И. Коулд - Шелест. Том 1

– Если бы все молодые люди были столь галантны. Но об этом остается только мечтать, – продолжала Кира.

– Дорогая, думаю, ты несправедлива, – пробубнил Гордон. – В последние годы в Файерлейке молодежь стала более законопослушной. Ты помнишь Рон, что творилось лет восемь назад? А сейчас мы вынуждены сократить число патрульных, особенно днем. Конечно во многом это твоя заслуга Джек!

– Моя?

– Разумеется. Вы приобщаете подрастающее поколение к спорту. Подаете пример. Американский футбол – мечта почти каждого мальчишки, а вы так просто их идеал, – сказал Гордон.

– Но, папа, по-моему, он является идеалом не только для мальчишек, – Рейчел презрительно уставилась на Киру. – Ведь правда, мамочка, – сделав ударение на последнем слове, пропела девушка.

– Конечно, дорогая, почти все девочки влюблены в Джека, – Кира улыбнулась. – Между прочим, Джек, они считают тебя неприступным, недосягаемым, но это лишь… как это говориться – «подливает масла в огонь». Я постоянно слышу об очередном разбитом сердце.

– По-моему, Кира, ты путаешь со своими подружками, – скривилась Рейчел, получив в ответ ледяной взгляд.

– Вот уж не думал, что вокруг меня ведутся такие жаркие разговоры. Буду впредь внимательнее смотреть по сторонам, – хмыкнул Джек и снова получил пинок под столом. Гордон и Рон рассмеялись.

– Вот это по-мужски!

– Папа, не нужно потакать Джеку, он и так о себе слишком высокого мнения. И легче записаться на прием к президенту, чем встретиться с самим Джеком Харисоном!

– Ты должна понимать: у настоящего мужчины всегда мало времени, к тому же скоро игра. Джек, как ты думаешь, победим Аризону?

– Джек никогда не проигрывает, – сказала Кира. Рейчел закатила глаза к потолку.

– Мистер Гордон на все воля Господа.

– Джек, как всегда, скромничает, – подытожил мэр. – Мои ребята уверенны: «Белокрылые орланы» победят. Уже ставки делают.

– Ставки? Вот уж не стоит, – на щеках парня заиграл румянец. – Вы слышали о Греге Мэтьюсоне? Так вот – это парень не промах, и его команда одна из сильнейших студенческих команд.

– Уверяю тебя, стоит. Никогда не сомневался в твоих способностях, – многозначительно протянул мэр, переглянувшись взглядом с Гордоном.

– Джек… Джек… Джек… Это что, вечер восхвалений? Может, поговорим о ком-нибудь другом, а то он вообще зазнается, и вы будете обращаться к нему не иначе как «Ваше Величество»! – Фыркнула Рейчел. За столом засмеялись. Парень наклонился к девушке и прошептал на ухо, чтобы другие не слышали:

– Что касается тебя, я не прочь, если ты станешь меня так звать прямо с сегодняшнего ужина.

– Не дождешься, мистер «Возомни что»! – Фыркнула Рейчел.

– А как же папин завет?

– Уже перебор!

– Тебя хватило ровно на две минуты?

– Для тебя это и так слишком много…

Две женщины, одетые в скромные синие платья и белые передники, начали подавать салаты: запеченные кусочки курицы в белом соусе, уложенные на круглые позолоченные тарелки, окорок под соусом Борди. Джеку меньше всего хотелось есть и он придумывал способ, как бы поскорее закончить с ужином.

– Сегодня все-таки праздник, день Святой Матери и День Труда. Жизнь продолжается, не смотря на постигшее Хьюстонов горе. Какая ужасная авария…

– Да… пир во время чумы…

– Что, Джек, прости, не расслышал.

– Да я так, о своем, мистер Рон.

– Рон, пожалуйста, только не за столом, – сказала Паула. – У нас будет время обсудить это.

Сыновья были точной копией матери, от отца достался лишь массивный подбородок и разрез глаз. Джек украдкой поглядывал на Паулу. Чтобы она сказала, расскажи он о подозрениях на счет братьев, да и стала ли вообще слушать. Рейчел подкладывала Джеку мясной салат, всякий раз, будто бы случайно, прикасаясь к его руке, что не ускользало от пристального внимания Киры.

Сэр Гордон сам разливал красное вино многолетней выдержки «Батичелли» по бокалам и довольно крякал. Хоть он и безумно любил дочь, но всегда хотел сына. Его первая жена вскоре после рождения Рейчел заболела и больше не могла иметь детей, а Кира не хотела ребенка, по крайней мере – пока. Но ведь ему шел пятый десяток, и на этот счет Гордон уже не строил иллюзий. Джек заменял ему сына. Он любил его, как сына. Строил планы на счет его будущего – сначала он поможет с поступлением на учебу в Федеральную академию, а в дальнейшем передаст парню свое дело.

– Нужно запретить молодежи гонять по чертовому серпантину. Мои ребята предложили помочь, – вывел Гордона из задумчивости мэр. – Фред сказал, что они станут контролировать дорогу. Ни один адреналинщик не проскочит по шоссе двести сорок шесть.

– Это не обязательно, Рон, у нас высококвалифицированные служащие. Ребята толковые, справятся сами. На некоторое время придется увеличить число патрульных, и этот вопрос уже решен. Фреду пора заняться другим делом, и ты помниться согласился на этот счет.

– В чем он согласился?

– Милая Паула, не волнуйся. Все в пределах разумного, впрочем, как и всегда.

«О чем это они»?

– Но прошу, давайте сегодня за столом не будем о проблемах! Давайте лучше поднимет бокалы. А ты что же, Джек, это же очень легкое вино!

– При всем уважении сэр, пить я не собираюсь. У меня сегодня не праздник, а горе, – резко выдохнул Джек. Ему стало тошно смотреть на эти довольные сытые физиономии.

– Разумеется, Джек, дорогой. Мы все понимаем, – Кира вздохнула, с нежностью глянув на парня. – Гордон, пожалуйста, не настаивай.

– Конечно, Джек. Но хочу заметить – такое отношение ничего не изменит.

Разговор на время прервался, все принялись за ужин, по достоинству оценивая блюда. Джек уныло ковырял в тарелке, вспоминая вечер памяти, проведенный сегодня в школе Ламаром Уокером. Когда вся футбольная команда собралась в раздевалке, вошел тренер с большой охапкой цветов, которые осторожно опустил возле шкафчика Пола.

Джек никогда не видел Уокера таким расстроенным, даже предположить не мог, что смерть одного из учеников вызовет такую реакцию с его стороны. Без обычных реплик и резкости Тренер тяжело опустился на скамейку и тихо заговорил. Он начал рассказывать о себе, устремив куда-то в пустоту тоскливый взгляд.

Рассказал, как мальчишкой, живущим в приюте «Стоунбриджа» сбегал с уроков на стадион и, затаив дыхания, смотрел игру. Как его наказывали, запирая днями в подвале, как отчитывали в кабинете директора, били ремнем, не давали есть. Ничего не помогало: он снова и снова сбегал и с этим ничего не могли поделать.

Но однажды покойный отец Себостьян отвел его к школьному тренеру Адриано Чиконе, эмигранту из Италии. Вот тогда и началась его настоящая жизнь. Майкл Вик, Джозеф Патрик, Джек Эстакато, Луис Спейсер – это были его кумиры, учителя и наставники. Уокер дни напролет проводил на стадионе, и весь остальной мир его просто не интересовал.