Нина Ненова - Формула счастья

Элия переключает климатическую установку, и зал наполняется антисептическим воздухом. Затем мы все трое отправляемся в помещение для стерилизации. Сбрасываем, перчатки и маски в специальный бункер, моем руки дезинфицирующими средствами и надеваем новые перчатки и новые стерильные маски. Поверх хирургической экипировки надеваем длинные силиконовые фартуки с эластичными капюшонами. Возвращаемся в зал.

Пока Элия обтирает туловище юса формалином, мы с Ренделом переносим из шкафов к операционному столу контейнеры для консервации, которые будут нам необходимы в процессе его расчленения. На хирургической коляске располагаем различные коробочки, тазики, банки с физиологическим раствором. Запасаемся и пакетами для дополнительного предохранения органов — насколько сумеем отделить их — от высыхания. Затем снимаем стерильную упаковку с вспомогательных материалов.

Тем временем Элия занялась настройкой хирургической пилы. Я прохожу мимо нее и становлюсь рядом с юсом. В состоянии полной беспомощности он выглядит еще более слабым и недоразвитым, чем обычно. Он делает отчаянные усилия, чтобы освободиться от гарот, но их хватка не позволяет ему большего, чем движения, похожие на спазмы. Безуспешны его попытки и «разъесть» их, как те тросы, только их электронику он окончательно вывел из строя. Глаза его все также закрыты, а зоны его груди почти совсем не видны — материя перед ними сгустилась до непроницаемости. Тепло, струящееся от него, насыщено каплями конденсированного пара. Его контурная бахрома то ощетинивается, то опадает в обреченных порывах к движению, к бегству От всего его существа исходит сильное напряжение. Паника и страх. Он понял, наконец, что его ожидает.

Рендел включает лампы над столом и смоченной в йоде кисточкой обозначает на туловище юса места разрезов. Темно-желтые линии выходят недостаточно контрастными на коричневой материи скафандра. Нужно повторить всю эту работу, что Рендел и делает, на этот раз какой-то белой пастой. Сразу по завершении маркировки он прикрепляет к юсу электроды, взятые из его прибора для временной парализации регенеративных процессов. Распечатав одну из коробок, он достает из нее небольшую помпочку с пластмассовым катетером. Подготовляет и специальный интубатор для глубокого проникновения в рану.

Наличие скафандра значительно усложнит решение нашей задачи, но объект должен быть в нем, чтобы оставаться живым как можно дольше. И что еще более важно — чтобы установить, какая именно процедура вызовет его смерть.

Элия стелит по обе стороны юса гигроскопические простынки. На случай если из его внутренностей все-таки появится и нормальная телесная жидкость. Рендел настраивает свой прибор на максимальную мощность. Нажимает кнопку, и юс покрывается мелкими, как от озноба, мурашками. Несмотря на это, Элия делает скальпелем довольно аккуратный разрез в скафандре. Рендел ухватывает форцеп-сом один край разреза и очищает его, чтобы увидеть под ним плоть. Мы поставляем ретракторы и с их помощью раздвигаем в стороны края отверстия. Элия сообщает точное время, а Рендел нетерпеливо тянется к хирургической пиле. Я даю ему знак, что начинать буду сам, и он с неохотой опускает руку.

Я беру пилу Наклоняюсь и, прежде чем ее включить, медленно провожу зубцами по дрожащей плоти юса. И только тогда он открывает глаза. Я уставляюсь в них, чтобы испить и унизительную мольбу о милости, и смертельный ужас, исходивший из их глубины.

Как я и запланировал, я оборвал свои воспоминания именно в этот момент. Оказалось, что это гораздо легче, чем я ожидал. Тревожащая легкость. Похоже, что я оторвался от Системы только потому, что она «захотела» этого. Да, именно она. А не юсы.

Меня окружал мрак, по сравнению с которым прежний побледнел даже в буквальном смысле. Я не мог понять, открыты ли мои глаза. Допускал даже, что я ослеп. Не было никаких ощущений — ни человеческих, ни юсианских. Не было и представления о том, где я нахожусь, и в чем — в своем теле или в скопировавшем меня энергороботе.

Но уже и у меня было воспоминание, которое не являлось моим.

Итак, обмен восприятиями, мыслями и чувствами все-таки состоялся. И теперь я знал: юсы овладели не только материей во всех ее формах. И не только временем — когда-то, страшно давно — они пошли еще дальше, еще выше…

Они овладели силой, которая исходит от них самих. Открыли и способ вливать ее в свои материалы, машины, конструкции. Именно поэтому наши ученые не могут их понять — в своей глубине юсианские творения являются психическими! Такова и вся их полипланетарная система. По ней непрерывно течет психическая энергия юсов.

А это означает, что, в сущности, Система «заряжена» их коллективным сознанием. Атакже, что в критических ситуациях она действует, руководствуясь их инстинктами — они пускают в ход ее защитные механизмы и всегда получают наиболее правильные реакции, так как их путь минует разум и эмоции, он прям и молниеносен. Вот почему я оказался вне ее охвата так легко. Мой план в этой его части просто совпал с ее импульсом выбросить меня из себя. Чтобы оберечь своих обитателей от дальнейшего, уже невыносимого сопереживания при моем воспоминании о Странном юсе.

Но я, однако, должен был показать им его до конца.

Я сосредоточился на своем физическом состоянии. Отсутствие ощущений было теперь мне хорошо знакомо. Я вновь находился на пороге контакта — я был оставлен здесь. Системой ли? Нет. Мрак и тишина вызывали какое-то до оцепенения мучительное колебание, а это чувство, да и любое другое, не могло исходить от нее. Потому что если юсы и вливают в нее все, что одушевляет их самих, души она все же не «приобрела». И несмотря на их коллективное сознание, никогда не станет чем-то большим, чем колоссальным роботом, распространившимся в радиусе тысяч световых лет. Впрочем, не сильно отличающимся от уничтоженных мною роботов — ведь юсы постарались и в них влить свою «кровь».

Итак, я сумел поставить начало беспрецедентного противоречия: между юсами и их Системой. Между их инстинктами, которые мешали возобновить контакт со мной, и их надеждой, что тот стянутый гаротами несчастный все же будет пощажен, что заставляло их стремиться к продолжению контакта, причинявшего им такой ужас.

Я знаю, я ощутил их ужас. Их и панику, и бессилие, и надежду. Чувства. Я сопереживал им, как и они сопереживали моему воспоминанию. Но их колебание сейчас мне было чуждо. У меня были очень серьезные мотивы продолжать. Но как? Конечно, через энергоробот! Он был единственным средством для проникновения в Систему, а так как я был скопирован в нем, нужно было, чтобы мы были связаны друг с другом, чтобы я мог его задействовать. Если он все еще существует.