Нина Ненова - Формула счастья

Я вдруг почувствовал бесконечную усталость. Я был почти посередине дорожки, начал грести к лесенке, но словно двигался по песку, а не по воде. Сверху мне померещилась наклоненная фигура робота. Я почувствовал, как его твердые пальцы вцепляются в мои волосы. Я резко отдернул голову, не знаю, откуда взялись силы, и вцепился в лесенку. Я поднимался по ней в течение нескольких минут и в это время слышал свой прерывистый шепот:

— Убирайся, убирайся, убирайся…

А перед глазами у меня на части чьего-то угловатого плеча то приближалась, то удалялась огромная, неясная надпись ЭССИКО .

Я рухнул на неизвестно откуда взявшийся шезлонг и развалился в нем. Случившееся не вызвало у меня никакого. страха, только накопившаяся усталость комом стояла в груди и мурлыкала там, как большой добрый кот. Буду спать, я буду спать… В мой засыпающий мозг начинал проникать какой-то неясный тревожный вопрос… Или точнее тревожное ощущение вопроса, связанного с чем-то забытым…

С кем-то, кто спит, спит, спит… Неестественный, невозможный сон… Джеки!

Я попытался встать. Мне казалось, что я уже встал, а после понял, что продолжаю лежать в глубоком шезлонге. Тогда я хотел подвигать ногами или руками, или хотя бы одним из пальцев. Видел, как я ими двигаю, но сознавал, что в действительности они неподвижны. Я был полностью парализован… Прижат чудовищной злонамеренной силой. Не мог противостоять ей. Не мог… А Джеки? Он не спал… Не-е-ет! Я заплакал от бессилия, и я знал, что по моим щекам не текут слезы. Они тоже были парализованы, где-то на дне моих закрытых неподвижных глаз. Там, на дне…

Проснулся я с неприятным чувством, что прежде чем я заснул, что-то было не так. А когда проснулся окончательно и припомнил прошедшее утро, то установил, что было не в порядке, это — моя собственная голова. Потом я вспомнил о Джеки и вскочил с шезлонга. Робот все еще был здесь — он сразу же преградил мне путь.

— Выпейте это, — сказал он, пытаясь всучить мне стакан, наполненный зеленоватой жидкостью.

Я резко обошел его и бросился к выходу. Если бы я не прошел мимо раздевалки, может быть, и не вспомнил бы о своей одежде. Так или иначе, я оделся, сунул ноги в ботинки и, на ходу застегивая рубашку, выскочил на улицу. Расстояние до жилого дома было примерно около четырехсот метров, и я одолел его за рекордное время, не волнуясь о том, видит ли меня кто-нибудь и если да, то что этот кто-нибудь подумает о моем сумасшедшем спринте. Остановился я только перед дверью своей квартиры. Прислушался. Тишина.

— Джеки, Джеки! — тихонько позвал я. И снова — ни звука. Я вошел. Стал бегать из угла в угол по комнатам..

— Джеки, Джеки!

Его нигде не было. Я подошел к креслу, где его оставил, и мне показалось, что все еще вижу, как он лежит там — маленький, свернувшийся клубком, беспомощный зверек… Наверное, кто-то из роботов вынес его.

В дверь постучали. Я встрепенулся и с усилием придал своему голосу спокойную интонацию.

— Входи!

Это была Элия. А за ней — Джеки! Он бросился ко мне, чтобы выразить радость от нашей встречи, а я его слегка погладил, снисходительно улыбаясь.

— Я только что удивлялся, где он? — обратился я к Элии.

— Я его взяла, сразу после того, как ты вышел, — сказала она и добавила, — здесь нет других животных.

Я глубокомысленно кивнул, мол, мне все ясно, а Элия с иронией посмотрела на меня и вышла из моей квартиры. Я взял Джеки на колени и только теперь задумался о своем ненормально восторженном состоянии в эйренском лесу Слава богу, у меня было достаточно оснований рассчитывать на свое душевное здоровье, да и из намеков Вернье и Одесты я уже понял, что на восходе Ридона именно лес, каким-то образом воздействуя на психику, был причиной моего состояния. А раз другие тоже его испытывали и сумели его преодолеть, значит, преодолею и я. Только вот когда? Сколько еще подобных рассветов мне придется пережить?.. И почему никто на этой проклятой базе не потрудился меня предупредить?!

Накормив Джеки с щедростью, которой он не смог воспользоваться в полной мере из-за ограниченных возможностей своего маленького желудка, я оставил его отдыхать и после нескольких безуспешных попыток скрыть царапины на своем лице, пошел искать начальника базы. Чтобы облегчить себе задачу я попросил содействия у какого-то слоняющегося по террасе робота.

— Отведи меня к Ларсену! — приказал ему я, и он повел меня к комплексу

Вскоре мы прошли мимо двух вызывающе экзотических беседок в китайском стиле и по лестнице, которую я не заметил, стремительно убегая из плавательного бассейна, спустились вниз к озеру Пошли по берегу с западной стороны, пересекли спортивную площадку, которой, очевидно, никто не пользовался, обошли лаборатории, а потом и два склада за ними и только тогда подошли к одноэтажной, но очень длинной постройке с низкой стрехой, покрашенной в маслянисто-зеленый цвет. Мы вошли в вестибюль, помпезная обстановка которого порадовала бы выскочку-бога-тея, пересекли его и свернули по левому коридору, который был нерационально широк и украшен таким множеством картин, что стены казались залепленными ими, как обоями. Робот проводил меня до дверей в глубине коридора, сказав:

«Здесь его кабинет» и, подчиняясь моему отсылающему жесту, зашагал обратно.

Я увидел перед собой небольшую прямоугольную кнопку и нажал ее. Послышался мелодичный колокольный звон. Эти юсианские причуды ужасно действовали мне на нервы. Изнутри никто не ответил. Я потрогал замок — открыто, но Ларсена не было. Я оглянулся с необъяснимым беспокойством и, только увидев спину удаляющегося робота, вошел в кабинет. Ковер такой толщины, что в нем можно было утонуть, имитация камина, в котором поблескивают язычки искусственного пламени, полированный, инкрустированный, украшенный-резьбой двустворчатый гардероб, кресло-качалка и рядом торшер под розовым шелковым абажуром, кожаный диванчик, а в стороне от окна — огромный старинный письменный стол на львиных лапах. Вот как в общих чертах был обставлен кабинет — будуар — начальника базы! Я не удивился бы, если бы сам начальник предстал передо мной одетым в пестрое японское кимоно.

Прошло не более двух минут, когда с шумом и треском появился Вернье.

— А… Симов! — его удивление было слишком сильно, чтобы быть натуральным. Он бросил проницательный взгляд на мою исцарапанную физиономию и сел на диван. — Я ищу Ларсена, а нахожу тебя? Как дела?

— Очень хорошо…

— Аха… Я пришел к нему как к кибернетику, а не как к начальнику, — Вернье, видимо, любил давать объяснения вещам, о которых он без угрызения совести мог бы и промолчать. — Скоро семь месяцев, как мы строим исключительно необходимое сооружение, если я начну описывать, что это такое, ты меня не поймешь, но я должен тебе сказать, что в целом работа продвигается чудесно. Хотя, естественно, есть у нас и какие-то неудачи. А Ларсен — умная голова. Придет, посмотрит и глядишь — пришла ему в голову какая-то толковая идея.