Стивен Кинг - Полицейский из библиотеки

— Мы все так думали с самого начала, — спокойно сказала она.

— Я знаю. Но едва ли найдутся многие, кто видел то, что видел я, или делал то, что делал я. И все же я выполню программу самым тщательным образом. Шаг за шагом я делал все, что мог. Я привел в порядок дом. Но то, что я видел и делал раньше… об этих вещах я никогда не рассказывал. Ни человеку, ни всевышнему. Я отыскал укромный уголок в своем сердце и сложил туда все и запер на ключ.

Дейв посмотрел на Сэма, и Сэм увидел, что по глубоким морщинам одутловатого лица Дейва медленно катятся усталые слезы.

— Да, так я сделал. А заперев на ключ дверь, я забил ее досками. А забив ее досками, я плотно прикрепил к доскам стальной лист. И сделав это, я придвинул шкаф к этому сооружению и лишь тогда остался доволен, когда сверху шкафа наложил груду кирпичей. И с тех пор я повторял, что забыл об Аделии Лортц и ее странных делах и о том, что она заставляла меня делать, и о том, что она мне говорила, и о том, что она обещала, и о том, что она из себя представляла. Я принимал массу лекарств, чтобы забыть обо всем, но они никак не помогали. И когда я вступил в АА, только одно возвращало меня в прошлое. Оно в той комнате, как вы знаете. У него есть имя, мистер Пиблз, его зовут Аделия Лортц. После того, как я перешел на трезвый образ жизни, я начал видеть плохие сны. Чаще всего я видел во сне плакаты, которые я для нее рисовал, те, которые так пугали детей, но это были не самые страшные сны.

Его голос задрожал, и он прошептал: — Это не самые страшные сны.

— Может быть, немного передохнешь, — сказал Сэм. Он понял, что хотя многое зависело от того, что скажет Дейв, часть его самого не желало слышать это. Часть его боялась услышать это.

— Ничего, я обойдусь без отдыха, — сказал он. — Доктора говорят, что у меня диабет, никуда не годится поджелудочная железа, и отказывает печень. Довольно скоро я отправлюсь на покой. Не знаю, куда я попаду, в рай или в ад, но я уверен, что то, что я спрятал, укрыто надежно, и спасибо богу за это. Время отправляться на покой еще не подошло. Если я и скажу что-то, то только не сейчас.

— Он внимательно посмотрел на Сэма. — Вам грозит беда, да?

Сэм кивнул.

— Да. Но вы не знаете какая. Вот почему я должен сказать. По-моему, ей и теперь приходится лгать иногда. Настало время ей проявит1 ебя, и она выбрала вас, мистер Пиблз. Вот почему я должен сказать. Это не просто мое желание. Вчера вечером, когда Сара ушла, я пошел и купил себе бутылку. Я отправился туда, где перегоняют вагоны и сидел там, где я сидел не раз и раньше, а там сорняки, и зола, и битое стекло. Я открутил пробку, поднес бутылку к носу и понюхал. Вы знаете, как пахнет бутылка с вином? Для меня это всегда был запах обоев в дешевых номерах гостиницы или запах воды со свалки. Но мне всегда этот запах нравился, потому что от него клонит ко сну.

И все это время, пока я вдыхал запах этой бутылки, я слышал голос королевы нечистой силы, доносившийся из того укромного уголка, в котором я ее запер. Пробился через груду кирпичей, шкаф, стальной заслон, доски и запоры. Будто говорил заживо погребенный. Голос звучал глухо, но я его прекрасно слышал. Я слышал, как она говорила: «Правильно, Дейв, ты нашел правильный ответ, это единственный правильный ответ для таких людей, как ты, действует только это, и тебе понадобится только такой ответ, если ответы не утратили своего значения».

Я сделал большой глоток, а когда сделал второй, то ощутил ее рядом… и даже вспомнил ее лицо, все покрытое капельками пота… и движение рта… и я отшвырнул бутылку прочь. Разбил ее о шпалу. Потому что эта дрянь добралась до конца. Я не допущу, чтобы она опять ожила в этом городе!

Его голос снова задрожал, но он выкрикнул, как могущественный старец: — Кончилось время этой дряни!

Нейоми дотронулась до руки Дейва. На лице застыли тревога и испуг. Что, Дейв? Что это?

— Я хочу убедиться, — сказал Дейв. — Расскажите сначала вы, мистер Пиблз. Расскажите мне обо всем, что происходит с вами, не скрывайте ничего.

— Хорошо, — сказал Сэм, — но на одном условии. Дейв слабо улыбнулся. — На каком условии?

— Ты пообещаешь, что будешь называть меня Сэм…. а я со своей стороны никогда не буду называть тебя Дейв Грязная Работа.

Он широко улыбнулся. — Сделка принимается, Сэм.

— Хорошо. — Он глубоко вздохнул. — Все произошло по вине того чертова акробата.

На это ушло больше времени, чем он предполагал, но он почувствовал невыразимое облегчение, почти радость, рассказав все, не утаив ничего. Он рассказал Дейву об Ослепительном Джо, о просьбе Крейга помочь и о предложении Нейоми оживить готовый материал. Он рассказал им, как выглядела библиотека и как он встретился с целией Лортц. Нейоми не переставала удивляться, пока д говорил. Когда он начал рассказывать о плакате с Красой Шапочкой, прикрепленной на двери детской библиоеки, Дейв кивнул.

— Вот этот-то я не рисовал, — сказал он. — Его принесла на. Клянусь, они ни за что не найдут его. Клянусь, что в теперь у нее. Ей нравились мои, но этот был ее любимый.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сэм.

Я не всегда был Дейвом Дунканом Грязная Работа, — начал он. — В начале пятидесятых я был просто стаина Дейв Дункан, и все относились ко мне что надо вполне прилично). Я был членом того самого Ротари Слаб, куда ты вчера вечером звонил по телефону, Сэм. А почему бы нет? У меня было свое собственное дело, и оно давало деньги. Я писал вывески и делал это чертовски неплохо. Недостатка в заказах не было, и я брался за все, что мне было по силам в Джанкшн Сити и Провербиа, но тогда я выполнял кое-какую работу и в Кедровой Стремшне. Однажды в Омахе я оформил рекламу сигарет «Лаки Страйк» по всей длине правой стороны футбольного поля тадиона, младшей лиги. У меня было полно заказов и я заслуживал того. Я хорошо делал свое дело. Я просто был ямым хорошим оформителем реклам.

Я здесь остался потому что меня интересовала серьезгая живопись, которой, как я считал, можно заниматься де угодно. У меня не было никакого специального художественного образования — однажды я попытался, но меня угчислили — и я понимал, что это уменьшало мои шансы, если так можно выразиться, хотя я знал, что есть художники, которые сделали карьеру, не забивая себе голову всяким там дерьмом — Грэмм Моузиз, к примеру. Ей ни к дему были какие-то водительские права; она просто садилась в машину и ехала в город.

Может быть, я даже и добился успеха. Я продал несколько полотен, но немного — много мне и не нужно было, гак как я не был женат, и реклама давала мне приличный доход. А еще я оставил себе большинство своих картин, чтобы устраивать выставки, как полагается делать художнику. У меня их состоялось несколько. Сначала прямо здесь. в городе, в Кедровой Стремнине, а затем в Де-Мойн. Об этом писали в «Демократе», где они называли меня вторым после Джеймса Уистлера.