Дженни Джонс - Голубое поместье

— А как относится к нему Саймон?

— Когда мы были детьми, он никогда не обнаруживал каких-нибудь признаков желания что-либо сделать. Но все знали, что однажды дом станет моим. Но вот после того как Саймон побывал в Оксфорде, он сделался… весьма непредсказуемым. Он начал пить, связался с грубыми распущенными людьми. Он блистал на студенческих спектаклях, им восхищались. И это, наверное, не принесло ему ничего хорошего. Он сделался таким неуравновешенным. Завел пару интриг, одна из них закончилась скверно, но ничего к нему не прилипло. Когда мы вернулись сюда на каникулы, он показался мне другим — разочарованным и не заботящимся о себе.

— И с тех пор вы пытаетесь поправить положение дел?

— Саймон утверждает, что этим занимаетесь именно вы. — Она искоса взглянула на него. — Родственные души, так это называется. — Рут непринужденно рассмеялась. — Приходите сегодня к обеду, Бирн, пусть Алисия извинится. Приходите и будьте своим.

— А это разумно? Как насчет Саймона?

— О, нечего думать о Саймоне! Он будет занят собственной матерью и никем другим. Едва ли он заметит ваше присутствие.

Бирн проследил, как она возвращается по дорожке к дому, подумал: не считает ли Рут себя такой же, как он, предательницей? Обсуждать Саймона за его спиной, сплетничать о чем бы то ни было, казалось нелояльным.

И все же, если бы они не заговорили, то опять прикоснулись бы друг к другу. За пределами слов, объяснений и повествований лежал другой мир — опасный, неизвестный и разрушительный.

Бирн не знал слов, способных удержать их порознь.

— Итак, ты взялся за книгу.

Алисия стояла в дверях библиотеки с бокалом фруктового пунша в руке.

Том резко обернулся.

— Алисия! Я не знал, что вы здесь!

Он встал, подошел, чтобы расцеловать ее в обе щеки. Такому приветствию она сама научила его, прежде чем отправить в Кембридж. Однако подобное приветствие подобает лишь ей одной.

— Вы останетесь здесь? — спросил он.

Она качнула головой.

— Нет, в гостинице «Колокол». Теперь я никогда не останавливаюсь в этом доме. — Поставив бокал на полку, Алисия повернулась к нему.

— Что с тобой происходит, Том? Ты выглядишь ужасно.

Тревога, слышавшаяся в ее голосе, разоружила его. Интерес к собственной персоне всегда льстил Тому.

— Я… плохо сплю. Как-то не получается в этом доме.

— Только не рассказывай мне, что и ты оказался жертвой этого фокуса с тремя ночами. — Она передернула плечами, будто отмахивалась от пустяка. — Менее всего я жду этого от тебя.

Он в смущении глотнул.

— Это… словом, не мне решать. Просто так случилось.

Недолго помолчав, Алисия посмотрела на него.

— И теперь ты живешь в коттедже садовника вместе с наемной прислугой, — сказала она наконец.

Том улыбнулся, радуясь тому, что тема переменилась.

— Бирну не платят за его работу.

— Но ты умудрился не попасть в рабочие списки Рут. — Разговаривая, она приближалась к столу и, наконец остановившись, положила руку на стопку листов, но не взяла ни одного. Только спросила: — Это твоя рукопись, Том? Ну, как здесь пишется?

Он покраснел. Как сказать ей об этом? В памяти возникли кое-какие колоритные сценки. Ведь это ее семья и ее бывший муж .

— Получается… — неуверенно начал он. — Нечто вроде семейной саги.

— Женское чтение? Едва ли. — Ее проницательные глаза не оставляли его лица. Том с неловким чувством подумал, что Алисия умеет читать его мысли. Почему она всегда держит его на грани? Почему ей всегда нравится дразнить и конфузить его?

— Рут говорила, что ты расспрашивал ее о Банньерах. Неужели ты нашел плодотворный сюжет? Или ты пытаешься, как я предполагала, основываться на реальных фактах?

— Боже мой, нет! — Это следовало отрицать. — Не совсем. Я пользуюсь хронологией семьи в качестве основы. Ну о том, как Родерик и Элизабет росли вместе, о тем, почему его лишили наследства…

— Да, та самая старая история. А я не находила ее достаточно яркой для литературных целей. Мерзкий маленький инцидент, раздутый вне всяких пропорций.

Так что же произошло здесь по ее мнению?

— Расскажите мне об этом, — предложил он. — Все что вы знаете.

Она опустилась в кожаное кресло на другой стороне стола.

— Нет, давай сперва выслушаем твою версию. Тепленькую, прямо из-под пера.

— Вы хотите прочесть? — Он поворошил стопку листов на столе и разделил ее пополам. В первой части не упоминалось о Питере Лайтоулере. Незачем раньше времени обращаться к этой проблеме.

— Благодарю. — Алисия достала сигареты из кармана жакета и зажгла одну.

Том оставил библиотеку, зная, что не сможет писать, пока она читает. Она уже читала его работы, и он знал, что может довериться ее суждению. В детстве он всегда писал ради нее, а потом она стала его наставницей.

Но на самом деле он хотел переговорить с Кейт и помириться с ней.

Том не сумел отыскать ее. Кейт не было в доме, и он не заметил ее из всех доступных ему окон. Наконец, он спросил у Рут; сидя на террасе, она вырывала сорняки из щелей между серыми камнями.

— Кейт? Она уехала в Тейдон, к подруге. Разве она вам не сказала? — Голос ее был добрым. — Она собиралась остаться там на обед.

Его как будто окатили ведром холодной воды. Неужели Кейт настаивает на своем? Неужели она действительно не понимает, почему он не может оставаться в доме?

— А где живет ее подруга, вы не знаете?

— Боюсь, что нет, Том. Она может отправиться к кому угодно. Кейт выросла здесь и знает всех в деревне. Она взяла велосипед. Можете искать по нему.

— Спасибо. — Он отвернулся от нее и направился через двор к конюшне, где держали велосипеды. Том не видел, как нахмурилась Рут, провожавшая его взглядом.

Ему незачем было ездить по деревне, Том знал, где искать ее. Он не сомневался, что обнаружит ее надежный горный велосипед прислоненным к стене георгианского дома, стоящего на краю лужайки.

Том постучал в дверь.

Она распахнулась.

— Хелло! — окликнул он, делая шаг внутрь. — Хелло! Кейт? Мистер Лайтоулер?

Но за дверью никого не было. Ответило ему только холодное эхо. Том поежился.

Он открыл дверь гостиной. Нет никого. Лишь ряды книг, скрывшие стены. Остальные комнаты на первом этаже также оставались пустыми.

Значит, они ушли вместе, подумал Том, и по его коже побежал холодок от мысли, что Кейт осталась наедине с Питером Лайтоулером. Том повернулся к входной двери, но, еще не оставив его, услыхал слабый шелест где-то наверху.

— Хелло! — окликнул он снова. — Есть там кто-нибудь?

Вновь шелест, дуновение ветра, перебирающего листья. Что-то непонятное, может быть, кошка? Или та странная женщина, дочь кухарки, о которой рассказывал Бирн? Словно сучья или ветви скребут о голые доски пола.