Джен - Монастырь потерянных душ

Младший монах, светлоглазый тоже, но с лицом куда более мягким, еще не прорисованным как следует жизнью, сидел, глубоко задумавшись. Старший смотрел в окно с такой грустью, отчего на мгновение показался мне беззащитным. Похоже, что мое внимание его коснулось, и он, стремительно оглянувшись, принял отстраненный вид и встал.

— Спасибо, профессор. Мы пойдем.

Старик посмотрел на меня и этим удержал на месте. Монахи протиснулись мимо: коридор был так узок, что свободно по нему мог идти только один человек.

Старик (профессор?) поманил меня. Я подошла, но сесть не решилась.

— Спроси, если есть о чем, — улыбнулся он.

— Как я здесь… — я осеклась, сообразив, что мое появление в этой комнате могло касаться только меня, переставшей соображать, что творится вокруг.

— Как ты здесь оказалась? — все с той же улыбкой переспросил профессор. — Видишь ли, этому может быть несколько причин. Существуют явления, которым нельзя дать более или менее точное объяснение. Приходится выбрать из множества интерпретаций.

И лучше, если человек, совершивший какое-то действие, выберет удобную для него интерпретацию сам.

— Вы хотите сказать, что я сама сюда пришла?

Профессор пожал плечами.

— Ты разве чувствовала, что кто-то тебя ведет?

— Нет… но я ведь не знала дороги.

— Может быть, закрыть глаза — это единственный способ узнать дорогу в те места, где ты еще не была?

Я покачала головой, чувствуя себя Алисой, замороченной Зазеркальем.

— Теперь ты понимаешь, что задавать общие вопросы — например, о том, зачем вы в Монастыре — не имеет смысла. То, что отвечу я, будет всего лишь одной из точек зрения, и необязательно самой лучшей. Ты оказалась здесь. Ты что-то переживаешь по этому поводу. Ты можешь сейчас пойти дальше, или спросить еще.

— Хорошо… — я постаралась превратиться в сообразительную ученицу. — Кто здесь готовит еду?

Я сомневалась, что это делают монахи. Профессор одобрительно закивал.

— Да, здесь есть повара, дворники и уборщицы. В основном молодые люди. Они выросли у нас…

Я вопросительно вскинула брови, не веря, что такое роскошное место, как Монастырь, было предназначено для воспитания обслуживающего персонала.

— В смысле, в нашей системе. Несколько университетов, объединившись, занимаются благотворительной деятельностью по воспитанию сирот. У нас есть собственный детский дом и учителя. Когда дети заканчивают школу, то могут уехать, но многие остаются.

Я представила, с какой преданностью относились сиротки к профессору. Все, что он говорил, звучало очень убедительно. Если он появляется в детском доме хотя бы по праздникам, то через несколько лет из детишек может веревки вить.

— Вы им платите?

— Разумеется! — усмехнулся профессор. — Обучение в университете, конечно, оплачивать не приходится, зато особо талантливые получают от нас дополнительную стипендию. Ведь далеко не все становятся дворниками, — некоторые учатся даже на программистов. Кроме того, мы имеем возможность отправлять наших сотрудников в отпуск в любую точку мира.

Он произнес все это с ироничной снисходительностью, потому что меня заинтересовали столь приземленные вещи. Я постаралась исправиться.

— Если здесь есть дворники, повара и уборщицы, то почему их не видно?

Профессор посерьезнел и снова кивнул.

— Потому что их встреча с вами пока не входит в условия эксперимента. Наши сотрудники специально обучены, чтобы быть незаметными. Я думаю, даже если кто-то из вас окажется в помещении, предназначенном для сотрудников, то там будет пусто.

Мне оставалось только восхититься. Если здесь даже уборщицы вышколены как ниндзя, то что из себя представляют монахи? А сам профессор?

— Понятно, — сказала я, немного подавленная, и, постеснявшись вновь надеть маску и закружиться — чтоб оказаться опять непонятно где, — просто ушла.

Я нашла остальных в первом дворе. Все были с масками в руках и, в основном, держались кучкой. В стороне стояли только Роман и Костя — последний с сигаретой.

Я подумала о дворнике, который будет подметать окурки, а пока где-то прячется.

Все стоящие здесь были серьезны, некоторые как будто встревожены, точно с ними тоже произошло нечто загадочное.

Пришел младший монах, собрал маски, унес. Мы не расходились, хотя никто не знал, почему мы здесь стоим. Пришел старший, постоял поодаль, посмотрел, затем подошел ближе — мы выстроились лицом к нему, полукругом, хотя он не просил.

— Хочу вам напомнить, что свободное время лучше всего использовать для сочинения личных историй. Я понимаю, у вас сейчас есть, что обсудить, но желательно по-прежнему разговаривать лишь о том, что для вас действительно важно. О том, что имеет отношение к вашей новой личности. Подумайте также о том, насколько ваше теперешнее поведение соответствует тому образу, который вы — надеюсь, все — уже смогли обнаружить в себе.

Вокруг сгущался свет и становились глубже тени, сообщая о наступающем вечере.

— Насколько сейчас вы — это вы.

Он говорил довольно путано, но, если не привязываться к его логике, интуитивно все было понятно. Однако, тревога каждого заражала других, умножаясь, и сейчас куда проще было держаться вместе, забывая о собственной отдельности и о собственной воле. Мы походили на небольшое стадо, сбившееся в кучу на краю поля перед грозой. Беда в том, что эта гроза, похоже, надвигалась изнутри. А значит, любой из нас оказался бы с нею наедине.

Мы же не могли быть вместе с той стороны?

Не могли?

Черт знает что творилось во мне, хотя снаружи вроде не случилось ничего угрожающего. Что говорил монахам профессор? Человек живет там, где сосредоточены его переживания? И где же я сейчас нахожусь?

Маску у меня забрали, а заставить себя не смотреть я не могла. Так было спокойнее — видеть привычный двор и лица обычных людей. Они могли сколь угодно фантазировать о себе, но я смотрела на них и понимала, что в реальной жизни, может, у них и случались какие-то драмы, но уж особых подвигов не было точно.

Даже банального спасения ребенка из огня. Разве в наше время пустят спасать на пожаре кого-то, кроме профессионального пожарника?

Я не знала, что творится в их душах, да и вряд ли хотела знать. Я просто мысленно знакомилась с ними. Руслан. Костя. Денис. Рыжий парень и девушка-мальчик на этот раз стояли раздельно. Двое других парней — один блондин спортивного вида, второй интеллигентный, бледный и худой, в очках, длинноволосый, — похоже, наоборот подружились, обменивались изредка шуточками, неслышными остальным.

Смуглая узкоглазая и узкоротая девушка напоминала инопланетянку. Еще одна — высокая, крепкая, с короткой стрижкой на светлых густых волосах и смелым лицом.