Нина Воронель - Готический роман. Том 2

– Где же дверь? – спросил Ян нехорошим голосом. Предупреждая возможность снова оказаться в его тисках, Брайан поспешно вскочил и ринулся вперед, к торцовой полке. Там замочную скважину искать было не надо, она бросалась в глаза именно в том месте, где обычно бывают замочные скважины. Брайан сунул в нее ключ и повернул, – полка начала медленно отворяться, обнаруживая за собой темное, уходящее в глубину пространство.

И только тут Брайан заметил, что цепочка, на которой висит ключ, не замыкается плавным кольцом, а свисает вниз двумя золотыми шнурками с завивающимися на концах нитями разной длины. Ужас охватил его при виде этих грубо разорванных золотых нитей и он вскрикнул, на миг потерявши разум:

– Неправда, что миссис Муррей одолжила вам ключ! Вы его украли!

И оттолкнув Яна, бросился к выходу. Сильная рука Яна тут же перехватила его и приподняла в воздух:

– Куда вы? – Ян качнул Брайана и опустил на пол. – Разве я позволил вам уйти?

– Вы украли ключ! Я обязан сообщить! – и Брайан рванулся было прочь, но замер, почувствовав, как вторая рука Яна охватывает его горло.

Что-то хрустнуло, совсем близко, возле уха, и вдруг стало тихо и темно.

Ури вздохнул с облегчением, когда его высочество принц Харун Ибн-Кахар шейх Уль-Мюлюк отбыл, наконец, в своем сверкающем лаком и никелем бронированном «Мерседесе». Хоть Ури было не так-то просто отделаться от зачарованно прилипшего к нему Брайана, он с этой задачей справился, пообещав маленькому библиотекарю дружескую прогулку по бранным полям Ватерлоо. Теперь нужно было избавиться от красной тетради, посылающей ему из сумки сигналы опасности при каждом невольном касании локтем.

Всего час назад, когда мать, опираясь на руку Яна, случайно столкнулась с ним после обеда в вытекающей из трапезной толпе, он невольно оцепенел. Ему вдруг на миг представилось, что взгляд Яна способен проникнуть сквозь тонкую ткань сумки. Он, конечно, тут же устыдился этого непроизвольного приступа малодушия, но все же вынужден был признаться себе, что ему страх как не хочется оказаться разоблаченным.

До открытия почты оставались считанные минуты и Ури решил побежать туда, чуть срезав угол. В своих непрерывных мотаниях то на почту, то на вокзал он уже неплохо изучил нехитрую географию деревенских улочек. Через черный ход за кухней он вышел в кладбищенский сад и пройдя по увитой диким виноградом аллее-туннелю, оказался в пустынном переулке, вьющемся вдоль стены церковного двора. Там, где стена кончалась, переулок изгибался вправо, создавая полукруглую травяную излучину, на которой был припаркован белый пикап, до верху нагруженный картонными коробками. Ури не обратил бы на него внимания, если бы в глаза ему не бросились разноцветные бабочки, грубовато, но лихо нарисованные на крышке каждой коробки. При виде этих коробок он с острой неприязнью вспомнил, как вчера в кабачке радостно зарделась мать, когда Ян на глазах у всех поднес ей в подарок большеглазую зеленую бабочку. Он мельком вгляделся в сидящего на водительском сиденье мужчину и, хоть тот склонил голову к рулю, узнал человека-бабочку.

Поглощенный собственными тревогами, Ури тотчас же забыл этот эпизод и почти бегом устремился через школьную спортплощадку, сокращая дорогу к зданию почты. Как и вчера, он поспел к самому открытию, но на этот раз почтовая девочка появилась только в четверть четвертого. В свое оправдание она сообщила рассерженной толпе ожидающих какую-то новость, которая привела остальных в страшное волнение, но осталась непонятной для Ури. Девочка поспешно отперла дверь и Ури, воспользовавшись царящим в толпе возбуждением, умудрился проскользнуть за ней первым. Положив на стойку коричневый конверт, в нарушение запретов Меира адресованный на почтовый ящик в Вормсе, Ури спросил девочку, что же такое она сейчас рассказала – он, к сожалению, не расслышал. Хлопая печатью по конверту, девочка подняла на него полные восторга и ужаса глаза:

– Там, в парке, солдаты нечаянно застрелили какую-то женщину.

– Чьи солдаты, наши или французы? – деловито осведомился стоящий в очереди за Ури старичок. Но Ури не стал ждать ответа.

– Какую женщину? – с трудом выдавил он из себя, почему-то сразу уверясь, что речь идет о матери.

– Случайную прохожую, не из местных.

Ну конечно, это мать! Не помня себя, Ури метнулся было к выходу, однако почтовая девочка остановила его:

– Вы не заплатили, мистер.

Ури сунул руку в карман, пытаясь выудить оттуда мелочь, но монеты выскальзывали из его трясущихся пальцев, так что он в конце концов швырнул на стойку бумажку в пять фунтов и бросился вон.

– Ваша сдача, мистер! – закричали ему вслед сердитые голоса, но он даже не обернулся.

Ури бежал по улице, не твердо зная, куда и зачем бежит. Образ окровавленной матери, упавшей, раскинув руки, на холеный английский газон, странно сливался в его сознании с хрупким обликом зеленой бабочки, которую она получила вчера в подарок от Карла. «Черная метка», – выплыло откуда-то из полузабытых закоулков детского чтения.

Однако, когда он добрался до конца улицы, пульсация крови в висках слегка поутихла и сошедшие с рельсов мысли начали постепенно возвращаться в рамки естественной логики. С чего он взял, что убитая женщина – его мать? Только потому, что она на его глазах ушла в парк рука об руку с Карлом? А зачем, собственно, Карлу ее убивать? Да и Карл ли он? Может, он и впрямь тот, за кого себя выдает – скромный архивариус, ни разу не покидавший пределы Чехословакии?

Ури перемахнул через забор школьной спортплощадки, прислонился к футбольным воротам и, утирая пот со лба, приказал себе успокоиться. Сердце уже не колотилось так отчаянно, позволяя глазам лучше видеть и ушам лучше слышать. Вокруг расстилалась изумрудная благодать погожего английского дня, шелестели листвой тополя, в ветвях щебетали птицы, в траве стрекотали кузнечики. Где-то близко, на миг нарушая эту мирную летнюю симфонию, хлопнула дверца и заурчал мотор отъезжающей машины. Когда Ури припустил в сторону парка, он увидел удаляющийся белый пикап. Рядом с головой бабочника на фоне ветрового стекла чуть покачивалась еще одна голова в белой теннисной шапочке.

У ворот парка беспорядочный поток выходящих завихрялся мелкими струйками, прорываясь сквозь целенаправленный поток входящих. Внутри за воротами среди пивных киосков и палаток со снедью колыхалась яркая праздничная толпа, которой было явно невдомек, что где-то рядом какие-то солдаты застрелили какую-то женщину. Ури нерешительно побродил в толпе, пока не сообразил, что разумней всего пойти в павильон жюри и найти Меира, – тот, конечно, должен уже знать, если и впрямь что-нибудь случилось.