Артем Тихомиров - Приход ночи

— Стирала, — брякнула я.

— Что?

— Стирала до твоего прихода…

— А…

Ну я и идиотка. Разом забылось все, что я хотела сказать, все мысли по поводу того, как следует себя вести.

— Красивые очки, — заметил Артур.

Я кивнула.

— Надо поставить цветы куда-нибудь, — сказал он.

Я повела его на кухню, он шел сзади, неся в руке шелестящий пакет.

— Что у тебя там?

— Ну, мелочь всякая. Вы здесь курите? Запах табака.

— Да, дымим в квартире. Традиция.

Что я мелю? Хватит кашу жевать, пора быть самой собой. Я открыла верхний шкафчик, помня, что там должна быть стеклянная ваза, куда войдут цветы.

— Ты хорошо ориентируешься… Ну, извини. Просто, не подумаешь…

— Да говори нормально.

Я отвернулась, глубоко вздохнув, чтобы погасить дикое возбуждение, и сунула хризантемы в вазу. Затем подошла к раковине и налила холодной воды.

Артур помог мне поставить вазу на стол. Наши руки соприкоснулись.

Слишком мелодраматично. Наверное, мы походили на двух персонажей старого романтического фильма, которых даже невинный поцелуй приводит в шоковое состояние. Я села на табурет, боясь, что ноги вот-вот подкосятся.

Артур поставил на стол шелестящий пакет.

— Здесь диски, которые обещал. Две бутылки вина. Красное и белое.

— Ага, — сказала я, думая о той бутылке белого, которое мы вчера с Таней не выпили.

— Ну и всякая ерунда. Кое-какие мясные закуски, конфеты, пирожное.

— Спасибо. — Мой голос прозвучал сипло. Я кашлянула и сказала: — Дай прикурить.

Артур рассмеялся. Он вел себя так, будто мы в последний раз виделись с ним неделю назад и со мной все в порядке. Может, он и прав. Так и нужно.

Иначе опять появится желание копаться в истории, выискивать плохое и заниматься самоанализом.

Артур дал мне свою сигарету. «Парламент». Я прикурила от его зажигалки.

— А что Таня?

— Вечером будет.

Сигарета помогает успокоиться. Я сделала две глубокие затяжки.

— У меня сегодня свободный день.

— Чем ты занимаешься?

— Компьютеры продаю. Устроился полгода назад в магазин.

Я подумала, что как раньше ничего толком о нем не знала, так и сейчас.

Мы болтали по телефону, но я не помню, чтобы он говорил мне про свою работу.

Да плевать.

— А Таня что делает?

— Не знаю, — ответила я. — Секрет фирмы, видимо.

— Правда?

— Правда. Мне все равно, если она сама не хочет говорить.

— Ясно, ясно.

Артур, видимо, увидел штопор для вина, лежащий на столе. Бутылка проехала дном по пластику и оказалась неподалеку от меня. Артур стал открывать.

— Белого сначала выпьем.

Меня до сих пор бил мандраж, поэтому я только кивнула.

— А где бокалы?

— В шкафу, там же, увидишь сам.

Артур достал бокалы, из которых мы обычно с Таней пьем вино, и стал наполнять.

— Ты отлично выглядишь, — сказал он.

— Да ну.

— Правда.

— Как я могу отлично выглядеть, если даже причесаться не могу как следует. Я не знаю, что у меня на голове.

— По-моему, все нормально. Но я не специалист по прическам и укладкам, поэтому сужу как дилетант. И как дилетанту мне нравится.

— Короче, говоря, это комплимент, — сказала я.

— Да. Давай выпьем за встречу. Надеюсь, мы не в последний раз… ну, видимся. То есть… ладно.

Я подняла бокал, и Артур стукнул по нему своим. Вино было дорогим, с хорошим запахом, терпкое, с отличным послевкусием. Я не стала спрашивать, какое он. Сделав три больших глотка, стала ждать, когда алкоголь подействует. Артур сам подвинул ко мне пепельницу, закурил.

— Люда, я в любом случае рад тебя видеть. Правда, мне очень хотелось.

— Только удержись от соболезнований.

— Каких?

— По поводу моих глаз.

— Я и не собирался.

— Разве?

— Точно. С какой стати? Я же знаю, что тебе это не понравится. Факт остается фактом, конечно, но я не думал антимонии разводить, — сказал он. — Все равно ничего не изменишь…

Сурово, но правда. У меня не было причин не верить ему. Артур всегда поступал честно и не терпеть не мог ходить вокруг да около. За это он мне нравился как человек.

— Но извини, если что не то говорю.

— Все нормально.

— Я сам ненавижу, когда меня жалеют.

Я докурила.

— Пойдем в комнату.

Мы переместились туда, поставили вино и закуски на столик. Я села в кресло, а он на диван, на котором я спала. От этой мысли мне стало жарко.

— Кошка на меня косится, — сказал Артур. — Словно я украл у нее еду.

— Ты для нее чужой, — ответила я. Мое тело, кажется, расплылось по креслу. Словно кусок масла, лежащий под солнечными лучами.

Артур помолчал.

— А для тебя?

— Интересно, в чьих это больных мозгах все родилось.

— Наверное, никто никогда не узнает, — сказала я. — Гмызин заявил, что если, например, мой… ну маньяк, больше не станет ничего подобного совершать. Если это была разовая акция, то он так и останется — не пойманным…

— Ничего себе.

— Будет продолжать жить. Воспитывать детей. Трахать жену или любовницу.

Зарабатывать деньги. — Я засмеялась, чувствуя себя до неприличия пьяной. Или мне так казалось. Одно мне было известно: я отбросила все комплексы и стала говорить с Артуром откровенно. Уже в процессе рассказа я поняла, что мне этого не хватало. Выговориться перед кем-то еще. Высказать свою боль тому, кто будет судить с иной точки зрения. От Тани я уже слышала все, знала ее мнение по каждому вопросу, мы потратили на обсуждение моего несчастья сотни часов, если не тысячи.

Артур оказался благодарным слушателем, и мои первоначальные сомнения рассеялись. Он не просил меня рассказать всю историю от начала до конца. Я сама это сделала. Я вознаградила его за терпение. Когда мы болтали по телефону, Артур ничего подобного не требовал. Так пусть узнает сейчас.

Я рассказывала едва ли не час, и он меня не прерывал. После того, как я выложила ему все подробности, какие помнила, стало гораздо легче.

— Но, может, это была случайность, — сказал он.

— Случайность.

— Ты говорила, что маньяк охотился за тобой, именно за тобой. А если это не так? Его выбор в тот день мог быть случайным.

— Не думаю.

— Почему?

— Не знаю. Кажется, ему нужна была я.

— Извини, но это глупость. Тогда он был бы знаком тебе и довольно близко, чтобы иметь личные мотивы причинить зло именно Люде Прошиной.

Логично?

Я согласилась. Может, моя версия и вправду была глупой, но мысль о том, что я пала жертвой чьего-то спонтанного стремления к насилию, казалась невыносимой. Она вовсе лишала меня почвы под ногами. Для всего должна быть причина, считала я. Но не потому ли назначала виновной в случившемся себя саму?

В голове угнездилась боль. Накатила слабость, похожая на ту, что была вчера… перед появлением «внутреннего» зрения.

Я испугалась. Артур что-то говорил, а я пыталась вникнуть в значения его слов, но смысл уплывал, едва коснувшись моего сознания. Я глубоко вздохнула. Не помогло.