Ким Харрисон - На несколько демонов больше

— Айви! — крикнула я, разворачиваясь обратно к кухне, к ключам от машины.

— Рэйчел, нет! — крикнул в ответ Кизли, потянулся ко мне — но его скрутил припадок кашля. Я метнулась к крыльцу, дерну­лась, когда Кери схватила меня за плечо.

— Она — вампир, — сказала эльфийка, моргая в тусклом свете. — Это ловушка. Приманка. Ал и Пискари работают заодно. Ты знаешь, что это капкан!

— Она мой друг! — выкрикнула я.

— Иди на кладбище, — потребовала Кери, показывая мне Рукой, как будто я собака. — Мы со всем этим разберемся по порядку.

—По порядку! — заорала я прямо ей в лицо. — Ты знаешь,

что этот монстр способен с ней сделать? Кем ты себя вообразила? — кричала я, отшвыривая ее руки.

Кери отстала на шаг, стиснула зубы. Я почувствовала, как она черпает из линии.

И замерла. Она хочет меня заколдовать?

— Не смей! — крикнула я, толкая ее, будто мы — девчонки, подравшиеся на детской площадке за мелок.

Она ахнула, села с размаху на землю, и глядела на меня ошеломленными глазами, а волосы ее рассыпались кругом. У меня лицо горело от неловкости.

—Прости, Кери, — сказала я. — Она мой друг, а Пискари ей вывернет мозги начисто. Западня или не западня, но я нужна ей.

Эльфийка на меня таращилась, забыв в растерянности и возмущении всю свою магию — оттого, что я посмела ее толк­нуть.

—Кизли, — я повернулась к нему, — я вернусь...

И осеклась, увидев у него в руках мой вишневый пейнтбольный пистолет. Меня прошибло адреналином, и я застыла.

—Я не могу тебе позволить сбивать меня с ног, — сказал он, ровно и без дрожи держа ствол направленным мне в грудь. — Я могу себе что-нибудь сломать, — сказал он и спустил курок,

гладко и неспешно, как в вальсе.

Я готова была бежать, но шипение выходящего воздуха меня остановило...

— Ой! — крикнула я, ощутив жалящий удар прямо в грудь. Опустила глаза — увидела ошметки красного пластика.

— Кизли, чтоб тебя черт... — сказала я, свалилась и отключилась раньше, чем голова коснулась мягкой садовой земли.

— Что же так долго? — донесся голос Дженкса, загудевший где-то у меня внутри головы. Болело плечо, и я передвинула руку, чтобы его потрогать. Я оказалась мокра насквозь, и от удивления проснулась.

Набрав в легкие воздуха, я села, хлопая глазами.

—Вот! Прошу любить и жаловать, — сказал Кизли. Тревожно глядя карими глазами, он отступил и выпрямился. Кожистое лицо изрезали морщины, и казалось, что он мерзнет в линялой матерчатой куртке. Поднимающееся солнце окутыва­ло его дымкой, а рядом с ним в воздухе парил Дженкс. Оба они смотрели на меня с заботой, а я привалилась к могильному кам­ню и мало что соображала. Нас окружали пикси, и их смешки звенели как ветровые колокольчики.

—Ты меня заколдовал! — крикнула я, и дети Дженкса брыз­нули, пища, в разные стороны. Я посмотрела вниз, увидела соленую воду, капающую с волос, с носа, с пальцев, почувствова­ла, как промокает на мне белье. Ну и видок, наверное.

Изборожденное годами лицо Кизли разгладилось.

—Я тебе жизнь спас.

Отбросив на траву пятигалонное ведро, он протянул мне руку, чтобы помочь встать.

Уклонившись от этой руки, я вскочила, пока вода не просочилась дальше.

—Черт бы тебя побрал, Кизли, — выругалась я, отряхивая мокрые руки и чувствуя, как сама себе противна. — Ну, спасибо.

Он фыркнул, а Дженкс сел на ближайший памятник, кра­сиво сверкая крылышками на солнце.

—Ну, спасибо! — передразнил он. — Я тебе что говорил? Забывчивая, беспомощная и стервозная. Надо было оставить ее тут лежать до полудня.

Я попыталась выжать соленую воду из волос и злилась при этом невероятно. Последний раз меня вот так подловили во­семь лет назад, с тех пор никому не удавалось. У меня замерзли пальцы, и я вдруг сообразила осмотреть остальную часть клад­бища, туманную и золотистую в лучах восходящего солнца.

—Где Кери?

Кизли с трудом согнулся подобрать под мышку складной стул.

—Дома. Плачет.

Меня кольнуло чувство вины, я посмотрела на стену клад­бища, будто могла увидеть сквозь нее дом Кизли.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала я, вспомнив ее ошеломленный вид, когда я сбила ее наземь. Боже мой, Айви!

Я подобралась, будто для бега, и Дженкс метнулся мне в лицо, заставив пошатнуться.

—Рэйчря, нет! — заорал он. — Тут тебе не кино! Если ты пойдешь сейчас на Пискари, ты покойница! Только дернись к выходу, и я тебя посыплю, а потом сделаю лоботомию. Да все равно тебя посыпать надо, дура-ведьма! Что тебе в башку вступило?

Порыв бежать к машине угас — Дженкс был прав. Кизли смотрел на меня, подозрительно сунув руку в широкий карман куртки. Я перевела взгляд на его лицо, морщинистое и мудрое. Кери однажды назвала его воином на покое. Я была готова ей поверить — он слишком привычным движением спустил курок этой ночью. Если я хочу отбить Айви у Пискари, то нужен план.

Подавленная, я скрестила руки на груди и оперлась на надгробный камень. Вдали группа примерно человек в десять пе­ребиралась через каменную стену, чтобы уйти с частной территории. Я ощетинилась — и успокоилась. Здесь святая земля, и испугалась не только я.

—Извини за вчерашнее, — сказала я. — Не подумала. Я просто...

У меня перед глазами возникла прошлогодняя картинка: Айви лежит под одеялами и дрожит, рассказывает мне, как Пискари изнасиловал ее разум и тело в попытке склонить ее убить меня. У меня лицо похолодело, я кое-как проглотила ком страха.

—Как там Кери? — сумела я спросить.

Я должна вызволить Айви от него.

Остро глянув темными глазами, Кизли кашлянул, будто понимая, что я все еще колеблюсь.

— Нормально, — ответил он, перехватывая стул чуть поудобнее. — Хотя никогда ее такой не видел. Страшно переживает, что пыталась остановить тебя с применением магии.

— Не надо было мне ее толкать.

Я с трудом подобрала приемник и подушку, мокрую от росы.

— На самом деле это ты как раз сделала правильно. Радио стукнуло, упав в пустое ведро.

— Как это?

Дженкс, ухмыляясь, взмыл в воздух, набрав сорок футов высоты за время одного удара моего сердца. Полетел наблюдать за местностью, заскучав от разговоров.

Кизли бросил в ведро термос с потеками кофе, распрямился, кряхтя.

—Ты ее сшибла с ног, потому что она хотела остановить тебя магией. Что было бы, если бы ты тоже магией ответила? Это было бы действительно страшно, но ты этого не сделала, проявив самообладание, о котором она забыла. Вот она сейчас и предается угрызениям совести, бедняжка.

Я уставилась, не совсем понимая.

—А я рад, что ты ее толкнула, — сказал он с усмешкой. — А то она последнее время стала очень много о себе понимать.

Я заправила за ухо выбившуюся мокрую прядь — холодную.