Нина Воронель - Готический роман. Том 2

«Где они все это время были? Не могли же они подкрасться так неслышно? Или просто прятались за кустами?» – лениво подумалось Кларе, пока она, прислонясь к стволу прибрежной ивы, наблюдала за стремительным сближением красных и синих волн, с двух сторон захлестывающих извилистые края голубой, отороченной зеленым, водной ленты. В центре синей толпы развевался на ветру трехцветный императорский штандарт, увенчанный золотым орлом. Зрелище было столь ошеломляющим, что даже неугомонный отец Георгий изумленно вскрикнул и замолк.

Волны, наконец, достигли берегов и на мгновение приостановились, готовясь к переправе. Красные понукали разгоряченных коней, шарахающихся прочь от воды, синие же, вскинув ружья и мушкеты, открыли беглый огонь по сплоченной массе красных мундиров. Первые ряды красных дрогнули и попятились от воды, оставляя на траве распростертые тела «подстреленных», которые поспешно отползали в сторону, чтобы их не затоптала собственная конница, готовая к следующей атаке. Синие продолжали стрелять, но красные быстро преодолели первую растерянность и снова двинулись вперед. Хоть потери их и на этот раз были велики, они с легкостью преодолели водную преграду и выплеснулись на занятый синими берег.

Тут к отцу Георгию вернулся дар речи:

– Во дают! – восхищенно воскликнул он, почему-то шепотом. – Они же понарошку, правда?

Клара засмеялась, откинув голову и, не отрывая глаз от колышущегося красно-синего месива на противоположном берегу, двинулась обратно к тележке миссис Муррей. Похоже, и Ян, и старая дама были захвачены вполне правдоподобным кровопролитным зрелищем. И Клара, подойдя к ним, сперва переключила свое внимание на Яна. Он стоял, облокотясь о спинку тележки и напряженно следил за схваткой между красными и синими. Уже было ясно, что красные побеждают: прибрежная поляна все больше заполнялась всадниками, поток синих, растекающийся в разные стороны с поля боя, становился все обильней. А горделивый золотой орел императорского штандарта валялся под копытами лошадей.

– Нет, я вам скажу, эти проклятые капиталисты свое дело знают, – зачастил за спиной отец Георгий, но вдруг осекся, со свистом вдохнул воздух и громко, совсем по-собачьи, взвизгнул:

– Старуха! Старуху убили!

Испуганная Клара резко обернулась, чтобы понять, о чем он, и увидела, что он тычет пальцем куда-то ей за плечо. Леденея от дурного предчувствия, Клара повернула голову туда, куда указывал палец священника, и взгляд ее наткнулся на быстро набухающее кровью алое пятно, расползающееся по светлой рубашке миссис Муррей. Клару качнуло и, все еще не веря своим глазам, она протянула вперед руку, но наткнулась на холодный поручень тележки и схватилась за него, чтобы сохранить равновесие. Тут в кадр вплыло искаженное ужасом лицо Яна, которое склонилось над старухой и заслонило ее от Клары.

Она бы так и стояла в оцепенении, но отец Георгий оттолкнул ее и вскочил в тележку. Там он грохнулся на колени и, схватив руку миссис Муррей, на миг застыл, словно прислушиваясь к чему-то.

– Ранена? – сдавленным голосом спросил Ян.

– Думаю, убита. Пульса нет.

– Не может быть! – не узнавая собственный голос, взвизгнула Клара. – Она же только что смеялась!

– Смеялась, не смеялась, а кто-то стрельнул с того берега и конец. Наша бренная жизнь это мгновенье по сравнению с жизнью вечной.

Судя по всему, отец Георгий уже пришел в себя, раз в нем опять проснулась склонность к философским умозаключениям. Но Ян по-прежнему был в шоке:

– Как это могло случиться, – бормотал он, – я ведь был рядом и ничего не заметил. Мы с ней сперва переговаривались, а потом события приняли такой оборот… и я отвлекся… Да и шум был зверский…

Он резко оборвал себя и стал осторожно ощупывать безвольно поникшее тело миссис Муррей:

– Кто придумал, что она умерла? Конечно, она жива, просто потеряла сознание… Я чувствую, она еще дышит… Клара, дай-ка свое зеркальце.

Клара трясущимися пальцами вытащила из сумочки пудреницу и протянула Яну. Он раскрыл ее и чертыхнулся:

– А плоского зеркальца нет?

И поднес зеркало к полуоткрытым старческим губам, в правом уголке которых запеклась струйка крови:

– Видишь, запотело, – он настойчиво тыкал пальцем в прозрачную поверхность зеркала. Или там была какая-то смутная дымка?

– Она еще жива, нужно скорей привести врача.

– А откуда его здесь взять? – беспомощно пожала плечами Клара, начавшая осознавать всю непоправимость происшедшего.

– Зачем вам врач? Вам нужен священник и он у вас есть, – вставил словечко отец Георгий.

– Вот что, – решил Ян. – Вы езжайте на тележке к воротам, а я побегу вперед и приведу врача. Так будет скорее.

И не спрашивая их согласия длинными прыжками помчался вверх по опустевшему склону, – совсем недавно скакавшая по нему кавалерийская бригада уже торжествовала свою победу на другом берегу.

– Кто бы мог стрельнуть в старуху живой пулей? – спросил неизвестно кого отец Георгий. – И зачем?

Клара молчала, чувствуя, как к горлу подступают неудержимые рыдания. Она позволила себе минутную слабость, бурно сотрясшую ее грудь при сухих глазах, но это было так больно, что она подавила следующий спазм и села за руль тележки. Руки дрожали, не было сил выруливать из-за кустов.

– Может, лучше вы поведете? – попросила она отца Георгия. – Я что-то совсем ослабела.

– Да я никогда руль в руках не держал, – почему-то обиделся тот. – Или вы думаете румынские трудовые попы разъезжают в машинах?

– Ладно, я попытаюсь повести тележку, а вы бегите рядом, держась за поручень, – решила Клара. – Только, Бога ради, не оставляйте меня одну.

Клара закусила губы, взяла себя в руки и начала медленно подниматься по склону, удивляясь тому, как совсем недавно, беспечно смеясь, она вела ту же тележку по тому же склону вниз. Подступающая к горлу тошнота напомнила ей недавний ночной кошмар, когда она спросонья отхлебнула глоток воды из стоящего на тумбочке стакана и наткнулась языком на что-то мохнатое. Она зажгла ночник и с ужасом обнаружила, что в темноте в стакане утонул огромный летучий таракан. Снова чувствуя на губах прикосновение мохнатой тараканьей ноги, она искоса глянула на застывшее личико так полюбившейся ей старухи и вдруг сообразила, что им так и не довелось быть свидетелями доблестной гибели французского лейтенанта Патрика Рэнди.

Прижимая к груди коробку с ключами от аннекса, Брайан был почти счастлив. И хоть прежде, чем ему вернуть ключи, казначей обязал его присутствовать на прощальной церемонии в честь покидающего их принца, Брайан без особых мук перенес часовое стояние на ногах в пахнущей винным перегаром толпе провожающих. Причина была простая – во время этой церемонии прекрасный магистр вернул Брайану свою благосклонность, которой неясно за что лишил его в последние дни. Ведь даже вчера, вспомнив, наконец, о существовании Брайана, он вместо обещанной романтической прогулки без всяких пояснений затащил его в душный кабачок, где промолчал весь вечер, отрешенный и, как показалось Брайану, чуть-чуть враждебный.