Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Большую, промышленного размера кухню никогда не ос­вящали — ее пристроили к церкви ради воскресных вечерних трапез и свадебных приемов. Здесь стояли две плиты, электри­ческая и газовая, так что мне не надо было готовить обед и ва­рить зелья на одной поверхности. Ну, не то чтобы я часто на своей плите обед готовила — обычно разогревала что-нибудь в микроволновке или стряпала на навороченном гриле Айви по­зади здания, в ведьмином садике между церковью и кладбищем.

А колдовством я обычно занималась на столе островка меж­ду мойкой и кухонным деревенским столом Айви. Над ним есть стойка, куда я вешаю травы, с которыми в тот момент вожусь, и колдовскую утварь, которая не помещается под столом. А в линолеуме вырезана круговая канавка, и здесь очень удобно вызывать магический круг— его не пересекают никакие трубы или кабели, которые могли бы его прорвать. Даже на чердаке или под полом их нет — я проверяла.

Единственное окно открывается в сад и на кладбище — так встречаются мои ведьминские вольные растения с компьюте­ром и железной организацией Айви. Это мое любимое место в нашей церкви, хотя именно здесь обычно и происходят ссоры.

Резкий запах плодов шиповника поднимался от чая, кото­рый Кери мне сделала перед уходом. Я хмуро смотрела в свет­ло-розовую жидкость. Лучше бы кофе, но Айви не стала его варить, и вообще я спать пойду, как только отмоюсь от этого запаха жженого янтаря.

Дженкс стоял на подоконнике в позе Питера Пэна, руки на бедра, наглый как тысяча чертей. Солнце подсвечивало свет­лые волосы и стрекозиные крылышки, дробясь зайчиками при каждом его движении.

— Черт с ней, с ценой, — сказал он, стоя между моей бой­цовой рыбкой — мы этого самца так и зовем Рыбкой, — кото­рая плавала по кругу в здоровенном графине для бренди, и Дженксовым аквариумом с артемиями. — Мертвому деньги абсолютно без пользы. — Треугольное лицо посуровело. — По крайней мере для нас это так, Айви.

Она будто окаменела — идеальный овал лица никаких эмо­ций не выражал. Потом на выдохе выпрямила шесть футов сво­его спортивного тела, оторвав зад от кухонного стола, пригла­дила кожаные штаны, которые обычно надевала на работу, и по привычке отбросила назад на зависть прямые черные воло­сы. Пару месяцев тому назад она их обрезала, и все время забы­вает, какие они теперь короткие — выше ушей. Я на той неделе заметила, что мне так нравится, и она их уложила в ниспадаю­щие склеенные пряди с золотыми кончиками. Выглядит она потрясно, и это наводит меня на вопрос, с чем связано это ее внезапное внимание к собственной внешности. Стриж, быть может?

Она посмотрела на меня, сжав губы в ниточку, на бледном лице появились цветные пятна. Слегка миндалевидные глаза выдавали присутствие азиатской крови, а в комбинации с не­крупными выразительными чертами лица делали ее неотрази­мой. Глаза у нее карие — почти всегда, и становятся черными как зрачки, когда ее статус живого вампира берет над ней верх.

Я однажды дала ей запустить в меня зубы, и хотя это были эйфория и кайф невероятные, мы обе напугались до потери пульса, когда она потеряла самообладание и чуть меня не убила. Я все равно хотела осторожно рисковать и искать баланс на крови, но Айви отказалась резко, хотя до боли очевидно было, что нас обоих тянет к этому все сильнее и сильнее. Она боялась изувечить меня в тумане жажды крови. Со страхом Айви сра­жалась, отрицая его существование и избегая его источников, но искусственное самоограничение убивало ее, хотя и давало ей силу.

Если можно верить моим соседям — они же бизнес-парт­неры, — я и свои будничные дела, и свою сексуальную сферу организовала так, чтобы чувствовать опасность, ловить от нее кайф. Дженкс назвал меня адреналиновой наркоманкой, доба­вив, правда: если я такой жизнью зарабатываю деньги и не за­рываюсь, что тут плохого? И я знала в глубине души, что Айви не попадает под эту шапку «поиски риска для адреналина». Да, конечно, прилив его был невероятным, но именно поднявша­яся из-за меня самооценка Айви мне сказала, что это не была ошибка и не был просто кровавый восторг, ею внушенный.

На миг она увидела себя так, как вижу ее я: сильная, уме­лая, способная любить безоглядно и так же безоглядно быть любимой. Отдав ей кровь, я ей сказала: да, она стоит того, что­бы ради нее собой жертвовать, да, я ее люблю такой, какая она есть, и в ее потребностях ничего нет плохого. Потребности — это потребности, на правильные и неправильные делим их мы. И я хотела, чтобы она всегда так себя видела.

Но видит бог, какой же это был драйв!

Будто услышав мои мысли, Айви отвернулась от Дженкса.

— Прекрати, —сказала она, и я покраснела.

Она не читает мои мысли, но эффект один и тот же: обоня­ние вампиров настроено на феромоны. Мое настроение она улавливает так же отчетливо, как я — аромат шиповника от сво­его чая. Черт побери, Кери действительно думала, что я это буду пить?

У Дженкса покраснели крылышки — ему не понравилась смена темы разговора с того, как потратить наваренные бизне­сом денежки, на то, как заставить нас не распускать зубы, и Айви длинной тонкой рукой сделала жест, включающий меня в их спор.

— Не то чтобы мне денег было жалко, — сказала она примирительным, но настойчивым тоном. — Но зачем это делать, если любой демон снова прорвет эту защиту?

Я фыркнула и перевернула страницу в телефонной книге.

— Тритон — это тебе не любой демон. Кери говорит, что она из старейших и мощнейших демонов во всем безвременье. А еще у нее полностью крыша съехала, — добавила я вполголо­са, переворачивая страниц снова. — И Кери думает, что вряд ли она сюда вернется.

Айви скрестила на груда руки — подтянутая, стройная.

— Так чего вообще ее освящать, силы тратить?

— Ага, Рэйч, на фиг возиться? — фыркнул Дженкс. — В смысле, и так может быть отлично. Айви матушку пригласит на новоселье — мы здесь уже год, и она просто умирает от не­терпения посмотреть. Ну, в смысле, умирала бы, если бы была еще жива.

Я испуганно глянула на Айви, забыв о телефонной книге. На лицо Айви облаком наползала тревога. Стало так тихо, что слышны были часы над мойкой, а потом Айви рванулась впе­ред — почти стой жуткой скоростью вампира, которую она так старается скрывать.

— Дай телефон, — сказала она, хватая трубку с моих колен.

Айви потащила на себя тяжелый телефонный справочник, быстрыми шагами отступила к своему концу стола, уложила книгу на колени и добыла из стопки чистый блокнот. Под смех Дженкса она набросала таблицу со столбцами, озаглавленны­ми номером телефона, временем работы, стоимостью и религиозным направлением. Поняв, что еще до конца недели мы снова будем жить на освященной земле, я подавила гнев, вызванный ее бесцеремонным вмешательством.