Мария Барышева - Мясник

Литератор поманил его к себе. Сканер подошел, и он несколько минут с явным удовольствием рассматривал его щеку, потом сделал ему знак вернуться к компьютеру, но Сканер сунул руку во внутренний карман пальто и очень тихо сказал:

— Смотри, что я тебе принес.

Он вытряхнул из пакета на стол перед Литератором обломанную верхушку сосновой ветки с маленькой тугой шишкой, свежую и мокрую от растаявшего снега, и по мрачной комнате поплыл вкусный хвойный запах. Литератор ошеломленно уставился на ветку. Темная зелень, чешуйчатая шишка, влажные иглы — ветка дерзко лежала на столе, совершенно перекосив продуманную мрачность комнаты. Литератор потянулся к ней и взял, и на черной столешнице осталось влажное пятно. Сканер улыбнулся ему и вернулся вместе с креслом к компьютеру. По экрану тут же поползли буквы.

Спасибо, Кирилл. Большое спасибо. Я так давно… я бы так хотел выйти на улицу, но врачи запрещают мне. А я бы так хотел посмотреть, погулять по лесу. Там ведь зима, а я так и не видел, какая здесь бывает зима. Что такое вид из окна? Ни-что.

Я попробую поговорить с Виктором Валентиновичем, — тут же отстучал в ответ Сканер. — Может, удастся вывезти тебя за город, на реку. Там очень красиво и никого нет, никто не помешает.

Он не разрешит. Я сколько раз просил его. Он говорит, что боится за мое здоровье. Чего за него теперь-то боятся? Ни он, ни этот врач, который ходит сюда, ничего не говорят, но я-то знаю, что скоро… — слово «умру» превратилось в бесконечное многоточие, расползшееся на несколько строк. Сканер усмехнулся про себя. Похоже, никчемная сосновая веточка совершила чудо — броня, окружающая Литератора, начала потихоньку поддаваться. Немного подумав, он снова застучал клавишами.

Глупости. Виктор Валентинович говорил мне, что сейчас ты выглядишь гораздо лучше, чем месяц назад. Не знаю, откуда у тебя эти мысли, Юра, но мысли эти глупые и плохие — их надо гнать подальше от себя. Тебе точно нужно выехать на природу, развеяться, голову проветрить. Нет, я все-таки поговорю с ним. Я постараюсь его убедить.

Зачем тебе это надо?!

Я просто хочу помочь.

Для чего?!

Я же говорил тебе — хочу, чтобы мы подружились, потому что…

Ты врешь! Хочешь, чтоб я написал письмо для твоего врага?! Верно?! Верно?! А не задумывался, что ты и сам можешь получить письмо?! Плохое письмо! Очень, очень плохое!

Юра, успокойся пожалуйста! Я тебя чем-то обидел? Так и скажи, зачем зверствовать?! Если я тебе как человек не глянулся, так скажи прямо!

Нет такого слова в русском языке — «глянулся»! Есть «приглянулся», «понравился», «заинтересовал»!

Я просто пытаюсь с тобой подружиться — я ведь уже объяснял. Что ты все чертей гоняешь?! Думаешь, в этом мире уже и людей нормальных не осталось? Если ты хочешь, чтобы я ушел — скажи, и я уйду.

По экрану пополз бессмысленный набор символов, и Сканер испугался — не перегнул ли он палку? Если так, то надо либо срочно попытаться нормализовать ситуацию, либо удирать, иначе…

…ты и сам можешь получить письмо?! Плохое письмо! Очень, очень плохое!

Юра, не молчи.

Значит, ты просто пытаешься быть моим другом, да?! хорошо, сейчас мы проверим, какой ты друг! Друзья ведь должны доверять друг другу, верно? Вот сейчас мы и проверим, какой ты друг!

Кресло Литератора, зажужжав, переехало от стола с компьютерами к столу с письменными принадлежностями, и Сканер, похолодев, следил за тем как Литератор взял из пачки чистый лист, прижал его края специальным приспособлением, чтобы лист не ерзал, вытащил ручку и начал быстро писать. Его сердце забилось часто-часто, и он прижал ладонь к груди, словно это могло его усмирить. Вот значит как решил испытать его Литератор. Вот сейчас все и окончится, не успев начаться. Каким же он был идиотом, что рассказал лису Валентинычу про Чистову! Как ему не пришло в голову, что он может не получить свою картину так просто, что она окажется в каком-то неизвестном, недоступном месте?! Ведь если, находясь на свободе, Чистова каким-то образом его вычислит, то она уничтожит картину, а это конец — вряд ли хуже того, который, может быть, ждет его сейчас. А если картина попадет в руки Виктора Валентиновича, что тогда? А если Чистова, оказавшись здесь, узнает его? Вдруг она потребует за свои услуги его голову?! А кто для Виктора Валентиновича ценнее? Конечно девчонка! Ой, дурак, дурак! Изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, Сканер с ужасом прислушивался к легкому шуршанию пера по бумаге, которое, возможно, выписывало ему смертный приговор.

Но если мне удастся заполучить Юру, все может удачно сложиться. Три месяца, он сказал, да? За три месяца можно многое успеть. Можно сделать запас. Можно таких дел наворотить! Можно и Валентиныча попробовать с трона скинуть — вся его беда в том, что он стал слишком самоуверен. Он считает, что знает все, он не сомневается в своих силах и считает Литератора верным цепным псом — ведь Литератор так его любит! Но он не учел, что в сердце пса еще осталось местечко. Только бы занять его! Но тогда…

Литератор закончил писать и взмахнул в воздухе листом, потом поманил Сканера к себе. Сжав зубы, тот подошел, не отрывая глаз от бумаги, исписанной красивым изящным почерком. Стук сердца отдавался в ушах грохотом. Что там говорил Виктор Валентинович? Ни в коем случае не читать его писем, даже коротких записок… а начав читать, уже невозможно оторваться, пока… пока… И ведь это не выдумки, он знал, он ведь сам видел, как совсем недавно… Он глубоко вздохнул, протянул руку, и лист словно сам скользнул в его пальцы, и пальцы слегка сжались. Порвать в клочья, убежать из этой страшной комнаты и больше никогда не возвращаться к чудовищу, которое сидит и смотрит на него выжидающе.

Друзья ведь должны доверять друг другу, верно?

Сканер вызвал на своем лице безмятежную улыбку, выдвинул свое кресло так, чтобы Литератор мог видеть его лицо, сел и, слегка прищурившись, начал читать, и едва его взгляд заскользил по строчкам, как Литератор издал глубокий удовлетворенный вздох.

Ты очень смелый человек, Кирилл, раз решился прочесть то, что я пишу от руки. Я знаю, что тебе доходчиво объяснили, в чем опасность чтения моих писем. Не бойся, ты можешь прекратить читать это письмо в любой момент. Я не собираюсь тебя убивать. Более того, теперь я верю в твои дружеские намерения. Ведь даже ОН никогда не читает того, что я ему пишу от руки, хотя должен знать, что я никогда в жизни не причиню ему зла. Только компьютер, компьютер… потому что если даже мне очень захочется сделать это через компьютер, ничего не получится, я уже проверял. Прикосновения к клавишам — это просто механические действия по передаче информации. Для моих подарков годятся только чернила… перо… мое непосредственное участие. То, что я сам выписываю буквы, сплетаю их в слова… это очень важно. Пожалуйста, не бойся меня и приходи, когда захочешь, я все-гда буду тебе рад. Только давай теперь не будем больше говорить через компьютер. Иногда я просто ненавижу эту проклятую машину! Кроме того… он ведь может узнать, о чем мы говорим, хоть я и хорошо умею за собой «убирать». Ему это может не понравится, и он запретит тебе приходить. Будем общаться через бумагу. Ты согласен?