Мария Барышева - Мясник

И они улыбались, Вита, так счастливо улыбались… так страшно…

«Господи, я сейчас с ума сойду! Идиотизм какой-то!» — с отчаяньем подумала Вита, глядя на шевелящиеся губы Виктории, которая что-то рассказывала. Помада с них стерлась, и естественный цвет губ был бледным, почти таким же, как кожа, и граница между ними была почти незаметна. Она вслушалась в слова мачехи — Виктория говорила о том, как проходит учеба у ее дочери и с каким идиотом та сейчас встречается.

— Ты говоришь, письмо принесла своей Анастасии? У вас что, некому на почту бегать что ли и письма разносить?!

Виктория взглянула на нее раздраженно — она уже переключилась на новую тему, и возвращаться к старой явно не хотела. Но Вита уже решила вытрясти из мачехи все, что та знает, — другой возможности не будет, да и спросить больше не у кого. «Прерии надежно хранят своих мертвецов», — вдруг всплыла в ее голове фраза из какого-то старого фильма, и она невольно скривилась.

— При чем тут почта?! На почту другие ходят, просто письма тогда на вахте оставили, вот я и забрала, — Виктория отпила ликер и закурила новую сигарету, кажущуюся еще одним из ее длинных тонких пальцев.

— Так ей не одно письмо пришло?

— Нет, еще было для Вадика, от бабы какой-то, ну я и отдала Насте — пусть сама решает, что с ним делать.

— А-а, так он его, наверное, не получил, бедняга.

Если жив, то не получил.

— Ой, не знаю я, там в кабинете такой бардак был — все разбросано, бумаги порваны, какая-то кассета на куски разломана, кровь… о, Господи, Вита, ну не могу я про это…

— Да ради бога, просто интересно.

— Это нездоровый интерес, — заметила Виктория знакомым Вите с детства нравоучительным тоном, и она с тревогой подумала: как бы не началась, как в старые добрые времена, выработка хороших манер.

— Интересто нездоровый, только просто я подумала — может в письме этом было что-то… Ты же, говоришь, его открывала, может ты случайно…

— Да она забрала его почти сразу! Что б я там успела прочесть?! Да и не в моих привычках чужие письма читать вообще-то! — сердито ответила Виктория и опустила глаза.

— Ну, от кого хоть оно было, знаешь?

— Да не помню я, Вит! Времени-то прошло сколько!

— Значит, говоришь, она не сама его открыла, тебе дала вначале. Ты его открыла, в руках подержала… Может, она боялась чего?

— Сразу видно, что ты с Колодицкой никогда знакома не была, — насмешливо заметила Виктория, но насмешка вдруг показалась Вите странной, с легким налетом искусственности, а также досады, и она удивленно взглянула на Викторию, но та смотрела на свою рюмку с ликером. — Боялась… Ее боялись — это было. Она свое дело знала, и все у нее крепко схвачены были — вот здесь у нее все были, — Виктория легко встряхнула в воздухе кулаком, взглянув на Виту. На мгновение в ее бледно-зеленых глазах мелькнуло беспокойство, тут же сменившееся неким удовольствием и уверенностью. Внимательно глядя на нее, Вита осторожно спросила:

— И ты?

— Все! — Виктория допила ликер и очень осторожно поставила рюмку на столик. — Только мы с ней были в очень хороших отношениях. Знаешь, как нас за глаза называли на «Веге»? — она холодно усмехнулась. — Кобры! А?! Как?! Нет, уж поверь мне, Насте бояться было нечего — у нее такие связи были, если б ты знала! Да и кому это надо? Ты, Вита, в нашем котле не варилась, поэтому не рассуждай на тему, в которой не разбираешься!

— Я рассуждаю на обычную общечеловеческую тему, — сказала Вита, внимательно наблюдая за рукой Виктории — ее пальцы теперь почти не отпускали сережку, а улыбка на губах то и дело подрагивала. — Почему тебя это задевает?

— Задевает? Нисколько. Просто я не вижу смысла в этом разговоре. И вообще, ты знаешь, уже половина седьмого, а мне еще добираться… Может, успеем встретится как-нибудь еще, на выходных, а? Вроде неплохо посидели. Хорошо здесь готовят судака.

— Конечно, — отозвалась Вита, поспешно закуривая. — Сейчас вот, докурю и пойдем. Не возражаешь?

— Бога ради, что ты! — Виктория откинулась на спинку стула, с интересом разглядывая кольца на ее пальцах.

— И все равно странно, — простодушно сказала Вита и чуть повернула голову, делая вид, что внимательно разглядывает сидящую за соседним столиком немолодую пару, — человек получает письмо и расшибает себе голову о любимое зеркало. Вот наверное скандал-то был на «Веге»! А ты-то, признайся, небось сразу домой сбежала, у тебя же нервы слабые… такое увидеть…

— Да-а, сбежала, как же!.. Да я там фактически все и делала тогда — и «скорую» вызывала, и людей успокаивала, и врачей встречала, и с Настей… когда ее уносили, мужу ее тоже я все сообщала — все ж такие нежные, никто ж не может! Сбежала!.. — огрызнулась Виктория запальчиво. — Да если бы меня не было!.. И Насте там, наверху, упрекнуть меня не в чем — уж я проследила, чтобы все правильно делалось.

— Ну, прости, тетя Вика, прости, не кипятись, глупость сболтнула, — примирительно произнесла Вита. — Конечно, я представляю, каково тебе пришлось… да еще и смотреть ей в лицо, это ж вообще кошмар! Я бы не смогла! — девушка передернула плечами, подперла подбородок кулаком и негромко, словно в раздумье, пробормотала: — И улыбалась так блаженно, так счастлива была она…

Рука Виктории дернулась, и пустая рюмка из-под ликера со звоном упала на стол. Охнув, она подняла ее и посмотрела на Виту с непонятным выражением.

— Что ты сказала?!

— Да ничего, — Вита недоуменно пожала плечами. — Так, просто строчка из одного стихотворения всплыла в памяти… А чего ты так перепугалась? Что-то напомнило? Это с Колодицкой связано? Честно говоря, не понимаю…

— Да нет, конечно! Просто нервное — знаешь, с этой работой… — Виктория вынула из сумки пудреницу и начала красить губы. — А ты что же — поэзией увлекаешься?

— Да я вообще всяким творчеством увлекаюсь, — Вита затушила окурок в пепельнице, — поэзией, прозой, музыкой, живописью.

Виктория захлопнула пудреницу, но ее лицо теперь было спокойным, даже расслабленным, а на губах, вновь ярких, была легкая улыбка, и Вита с трудом подавила в себе желание схватить мачеху за плечи и как следует ее встряхнуть. Виктория врала ей — это было несомненно. Но зачем? Запугали? Значит редакторша «Веги» и вправду умерла не своей смертью?

Тогда от чего она умерла?

Больше она ничего не спросила у Виктории. Выйдя на улицу, они распрощались. Виктория вышла на обочину дороги и стала ловить машину, а Вита неторопливо пошла по улице сквозь густеющий снегопад. Приметив навес на трамвайной остановке, она зашла под него, достала телефон и набрала номер Султана. Тот не отвечал очень долго, и когда она уже решила, что Иван отключил сотовый, в трубке наконец-то раздался его низкий, слегка задыхающийся голос, словно Иван только что вернулся с долгой пробежки.