ЧЕЛСИ ЯРБРО - «КРОВАВЫЕ ИГРЫ»

Моностадес открыл дверь, держа в руках три прута, оплетенных проволокой и кожей.

– Что угодно моему господину?

– Возьми этого негодяя! – Коротким ударом Юст опрокинул раба на пол.- Он шпионил за молодым цезарем, но отрицает свою вину. Заставь его в ней признаться.- Юст подбоченился.- Как звать тебя? Иксион? 1Подходящее имечко для проходимца. Твой тезка поплатился за свои козни, и ты не уйдешь от расплаты. Прошу тебя, Моностадес, избавь нас от присутствия столь жалкого и трусливого существа

Корнелий Юст Силий и Тит Флавий Домициан вернулись к восхитительно нежным дроздам, а Икси-она поволокли на конюшенный двор, где привязали к двум высоким столбам. Под проливным дождем в сгущавшихся сумерках Моностадес бил его до тех пор, пока не получил желаемое признание. Удовлетворенный, он отбросил в сторону окровавленное орудие наказания и отправился в дом, оставив раба прощаться с быстро покидающей его жизнью.

Текст зашифрованного письма Леда Арашнура к неизвестным лицам.

Сожалею, что не могу доложить об успешном завершении дела принца Кошрода Кайвана. Купить его у Ракоци Сен-Жермена Франциска мне не удалось, а сам принц и думать не думает о возвращении в Персию. Однако нельзя допустить, чтобы он дожил до конца этого года, и мне придется найти способ убить его в Риме.

Впрочем, поначалу я попробую подвести под удар упомянутого Франциска. Предсмертные намеки египетского жреца мне представляются небеспочвенными, и если я отыщу им подтверждение, то делом Франциска займется сенат. Человек этот, правда, очень осторожен, хитер, и у него много высокопоставленных покровителей. Но есть и враги, например такие, как сенатор Корнелий Юст Силии,

обладающий немалой политической властью. Если мне удастся убедить его употребить ее в наших интересах, то путь к Кайвану будет расчищен и он неминуемо попадет в наши руки.

Ваше послание шло до меня три месяца, из него я узнал, что дорогу в черный дворец нашли еще два наследника трона. Это прискорбно, но что же делать? Мы слишком многое потеряли бы, позволив им

жить.

Посылать мне кого-то в помощь было бы неразумно, пусть даже армян, ибо я сейчас живу в очень бедном квартале Рима, неподалеку от храма Минервы. Здание старое, в нем нет печей - власти боятся пожаров. В подвале рыскают крысы, но они редко поднимаются выше, ибо в квартирах нет ни крошки съестного, все питаются в близлежащих лавчонках. Самая дешевая еда тут - пшеничная булка с куском свинины, приправленной острым соусом. Каждый пренебрегающий подобной закуской неминуемо вызовет подозрение. Я сообщу, когда сыщу жилье поприличнее, тогда можно будет подумать о присылке солдат.

Император в Рим не спешит, хотя весна в самом разгаре. Интересы Веспасиана тут по-прежнему представляет его младший сын, пользующийся большой популярностью у преторианцев. Несмотря на молодость, Тит Флавий Домициан демонстрирует хорошую хватку и интеллект; впрочем, приставив к нему умного грека-раба, мы могли бы влиять на политику Рима. Есть у Веспасиана и старший сын, носящий то же имя, что и отец, однако во избежание путаницы, его называют Титом 1. Все подходы к нему закрыты, мне мало что известно об этой фигуре. Сплетники говорят разное, но у меня нет оснований им доверять.

Обратимся к фигурам, интересующим нас пуще всех прочих. Кошрод Кайван – наиболее вероятный претендент на персидский престол, но есть и другие. Пусть права их довольно шатки, но они существуют, не забывайте о них.

Наше дело близится к желанной развязке. Клянусь своей кровью, что выполню свою часть задачи. Кошроду лучше бы умереть в Персии, но Рим тоже не захолустье, в крайнем случае я убью его здесь. Пусть ваша решимость будет столь же тверда, как моя, ибо были и среди вас моменты разброда. В Египте многие дрогнули, я шел вперед. Я разыскал жреца и вызнал у него правду. А потому разрешите мне действовать по своему усмотрению. Следующего послания ожидайте перед летним солнцестоянием.

Ваш во имя богов и правоты нашего замысла

Лед Арашнур.

4 апреля 822 года по римскому летосчислению».

Лицо Аумтехотепа было совершенно бесстрастным.

– Господин? Сен-Жермен оторвался от манускрипта, разложенного на рабочем столе. Косые лучи заходящего солнца позолотили старинный пергамент, от мелких греческих завитушек рябило в глазах.

– Что такое? – Он наконец заметил, что египтянин растерян.- Что случилось, Аумтехотеп?

– Пришли три офицера преторианской гвардии и привели сенатора, господин. Они настаивают – они так и сказали,- чтобы ты немедленно принял их.- Раб смотрел мимо хозяина, в стену.- Я говорил им, что ты занят, но они с этим не посчитались.

– Неужели? – Сен-Жермен отложил пергамент в сторону, прижав его статуэткой пляшущего уродца.- Тогда, разумеется, я должен повиноваться. Скажи, что я скоро приду и извинись за задержку. Проводи их в приемную, подай им вина. Хорошего, белого, из погреба – сегодня так жарко, что им наверняка хочется пить.- Встав с кресла, он положил на плечо египтянина свою небольшую ладонь.- Не переживай, старина. После года переворотов удивительно, что они добрались до нас только сейчас. Если помнишь, такие вещи случались и раньше.

Египтянин кивнул.

– Сомневаюсь, что это простой случай. Три преторианца с сенатором…

– Ты забываешь, что я очень богат. Риму вряд ли захочется терять мои налоги и мулов, которых я дешево продаю его легионам.- В голосе Сен-Жермена слышалось больше сомнения, чем самоуверенности.- Ступай, Аумтехотеп. Передай им мои извинения и не забудь про вино.

– Как тебе будет угодно,- ответ раба был спокоен в отличие от выражения его глаз.

Как только дверь закрылась, Сен-Жермен принялся за работу. Три небольшие шкатулки в мгновение ока погрузились в назначенные для них тайники. О них не стоит знать никому, а уж тем более преторианской гвардии или сенату. Он выпрямился и разгладил короткую тунику из черного хлопка, которую носил поверх обтягивающих персидских штанов, потом повесил на грудь талисман и в который раз пожалел, что не имеет возможности видеть себя в зеркале. Вздохнув, Сен-Жермен покинул библиотеку и вышел в сад.

Двое гвардейцев вежливо поднялись с кресел, когда Сен-Жермен вошел в голубую приемную. Третий офицер был занят, он наливал в чаши вино. Сенатор остался сидеть, словно желая показать, что римские патриции не обязаны быть учтивыми с чужаками.

– Простите, что заставил вас ждать,- произнес Сен-Жермен с любезной улыбкой.- Вижу, мой раб оказал вам какое-то гостеприимство. Надеюсь, вы не откажетесь отужинать у меня?

– Мы не собираемся задерживаться здесь надолго,- сказал один из гвардейцев, окинув товарищей многозначительным взглядом.