Мария Барышева - Мясник

— Так почему же Сканер должен был вернуться в магазин? — равнодушно спросил он. Вита подтянула к себе сумку и открыла ее.

— Чтобы забрать вот это! — она бросила на пол перед ним смятые, испачканные уже засохшей кровью, аккуратно исписанные листы и надорванные конверты. — Знакомые вещицы?! Думаю, он не хотел, чтобы их там нашли. Как ты думаешь, почему?

Не сводя с нее глаз, Схимник подтянул к себе бумаги и отодвинулся чуть в сторону, к фонарику. Вита едва заметно пошевелилась, надеясь, что сейчас он отвлечется и вот сейчас-то и представится момент, чтобы порскнуть на балкон, но Схимник, разглядывая письма, с легкой усмешкой сказал:

— Не дури.

— Да сижу уж, сижу, — с досадой пробормотала Вита, наблюдая за выражением его лица. Вначале оно слегка напряглось, потом на нем появилось какое-то злое удивление. — Ну, что скажешь? Кстати, на конвертах нет почтовых штемпелей, как и на крымских письмах, которые один в один как эти — та же рука, то же содержание… Ну, о крымских-то ты, конечно, знаешь.

Бумаги зашелестели под пальцами Схимника, когда он начал складывать их со странно подчеркнутой аккуратностью.

— Она тебе и об этом рассказала?

— А как же! Письма для Ковальчука, для Лешко, для Измайловых… Ты, правда, наверное уже не помнишь фамилий? Конечно, разве их всех упомнишь, — протянула Вита с фальшивым сочувствием. Схимник посмотрел на нее внимательнее, чем когда-либо.

— Это просто бумажки.

— Конечно же, — Вита вытащила из сумки запечатанный конверт, адресованный ей самой и бросила ему. — Тогда открой и прочти, а я послушаю. А то так получилось, что я не успела сделать это сама.

Схимник быстро прочел надписи на конверте, осторожно помял его в руках, зачем-то понюхал, посмотрел на свет, перевернул и снова взглянул на Виту, похлопывая конвертом по ладони. Звук был мягким, но пугающим, словно кто-то невидимый неторопливо похаживал вокруг, присматриваясь к ним.

— Ну, что же ты? Это ведь просто бумажка!

— Так-так, — хмуро сказал он, и Вите показалось, что он и не слышал ее слов.

— Вы ведь хотели со мной побеседовать, верно. А тот, кто это письмо мне принес, думаю, не хотел, чтобы я с кем-нибудь беседовала. Забавно, правда?

— Зачем ты мне все это дала?

Как тогда сказала Наташа? Есть тварь, которую я хочу убить…

— Я хочу узнать, за что? Я не знаю. Может ты знаешь?

— Нет, — произнес Схимник все так же рассеянно. — Но догадываюсь.

Он спрятал два письма и конверты во внутренний карман своей куртки, остальные толкнул к ней.

— Возьми, мне хватит и этого.

Вита машинально спрятала письма обратно в сумку и вопросительно посмотрела на него. Схимник склонил голову чуть набок и потер ладонью небритую щеку.

— Теперь звони.

— С нашего телефона? Или дашь свой?

— Я же тебе сказал: не дури! У тебя в сумке телефон. Доставай.

Едва сдержавшись, чтоб не выругаться, Вита извлекла из сумки свой мобильник и хотела было набрать номер, но Схимник отнял у нее телефон и быстро набрал номер сам, потом вернул ей. Взглянув на дисплей, Вита удивилась, но тут же вспомнила, что телефон Наташи раньше принадлежал Схимнику, и номер с тех пор не изменился. Схимник вплотную пододвинулся к ней, положил левую ладонь ей на шею и наклонился так, что его голова оказалась на одном уровне с ее головой и прижатой к уху трубкой. На Виту пахнуло резким запахом табака, сквозь который чувствовался и более тонкий, одеколонный. Ладонь на ее шее была очень тяжелой, а человек, почти прижавшийся к ней — очень большим и страшным, но он подавлял не только этим, а чем-то еще, странным, непонятным. Вита снова ощутила себя отчаянно, безнадежно маленькой и беспомощной. В голове у нее что-то качнулось, появилась легкая дурнота, и по телу прокатилась волна дрожи. Длинные гудки из трубки доносились словно с другого конца света.

— Успокойся, — произнес он свистящим, слегка взволнованным шепотом, и лица Виты коснулось его дыхание. — И не забывай — я пойму.

— Да… только не смотри на меня, — слова вырвались у нее сами собой, прежде чем она успела их осознать. Губы Схимника едва заметно дернулись, потом он ухмыльнулся и отвел глаза.

Наташка, где же ты?! Пожалуйста ответь!

Гудок.

Нет, не отвечай, лучше не отвечай, все будет проще…

Гудок.

Нет, лучше ответь… а ответишь — что я тебе скажу… Господи, что я тебе скажу… мне так страшно, сколько еще это будет продолжаться… я не хочу умирать, не хочу… этот человек рядом со мной… ты же видела его, ты ведь тоже его боишься… ты должна меня понять…

Гудок.

…не отвечай… нет, ответь… я не могу больше… что мне делать, что?!

— Алло! Вита?! Вита, ты откуда?!

Ладонь на ее шее напряглась, и Вита почувствовала, что Схимник весь подобрался, словно хищник перед решающим броском. Ее сердце глухо, безнадежно стукнуло. Голос Наташи в трубке был таким радостным…

— Привет, Наташ. Ты чего так долго не отвечаешь? До тебя вообще невозможно дозвониться в последнее время.

— Да понимаешь, я же сейчас работаю, а сюда мобильник брать… как-то не хочется. Только иногда беру, вот сегодня взяла. Сейчас еле успела на улицу выскочить… понимаешь, тут продавщица и с мобильником… ну, что мне тебе объяснять! Господи, как я рада, что ты позвонила! Я думала, ты уже никогда не позвонишь! Значит, у тебя все уладилось с работой? Или ты, — в голосе Чистовой зазвучали тревога и отчаянье, — звонишь насчет аванса?! Я его не возьму назад, слышишь?! Я…

— Да нет, — спокойно произнесла Вита, сжав левую руку в кулак, — я насчет нашей работы.

Надеюсь, ты помнишь, Наташа?! Мы же договаривались, помнишь?!

— А что такое?

— Слушай, Натаха, есть тема для разговора…

Много позже, вспоминая этот момент, Вита так и не смогла понять, как он догадался — слова были обычными, ничем не выделяющимися из разговора, и она была уверена, что ее голос не изменился, когда она произносила эту фразу, которую установила для Чистовой как сигнал опасности. Но Схимник каким-то образом понял.

Он вырвал телефон из ее руки, и Вита успела услышать, как там, вдалеке, Чистова, не сдержавшись, вскрикнула от ужаса, и вскрик сразу же прервался короткими гудками. Схимник сжал пальцы, и трубка легко хрустнула. Потом он бросил ее на пол, схватил Виту за плечи и встряхнул ее так, что у нее клацнули зубы.

— Что ты наделала?!! — он по-прежнему говорил тихо, но сейчас Вите казалось, что он кричит во весь голос, и в этом голосе были звериное бешенство и ненависть. — Как ты посмела это сделать?!!

Он вскочил, подняв Виту в воздух, вонзив жесткие пальцы ей в плечи, и она зажмурилась, решив, что сейчас он швырнет ее в окно, и она, исполосованная осколками стекла, перелетит через перила и рухнет вниз, дико крича и видя, как навстречу ей стремительно несется темный, мокрый, холодный асфальт… Он действительно швырнул ее, но не в окно, а на диван, и Вита, одеревеневшая от ужаса и видевшая сквозь плотно закрытые веки лишь звенящую темноту, поняла это только тогда, когда вместо стекла врезалась головой в пухлую спинку дивана, перекувыркнулась, болтнув в воздухе ногами, и упала на груду подушек лицом вниз, и разбухшая сумка, надежно державшаяся на ремне, хлопнула ее по спине. Сзади и над собой Вита услышала глухое рычание и вдавила лицо в подушку, почти уверенная, что сейчас ей в затылок вонзятся