случай на шоссе, спустя полчаса беседа все-таки вырулила к нему.

– Олег, по-моему, это было чудо, – сказал Шурик, тактично пытаясь нащупать почву для продолжения темы.

– Но эдак тебя надолго не хватит, – покачал головой Сорин.

А я добавила:

– Поешь, как следует!

Роднин выслушал всех, усмехнулся, и устало произнес:

– Не терпится узнать, как это мне удалось?

– Прежде всего, зачем тебе вообще понадобилось этим заниматься? – оживился Димка. – Ты же блестящий нейрохирург! На фига еще дополнительная головная боль?

И осторожно поинтересовался:

– Или это из-за работы отца?

Олег пожал плечами:

– В нашем роду было много поколений врачей, причем, в основном психиатров. Ну, а если копнуть вглубь веков, то среди моих предков встречались не только придворные лекари, но и алхимики, чернокнижники, даже маги. Так что я себя не мыслил без медицины. Отец поддерживал меня, но старался увести подальше от психиатрии, зная, что в наше время это может добром не кончиться.

И Роднин заговорил о детстве.

В мире, где он вырос, рассуждали о тайнах психики и возможностях мозга. И это звучало для него, как сказка. В огромной фамильной библиотеке хранились научные труды и старые фолианты на разных языках о тайных мистических обществах, древних верованиях различных народов, по теории и практике магии. А среди них, на арабском, старинное издание Изумрудной скрижали Гермеса Трисмегиста, которого еще называют египетским богом Тотом. В этом небольшом трактате в иносказательной, сжатой форме излагалось все оккультное учение.

Мы внимали Олегу, раскрыв рты. Он слегка улыбнулся и продолжал:

– Именно Гермес сказал: «То, что находится внизу, подобно находящемуся наверху. И то, что находится наверху, подобно находящемуся внизу, ради выполнения чуда триединства».

– Да я тебе после двух рюмок еще не таких истин накидаю! – радостно воскликнул Димка.

А Шурик спросил:

– И что это значит?

– Это важнейший принцип мироздания. Три мира: астральный, духовный и физический проникают друг в друга в большей или меньшей степени. А связующим элементом является принцип аналогии.

– Ничего не понял! – признался Сорин.

– Во-первых, и атом, и человек, и Вселенная взаимосвязаны, представляют единый организм и живут по одним законам. Недаром в древности говорили: познай себя, и ты познаешь весь мир! То есть, как внизу, так и наверху. Аналогично. Во-вторых, как ты сам недавно подчеркивал, все материально, даже психическая энергия. Только она менее плотная, чем физическая, и поэтому может проникать в физические тела.

– Как излучение, – подсказала я.

– Пусть будет, как излучение, – пожал плечами Олег. – В-третьих, все вибрирует, а, значит, живет. Но у каждого – своя вибрация, это как отпечатки пальцев, и между теми, у кого они близки, возникает симпатия, хотя для этого, наверное, есть и другие причины. А, учитывая, что, по мнению эзотериков, духовный и астральный миры тоже населены, то между всеми элементами, живущими в них, а также между одушевленными и неодушевленными предметами физического мира существует психическая связь. И тайное соотношение симпатии и антипатии. Но уловить и определить все это может только специально подготовленный человек.

– И использовать? – спросила я.

– Разумеется.

– А ты можешь?

– Ребята, я же не маг, я врач. Просто считаю, что нельзя отрубать и выбрасывать знания, которыми владели умнейшие люди в древности. Великий Парацельс когда-то сказал: «То, что в одном веке считается мистикой, в другом становится знанием». Так что все это необходимо изучать, а не отрицать.

– И ты изучал? – спросила я.

– По мере возможности и надобности. Но я бы продолжил Парацельса: то, что в одном веке считается знанием, в другом расценивается как мистика. Это когда речь идет о деградации человечества. А вдруг оно развивается не по спирали, а по синусоиде? И на пике развития не достигает уровня знаний предыдущих цивилизаций? Хорошо, хоть народу удается сохранить крупицы старинной мудрости.

– Это ты о чем? – заинтересовался Шурик.

– Ну, в народе, к примеру, считают, что все болезни от нервов! Или это фраза из анекдота? Впрочем, неважно, поскольку она точно формулирует главное: заболевания возникают сначала на психическом уровне. То есть, физический и духовный мир действительно проникают друг в друга, хотя многие и относятся к этому скептически. Тем не менее, за тайными знаниями охотились во все времена, причем, именно те, кто их официально отрицал.

– И ты ими владеешь? Поэтому за тобой тоже охотятся? – затаив дыхание, спросила я.

– О, Господи, да ими нельзя овладеть за всю жизнь! – с досадой сказал Олег. – По крайней мере, врачу, у которого уйму времени забирает практика. А я кое-кого интересую совсем по другой причине. Но об этом говорить сегодня не хочется.

– А как ты смог оживить мальчика? – не выдержал Димка.

– Слишком мало времени прошло с момента остановки сердца, поэтому мне удалось запустить его.

– А почему врач не использовал дефибриллятор?

– Он бы не помог. Нужно было активизировать все органы сразу, и, в первую очередь, мозг и сердце.